Отель на краю ночи - Ринат Рифович Валиуллин

боль», – твердила Мия про себя, предчувствуя, как вторая роза поднимается из ее чрева и тоже хочет наружу. «Расставание – это боль», – твердила она как мантру, фразу своей бабушки, когда та утешала ее после очередной безответной любви. Вторая роза, пройдя весь этот ужасный путь, легла на пол.

Красивая, воздушная и беспечная, прямо как в тот вечер.

«О, боже, почему я не остановилась на хризантемах», – вспомнила она 8 Марта. Когда ее бывший, ее Артурчик, принес ей розы.

– Поздравляю! – ткнул он ей с порога хризантемами в нос.

– Спасибо, – довольно дежурно произнесла она, глядя на букет.

– Ну что так кисло? Ты не рада?

– Рада, – помахала она ножом. – Прямо радости полные штаны.

– Что с настроением, детка? У тебя же сегодня праздник, – попытался поцеловать он Мию.

– Даже не пытайся.

– Вижу, ты вооружена.

– И не называй меня так. Есть будешь? – прошла она на кухню и продолжила резать салат.

– Я бы даже выпил.

– Где же шампанское?

– С собой. Бокалы есть?

– Нет, только ванна.

Артур рассмеялся и поставил на стол шампанское.

– Тут еще моя мама позвонила, у бабушки день рождения, может, зайдем к ним, поздравим?

– Хорошо.

– Я им уже розы купил.

Мия с ножом в руках отвлеклась от готовки.

– То есть мне – хризантемы, а своим – розы.

– Ну у нее же день рождения.

– Может, тогда они тебе ужин приготовят?! – бросила Мия нож в кусты салата.

Артур психанул, выскочил, через минуту кинул мне на плечо шелковый красный шарф: «На, не пукай!»

– Спасибо. Будет в чем на панель выйти. Это было для мамы или для бабушки? – бросила я с издевкой и, повесив себе на шею шарф, сделала фуэте, волоча за собой красный шлейф пренебрежения.

– Тебе, дура! – крикнул он.

– Дура? – Никогда прежде он меня так не называл. Меня как молнией прошило. – Ладно, пойду повешусь, – тут уже психанула я, оставила кухню и шмыгнула в ванну, выплакаться зеркалу. Обида давила на глаза. Когда я вернулась в себя, перед дверью стояла корзина, а там целая клумба красных роз. «Шикарно, мужик, неужели это мне?» – воскликнула я про себя, а ему:

– Тебе, дура? – вопрошая, передразнила она Артурчика.

Где-то через полчаса он зашел ко мне в спальню, как ни в чем не бывало:

– Пойдем поужинаем.

– Странный цвет у этого салата, ты не находишь? – жевала я теплую зелень.

– А я думал, все пятьдесят бутонов в него покрошить. Решил, что хватит одного.

– Розы красивые, они здесь ни при чем.

«Расставание – это боль, расставание – это боль. Еще сорок пять, о, боже, я этого не вынесу», – вырвалось из груди вместе с очередной розой.

Какое счастье, что я отказалась тогда от его машины, пришлось бы сейчас отплевываться железом. Неужели я смогла бы вытащить из себя целый Аутлендер или он выходил бы из меня, как дифференциал, вспомнила я функцию дифференциала, который делил на кусочки нечто целое и какой нужен интеграл, чтобы собрать из кучи извергнутого железа автомобиль снова+константа, это то, что лежало в багажнике. «Боже, какой бред у меня в голове. Издержки высшего, а хочется ведь простой арифметики: не складывается – вычитай», – вспомнила Мия тот день, когда уже понимала, что расставание неизбежно, а Артур учил ее водить и Мини Купер был у нее уже в кармане. Какое счастье, что я отказалась. В ее голове рождалась тригонометрическая формула расставания, когда не было еще никакого третьего. И она возникла: Поль появился неожиданно, он был француз, он был хорош собой, он учил русский, я знала французский. Как немного нужно для счастья иностранцам. Это была любовь с первого взгляда, потому что все остальные взгляды были заняты Артуром, он сидел во мне и все время смотрел осуждающе и никак не хотел съезжать.

Поль забрал меня вечером из дома, и мы поехали знакомиться с его мамой.

– Я заказал столик в ресторане. Ты же любишь устриц? – не дождавшись в машине, зашел он ко мне домой. Я не смогла вовремя выйти, и на то была веская причина.

– Обожаю, – соврала я ему. Потому что никогда их не пробовала.

– Какой красивый букет? Откуда? – удивленно ревниво посмотрел на цветы Поль.

– Поклонник подарил.

– Какой такой поклонник?

– Ну ты же не даришь и считаешь это капризом.

– Здесь же целая оранжерея.

– Сорок девять штук, – ощутила я эту цифру языком.

– Значит, он русский?

– Почему сразу русский?

– У нас принято дарить четное число цветов.

– Честно говоря, я не считала, – поперхнулась я, вспомнив как они царапали мне горло.

– А я пока не очень разобрался в богатой русской душе, – поник и дал заднюю Поль.

– Учи русский язык, тогда и душа русская тебе откроется.

– Но если честно, это пустая трата денег и растений.

– Посмотрим, что скажет твоя мама.

– А при чем здесь мама?

– Я же ей купила.

– Ты серьезно? – схватился за голову Поль. – Как ты меня развела?

– Надо же тебя как-то учить уму-разуму.

В такси мы ехали молча, только цветы покачивали головами в знак согласия: «Все будет хорошо», будто пытались нас помирить. Видно было, что они ни черта не разбираются в человеческих отношениях. В их прекрасных головках одни компромиссы. А когда едешь в устричный ресторан, надо быть готовым ко всему.

Устрица 2

Мама Поля, красиво стареющая дама, уже ждала нас в ресторане за столиком, она была в коротком красном платье, ее короткое каре говорило о том, «что жизнь коротка, но я не собиралась стареть».

Мы поздоровались с ней, обнялись и поцеловались щеками. Он нее пахло шафраном и орхидеей. Когда я подарила Франсуазе, так звали маму, цветы, она чуть в обморок не упала.

– Это все мне? Спасибо. Какие красивые. Мне никогда не дарили таких букетов, – посмотрела она на Поля. Тот уткнулся глазами в пол, будто страус, который искал песок, чтобы спрятать голову.

– Это все Поль, его идея, – привела я его в чувства. После этого не только маме стало приятно. – Красный цвет очень идет к вашему жемчужному ожерелью.

Дама мило улыбнулась, понюхала цветы и осталась в недоумении.

– Ты победила, а я болван, – шепнул Поль потом мне на ушко.

Пока мы ждали устриц, Франсуаза рассказывала мне, как ловят устриц в Бретани, где она родилась

– Во время отлива из океана, как из огромной ванны, выпускали воду и люди начинали шариться по дну в поисках морских гадов. Будто когда-то они здесь уронили в море кольцо, а теперь усиленно его искали в мутных лужах отлива.

Я не сразу поняла, почему кольцо и на что