Тень и солнце (ЛП) - Пирс Моника Эндерле

Она покачала головой.

«Сны сталью не убить».

— Ты не настоящий, — сказала она, зубы стучали, и она надеялась, что слова, произнесенные вслух, сделают существо тенью и сном.

Но зверь повернул голову и пустые глаза к ней.

— Проклятье, — выругалась Галина, плоть существа стала отваливаться кусками, плюхаться на пол и ее ноги с холодной жидкостью. Он открыл пасть, и стало видно побелевшие кости и острые окровавленные зубы. — Твою мать.

Он свистнул с вызовом, сотрясая комнату, и Галина закрыла уши.

Олень встал на дыбы, менялся сильнее. Его передние копыта удлинились, разделились, стали длинными пальцами, задние копыта превратились в ступни, тело теперь напоминало человека, хотя голова и рога остались. Он согнулся, скаля зубы, кровь пенилась во рту и ноздрях.

Комната стала еще холоднее, и мышцы Галины дрожали от холода и страха, а белый иней тянулся по полу и стенам. Меч был вне досягаемости и не помог бы против духа.

Огонь за ней хлопнул, замерзшее дерево ломалось.

Галина вспомнила про горячую кочергу. Она бросила одеяло, повернулась и схватила кочергу. Существо напало. Она пригнулась и прокатилась под его пальцами. Его когти ударили по ее левому плечу, и ее рука онемела. Она вскочила и ударила раскаленной кочергой по боку существа. Оно завизжало и отступило, хромая. Рана дымилась и пенилась. Галина пошла в наступление, бросилась и вонзила кочергу в горло существа.

Оно засвистело от гнева и сжало кочергу, выдернуло ее с жуткой силой. Ладони дымились, тошнотворный запах наполнил комнату, и Галина сглотнула желчь. Она ударила ногой, попала по груди существа, и оно отшатнулось, сбило чашу для умывания. Миска раскололась, вода плеснула на ноги Галины и тут же замерзла. Она поскользнулась на льду и закричала, когда существо бросилось к ней, подняв кочергу, чтобы убить.

Галина откатилась, железная кочерга ударила по полу, разбивая доски. Но Галина не могла встать. Ее нога онемела, как и рука, после контакта с существом.

Древние доски пола скрипели и ломались, монстр вырвал кочергу. Он снова засвистел, поднял железное оружие, чтобы отправить ее в бездну небытия.

Но удача улыбнулась Галине в виде теневого мага, вспышка зеленого света и громкое заклинание остановили атаку. Существо повернулось и взревело, окутанное от рогов до пят холодным туманом, который призвал Гетен, пройдя в комнату.

Маг был в живой броне. Тени из тьмы комнаты покрыли его тело, стали тверже, отражали свет, облепив его фигуру. Он нес длинный меч и повернулся к врагу с легкостью, восхищая.

Монстр нашел голос — высокий и булькающий, будто он говорил из могилы с грязью в горле:

— Ты стал медлительным и глупым, теневой маг. Не такой опасный, как в нашу последнюю встречу, — он указал на Галину, поблескивая белым, трещины тянулись по плоти. — Хотя спасибо, что позвал в свой дом уязвимость.

Рядом с Гетеном рычали два черных волка, приближались, прижав уши, шерсть на загривках стояла дыбом.

— Не согласен, ведьма, — ответил теневой маг. — И я не звал твой рупор в свой дом, — маг щелкнул пальцами, существо застыло и выгнулось, морду исказила агония. — Можешь забрать его.

Гетен произнес что-то низким голосом — древний язык, который Галина не знала. Существо извивалось, визжало, взорвалось белизной, сделав температуру комнаты еще ниже. Иней покрыл потолок. Кочерга выпала из хватки монстра, застучала у ног Галины. Она схватила ее, теневой маг поднял меч и шагнул вперед. Он ударил плоской стороной клинка по призраку, Галина направила кочергу в его живот. Существо разбилось на тысячу мерцающих кусочков, некоторые были такими маленькими, что висели в воздухе как белый пепел, наполняя комнату тошнотворным запахом.

Волки смотрели на Гетена и Галину, скалясь, прижав уши, недовольно рыча. Но, к ее шоку, они замерли, чтобы понюхать ее лицо и ладони.

Гетен заговорил незнакомыми словами, и звери покинули комнату, миновав на пороге Нони и Магода. Слуги были вооружены, он с мечом, она — с тесаком. Их господин посмотрел на них и сказал:

— Опоздали.

