В стране каменных курганов и наскальных рисунков - Павел Мариковский

Прошло более часа, но оса все еще не унималась, продолжая безумствовать. У меня заныла спина от неудобной и неподвижной позы, да и у осы, наверное, истощилось терпение, и она внезапно взмыла в воздух и исчезла. Я вздохнул с облегчением, успокаивая себя тем, что совесть чиста перед самим собою: было предпринято все возможное для раскрытия секрета поведения моей неуемной незнакомки.

Балхаш застыл, и на его гладкой, как зеркало, поверхности отразилось небо, усеянное яркими звездами. Воздух зазвенел от великого множества ветвистоусых комариков. Никогда их не было так много. Чувствовалось, как их рои толклись в воздухе над берегами в безудержных плясках, и мне представлялось, как обитающие здесь и очень интересные общественные паучки принялись насыщаться обильной добычей.

Утром, как всегда, пробудившись раньше всех, я был поражен. Все наши полога стали мохнатыми, покрылись сплошным слоем каких-то маленьких белых ворсинок. Они колыхались от дуновения воздуха, но держались прочно. Пригляделся: это были линочные шкурки крохотных поденочек. Вспомнилось, как много лет назад тоже на Балхаше, в его западной части, как-то утром грузовая машина нашей экспедиции оказалась вся усеянной поденками. Но тогда это были крупные насекомые, и, очевидно, они собирались летать днем. Еще вспомнился рассказ рыбаков о том, как масса поденок обсела катер, который перед этим заботливо подновили масляной краской. Поденки прилипли к ней и испортили всю работу.

Личинки поденок живут в воде. Прежде чем стать взрослыми, они, перелиняв, превращаются в своеобразную стадию подвижной куколки, выбираются на берег, быстро семеня ножками, бегут по земле и устраиваются на скалах, растениях, всех более или менее возвышающихся над поверхностью земли предметах и линяют последний раз, превращаясь в нежных крылатых насекомых. Став взрослыми, они ничего не едят и не способны принимать пищу. Их ротовое отверстие и кишечник не развиты. Жизненное назначение поденок заключается в том, чтобы дать потомство, и этому делу они предаются с возможной быстротой, заканчивая его в самое короткое время, живут день, иногда чуть больше, иногда даже меньше. Наши поденочки-крошки прожили только одну ночь. Никогда в жизни не видал таких маленьких поденочек. Их длина, судя по оставленным на пологах линочным шкуркам, была всего лишь около пяти миллиметров.

Интересно бы взглянуть на незнакомок. Но длительные поиски ничего не дали, не нашел их ни одной! Быть может, никому из энтомологов не приходилось их видеть, и они неизвестны науке. Все грациозные поденочки, выбрав жаркую безветренную ночь, окрылившись, улетели на озеро, над зеркальной поверхностью которого и справили свою единственную в жизни и очень короткую брачную ночь. Видимо, у поденочек хорошо развита способность угадывать такую погоду еще и потому, чтобы, появившись сразу всем вместе, легче встретиться друг с другом.

Личинками поденочек, так же как и личинками комариков, кормятся рыбы, и от их численности зависит улов рыбаков.

Алексей решился заняться рыбной ловлей. Собирался долго, нехотя, потратил много времени, чертыхаясь и вытряхивая полог от линочных шкурок поденочек. Наконец, уселся с удочкой на утесе и застрял на несколько часов до самого обеда. Улов был небольшим. После обеда едва наш рыболов подошел к берегу озера со своей добычей, чтобы ее выпотрошить и подсолить, как над ним тотчас же появились несколько серебристых чаек, которые стали кружиться в ожидании поживы. Где они были до этого и откуда вели свое тайное наблюдение, неизвестно. Раньше поблизости ни одной птицы мы не видали.

Вскоре чайки устроили между собою настоящее состязание из-за внутренностей рыбы, сопровождая легкие и стремительные виражи в воздухе и падения на воду громкими криками и истерическим хохотом. Удивителен этот крик, и так он похож на человеческий. Меня, когда я его впервые услышал, он сильно поразил. Между тем хохотуном называют почему-то другую крупную черноголовую чайку, которая не умеет издавать подобные звуки. Что-то напутали орнитологи.

— Как быстро птицы почуяли поживу! — удивился Алексей. — Ведь до этого все подходили к берегу, и ни одна из них не подлетела.

— Наверное, зрение у них отличное. Увидали в руках рыбу! — предположила Зоя.

— Может быть, заметили рыболова еще давно и ждали терпеливо, когда он начнет потрошить рыбу. К рыбакам чайки привычные, к тому же отсюда недалеко рыбозавод! — добавил я.

На берегах залива Балыктыколь много общественных пауков, открытых ранее мною. Высокий скалистый и обрывистый берег, тянущийся едва ли не на целый километр, да небольшие кустики гребенщика дают отличное укрытие на день этим хищникам. Здесь разные виды пауков как бы поделили между собою территорию с богатой добычей: ветвистоусыми комариками и поденочками. Начало гряды скал заселили маленькие общественные паучки Аранеа палласи, покрупнее их — Аранеа адиантур, а также крупные пауки-одиночки Аргиопа брюенхи и Аргиопа лобата. Дальше, где скалы почти вплотную подходят к воде, расположилось царство крупного общественного паука Аранеа корнутур. Здесь все камни увиты его паутинными тенетами. Прежде этот крупный паук назывался Аранеа фолиум, что означает «листовой». Он обычно селится и по прибрежным зарослям, где, соорудив ловчую сеть, устраивает из густой паутины логовище, ловко используя листик тростника и сгибая его вдвое почти под прямым углом. Листик служит дополнительным укреплением его убежища. Здесь же, на скалах, логовище делается просто из паутины, сюда же в него самка кладет коконы с многочисленными яичками. К семейному очагу жалуют и поджарые длинноногие самцы.

Этот крупный паук немного сварлив по отношению к другим паукам, но терпит соседство пауков своего вида и поэтому там, где много комариков-звонцов, обвивает все скалы сплошными паутиновыми нитями и живет в полном миролюбии и доброжелательности с соседями. И еще этот паук интересен тем, что изменчив в окраске. Сохраняя в общем затейливый узор на брюшке, он сильно изменяется в цвете от светло-серого, розового, кирпично-красного до темного, почти совсем черного. В прошлом году, посетив эти, теперь такие знакомые места с обрывистыми скалами, я удивился разнообразию оттенков одежки паука и, если бы владельцы различных вариаций окраски обитали не вместе бок о бок, был бы легко обманут, приняв их за разные виды.

«Как поживают мои старые знакомые сейчас?» — спрашивал я сам себя, вышагивая вдоль берега и перебираясь через утесы, обдаваемые брызгами набегавших на берег волн. Вот и обрывистые скалы, подступившие к самому берегу. Во многих местах их ниши и трещины заполнены густой коричневой паутиной с массой из тел погибших комариков-звонцов. Но что стало с пауками! Я отказываюсь верить своим глазам, не узнаю моих старых знакомых: ранее расцвеченные в разнообразные, большей частью светлые тона, они сменили свои покровы все до единого и оделись в черные, как смола, покровы. Все до единого: и юркие малыши, и толстые степенные самки, и беспокойные, непоседливые самцы. Чернее всех полнобрюхие самки. Их затейливый узор почти закрыт черным пигментом, и различить его трудно. В таком виде они очень похожи на ядовитого паука каракурта.