Тень и солнце (ЛП) - Пирс Моника Эндерле

Галина напряглась, давление на перо сломало кончик.

Теперь выругался Магод.

— Мы не вернемся. Ранит — наш дом. Теневой маг всегда жил тут. Хватит переживать.

Они шаркали по полу, пошли дальше по коридору, и слова стали приглушенными.

Галина смотрела на пергамент. Черное пятно осталось там, где перо сломалось.

Король Зелал давил на Гетена сильнее, чем он раскрыл.

— Принести Урсинум Бесере, — прошептала она. — Потому он избегает переговоров? Его верность уже купили? Он продал свободу? — она оскалилась, глядя на пятно на пергаменте. — Тогда ты выбрал не того заложника.

Ее кинжал лежал на столе. Она хмуро посмотрела на оружие.

— Если я буду в плену… — может, она уже была в плену Гетена. Это объясняло, как она пересекла его чары. Она не хотела подводить короля или свой народ. Она взяла кинжал и убрала в ножны на запястье, взяла новое перо и чистый пергамент.

Почтеннейшему Вернарду, королю Урсинума, от его дочери, Галины Персинны, воительницы Ордена красного клинка и маркграфини Кхары,

Приветствую и желаю здоровья Вашему величеству.

Знаю, что Ваше величество тревожно ждет новости о моих переговорах с Теневым магом Гетеном, так что пишу об их прогрессе. Предложение и приказы были переданы магу, но возникли сложности из-за требований верности от брата мага по крови, Его величества, короля Зелала. Я не сдаюсь и продолжаю обсуждать с теневым магом нужды Вашего величества. Я не вернусь к Вашему величеству, пока не получу соглашение помочь Урсинуму или не одолею мага в бою. Если обо мне больше не будет слышно, значит, я умерла в бою за дело Вашего величества и защиту замели, которую так любили мои предки.

Ваша дочь и слуга в мире и войне, Галина, воительница и маркграфиня.

Она смяла неудавшееся письмо в комок и бросила в камин. Потом свернула пергамент плотно и поместила в кожаный чехол на спине Энор. Птица встряхнулась.

Галина выглянула в окно. Буря утихала впервые с того дня, как они рубили дерево, и в нескольких местах даже было видно голубое небо и солнце, хотя снег еще падал.

— Поешь, а потом лети домой, — сказала она, гладя крылья и грудку птицы. Она подняла Энор со спинки стула и пошла к пустому восточному крылу цитадели и пространству, где раньше была базилика.

Садовник теневого мага показал ей пустую комнату прошлым днем.

— Ваша Энор охотилась тут, ваша светлость. Много добычи, и она мне помогала, — сказал Магод, приведя ее в тусклое пространство. — Не могу убедить крыс остаться тут. Прогоняю их и в остальной цитадели, — он посмотрел на Энор и добавил. — Хорошая птичка. Мне бы не помешал сокол.

Галина спустилась по лестнице, миновала главный зал и по узкому темному коридору прошла под двором. Он привел к медным дверям базилики.

Она прошла сквозь скрипящие двери, и Энор тихо сказала «ки-ки-ки», эхо трепета крыльев донеслось до них сверху. Галина сняла с Энор капюшон и отвязала ремешки на лапах. Птица взлетела и описала быстрый круг по комнате, разминая крылья.

Галина прислонилась к большой двери и закрыла ее. Громкий металлический стук побеспокоил голубей, поселившихся под крышей. Помет, перья и кости упали сверху, несколько птиц взлетели с мест. Энор ударила, сбила одного из голубей в воздухе. Галина очистила себе место на грязном полу и села. Она укуталась в плащ, черно-белый сокол унесла добычу к подоконнику.

Галина задела пальцами рукоять кинжала и смотрела на тусклое пыльное пространство. Это отличалось от готического стиля цитадели Ранит. Потолок базилики был ниже, его не венчала острая вершина, как было в других комнатах цитадели, и колонны здания были тяжелее.

— Я могу убить тут мужчину, и никто не услышит его крики, — сказала она.