Магод робко улыбнулся.

— Я пока медленнее, чем мамуся, господин.

Гетен прошел к Галине.

— Можете идти?

— Нет. От его прикосновения левая рука и нога бесполезны.

Он нахмурился.

— Позволите отнести вас?

— Даже попрошу, — процедила она. Угроза пропала, и она ощущала нанесенный ущерб. Холодная пустота в ее теле была жуткой, запах существа остался, и она с трудом сдерживала в себе ужин. Стошнить на мага было хуже, чем оказаться у него на руках, как инвалид.

Но это была война, и она видела, как многие сильные мужчины мочились в штаны, как их тошнило перед и после сражения с врагом. Это не было постыдным. Гордость заставляла ее сдерживаться, она никогда не плакала, не мочила штаны, ее не тошнило на поле боя. Она не собиралась делать это и при мужчине, которому не доверяла, но которого, может, желала.

Его лицо не показывало эмоции, теневой маг укутал ее в брошенное одеяло, легко поднял и вышел в коридор. Он отнес Галину в мастерскую на втором этаже, обошел волков, ходящих по комнате, и вошел оттуда в меньшую комнату, лазарет. Он опустил ее на удобную кровать и наколдовал огонь в камине и на свечах.

Два волка-стража прошли за ними от гостевой комнаты и стояли рядом с Гетеном, пока он водил пальцами по их блестящей черной шерсти. Серебристый свет поднял от них и потянулся по его пальцам. Он смешался с зеленым сиянием его волшебного огня, окутал его тело, зажег его изнутри.

Галина раскрыла рот, а он отошел от зверей. Они опустились и спали, а теневой маг пошел по периметру комнаты, шептал заклинания и чертил огненные символы, которые медленно таяли в воздухе. Когда он трижды обошел комнату, он остановился в центре и трижды хлопнул в ладоши. С каждым хлопком свет в нем вспыхивал, терзая его странную броню и наполняя комнату. Гетен кивнул и повернулся к Галине, свет растаял.

— Комната защищена. Теперь я осмотрю ваши плечо и ногу.

Она получала множество ран в бою, у нее были шрамы от них. В войне не было места скромности, но она прижимала одеяло к груди, стиснув зубы, пока теневой маг резал шов на плече ее истерзанной ночной рубашки. Он коснулся ее кожи там, где задели когти оленя ведьмы, и она с трудом подавила желание отползти, от контакта жар пробежал по спине к животу. Его магия текла в ней, не иначе.

Он отпрянул от нее и тихо выругался.

Галина была рада, что голос звучал ровно, когда она спросила:

— Рана так плоха? — она подняла голову. Гетен голодно смотрел на нее. — Я потеряю руку? — спросила она. Жар его магии растекался в ней.

Гетен сглотнул, а потом лицо стало каменным.

— Нет. Я могу это исцелить, — он прошел к изножью кровати. — Существо пробило кожу и на вашей ступне?

— Не думаю. Я его пнула, — он управлял оставшейся магией, но у нее не было такого самоконтроля. И Галина с трудом терпела жар и силу его прикосновения, когда он осмотрел ее пятку и пальцы ног.

— Тут порезы, — Гетен отошел, щурясь, прижал палец к губам и смотрел в пустоту, размышляя. — Больно или только онемение?

— Просто онемение.

Он кивнул и вышел в мастерскую.

Галина отклонилась на подушки и зевнула. Тело болело везде, где не онемело. Звяканье стекла, камня и металла доносилось из открытой двери, но она не знала, что делал маг, и сил на раздумья не было. Тут было теплее, чем в ее комнате, и веки стали тяжелеть.

— Воительница, — вес Гетена опустился на кровать.

Галина приподнялась над подушками.

— Что?

Его улыбка была не такой волчьей, как прошлые.

— Пока не спите, — он поднял оловянную чашку. — Выпейте.

Она посмотрела на желтую жидкость, от которой поднимался пар.

— Что это?

— Метеглин, — ответил он. — Это ослабит боль, которую вы испытаете, когда онемение пропадет. И поможет уничтожить яд в тех ранах.

— Яд? Как мило, — смесь воняла как гнилые яблоки, сладко и гадко. Галина сморщила нос и выпила содержимое чашки. Метеглин обжигал от горла до желудка. Но он дал тепло и успокоил тело. — Крепкое получилось, — прохрипела она.