Окна в комнате были замысловатее тех, что в цитадели, с витражами, где изображались старые боги, как она посчитала, хотя было сложно разобрать фигуры в тусклом свете. Часть окон была разбита, впуская зверей, грязь и снег в базилику. Лозы, коричневые и колючие от холода, висели на стенах. Колонны стояли солдатами от двойных дверей до центра, такие большие, что одну могли бы обхватить только двое. И большое круглое окно занимало стену там, где дальше был алтарь.

— Зачем Раниту это место? — Галина не видела, чтобы теневые маги поклонялись, и в здании уже был главный зал. Так зачем еще одно большое место для собраний?

Она встала, провела ладонями по платью цвета вина, которое дала ей Нони, и пошла вдоль стены. Самое большое окно было высоко на стене, и она прищурилась, глядя туда, пока приближалась. Она ступала осторожно. Горы мусора от голубей, певчих птиц и сов накопились на полу за годы, помет, перья, гнезда и косточки. Странно, что Гетен дал такому просторному месту стать руинами, пока он сохранял остатки цитадели целыми.

Когда она добралась до центра, она посмотрела в окна, но свет был слишком тусклым, чтобы видеть ясно. Она хотела отвернуться, но солнце озарило здание, стены и пол, калейдоскопом красок, раскрывая то, что было священным и простым.

Галина отпрянула.

— Проклятье.

Там были не боги, а темные и опасные предшественники теневого мага. На красивом стекле были ярко изображены кошмарные сцены пыток, убийств и безумия. Красные демоны пожирали людей, принесенных в жертву, и жертвы тонули в реках крови. Маги в черных мантиях предлагали сердца и конечности хищникам. Голые дети были нанизаны на колья на стенах, люди, маги и демоны нападали на их воющих матерей.

Только в большом центральном окне тема была иной, позволяла отвлечься от ужаса. Стекло там оставалось чистым и целым, изображало солнце в зените над заснеженным миром. Посреди земли маг в черном капюшоне стоял на коленях над павшей девушкой с темными волосами, чьи ноги сковал лед, чье лицо искажала агония. Синяя река текла из пальцев мага. Где текла вода, цвели цветы, и звери приходили пить.

— За то, что он привел вас в эту комнату, Магод будет чистить полы языком.

Галина повернулась.

Гетен тихо вошел и стоял между ней и выходом.

— Ужасно, да? — сказал он, шагая к ней, серые глаза были холодными и злыми, как его голос.

Галина подавила желание коснуться его, он остановился слишком близко. Предатель. Она не знала, называла так его или свое тело.

— Не самый красивый витраж из тех, что я видела, хотя сделано мастером.

Гетен заметил сокола на подоконнике. Он прищурился, глядя на Энор, но промолчал насчет послания на спине птицы. Вряд ли он возражал бы. Цель птицы была понятной, конечно, она посылала письма королю.

Он широко раскинул руки и сказал:

— Странно, да? Место похоже на дом поклонения. Но кто поклоняется таким гадостям? — горечь в его низком голосе отражалась к ним от потолка.

— Столько загадок, господин Гетен, — Галина прошла по кругу в центре, глядя на жуткие витражи. — Какая история у этого места?

— Злобная и жестокая. Если бы я мог, я бы снес эту часть Ранита и бросил бы все камни и осколки стекла с утеса в море. Репутация жестокости теневых магов была заслужена, — он хмуро озирался. — К сожалению, тогда рухнет вся цитадель. У них один фундамент.

Галина разглядывала его. Тени снова залегли под его глазами, но теперь темнее. Его щеки были впавшими, и он выглядел нездоровым. Но двигался с той же силой и грацией, что и в первый день их встречи, напоминая короля и солдата.

Энор взлетела и описала круг по просторной комнате, пикируя и набирая высоту, наслаждаясь свободой полета. Галина мысленно выругалась, Гетен следил за птицей. Послание было не его делом, но она не хотела играть с магом.

— Жаль, что вы не одобряете мое присутствие тут, но Энор нужно летать и есть, — она подняла руку, и Энор прилетела на ее перчатку. — Ей нужно мясо, но в Раните этого мало. И ваш садовник рад, что она убирает вредителей в этой части цитадели, — птица была рада. Галина посмотрела на базилику и добавила. — Как вижу, вас этот бардак не беспокоит.

Мрачное лицо теневого мага не изменилось.