В стране каменных курганов и наскальных рисунков - Павел Мариковский

Поведение кобылок не было стандартным. Некоторые из них относились с предубеждением к первому комарику, к пинцету, которым он был зажат, но, разобрав, в чем дело, принимались за еду рьяно с легким похрустыванием челюстей. Другие, будто опытные прожоры, тотчас же набрасывались на угощение, не обращая внимания на то, что оно появлялось необычным манером. Кое-кто в испуге отскакивал в сторону, если комарик еще подавал признаки жизни, трепыхал крыльями и размахивал ножками, в то время как у других от признаков жизни этого тщедушного создания еще сильнее разгорался аппетит. Различали кобылки свою еду тоже по-разному: близорукие, вернее сказать близколапые опознавали подсунутого комарика только у самой головы, тогда как более опытные и «дальнолапые» опознавали ее едва ли не за пять сантиметров.

Видимо, опыт и аппетит оказывали влияние на поведение. Кобылки-пруссы — вообще отъявленные обжоры, и поэтому не случайно иногда появляются в массе, повреждая растения, в том числе и возделываемые человеком. Как же относятся к этой необычной еде другие виды кобылок? Краснокрылые кобылки сфингонотусы также с охотой принимались свежевать добычу. И другие кобылки-пустынницы не отказывались отведать необычное угощение.

Но самым отъявленным все же остался многочисленный прусс. Не спеша, но деловито эти кобылки собирались возле меня большой группой, будто к обеденному столу, и уж потчевать их приходилось всех с большой поспешностью, вываливая из сачка комариков целыми кучками. В общем, все кобылки оказались любителями плотоядной пищи, и никто, несмотря на установившуюся за ними репутацию незыблемых вегетарианцев, не пренебрегал комариками-звонцами. А почему бы не так?!

На земле всюду валялись их трупики, и стоило ли пропадать добру попусту?! Приловчившись кормить кобылок, я одной из них на прощание преподнес муху. Она тоже пошла в дело, и перемолотая направилась в желудок.

Прежде чем покинуть полуостров Байгабыл, фотографирую паучков, выбрав куст тамариска, сильно обвитый паутиной и облепленный комариками. На этом кусте я застал трех пруссов. Они прилежно и не спеша лакомились комариками, попавшими в паутину и, судя по всему, занимались этим промыслом издавна и с большим успехом. Забегая вперед, скажу, что когда, приехав в город, рассказал о хищнических наклонностях кобылок одному из энтомологов, он решительно сказал:

— Не могу в это поверить! В ваши эксперименты, коллега, какая-то вкралась ошибка.

— Ну почему же ошибка, — стал я возражать. — Посмотрели бы вы своими глазами, как кобылки едят звонцов.

— Нет, тут не обошлось без какой-то случайности, — упрямо бубнил энтомолог. — Необходимы еще дополнительные наблюдения, факты, контрольные подсчеты, чтобы исключить субъективизм исследователя. Не могут так себя вести растительноядные насекомые. Не может быть такое! Не может!

Так мы и расстались, оставив друг друга в недоумении. Да, ученые — нередко нелюбопытный в мире народ. Все, что необычно и не укладывается в установившиеся и крепко засевшие в голове представления, как правило, встречается беспредельным недоверием. Хорошо, что на свои опыты я специально пригласил участницу нашей поездки Зою Федотову, энтомолога, как свидетеля столь нестандартного поведения кобылок. А к скептицизму коллег не привыкать. Очевидно, таков недостаток моего характера — чрезмерная любознательность, открывающая в обыкновенном необыкновенное.

Впрочем, солидный петербургский журнал «Защита растений» без проволочек опубликовал мое короткое сообщение об этом необычном явлении.

Дневка на озере прошла, и пора бы ехать дальше, да жаль расставаться с Балхашом: столько здесь интересного в этом совершенно безлюдном месте! Останемся еще на день, пока в канистрах есть пресная вода. Вот и еще находка интересная. То, о чем я собираюсь рассказать, связано с открытием общественного паучка Аранеа палласи, довольно хорошо изученного мною. Паук Аргиопа брюенхи в наших краях редок и встречается только в предгорных степях. Внешность его заметная. Он довольно крупен, узкое его брюшко сверху серебристого цвета, испещрено четкими, расположенными поперек темными полосками. Я очень удивился, когда встретил этого паука во множестве в скоплениях вместе с малым общественным паучком на берегу полуострова Байгабыл. Наверное, его обитанию здесь способствовало изобилие комариков-звонцов. Дело в том, что комарики летают не везде по берегам Балхаша. Там, где берега голые, где нет никакого пристанища звонцам, их нет. Комарики, вылетевшие из воды, живут несколько суток, особенно самцы, и нуждаются на жаркий день в укрытиях. Кстати, а то, что численность комариков зависит от прибрежных растений, я подметил давно и рассказал об этом еще в 1972 году в книжке «По Семиречью» (Москва: Мысль, 1972), призывая беречь растительность берегов озера.

Личинки комариков — важный объект питания рыб, от них зависит в какой-то мере и рыбный промысел. Привязанность комариков к определенным местам берегов Балхаша — явление не случайное. Пусть это звучит в некотором отношении фантастично, но создается впечатление, что личинки комариков, прежде чем стать куколками и затем окрылиться, сплываются к местам брачного лета своих родителей и своего места рождения из яичек, брошенных самочками в воду, то есть совершают что-то подобное паломничеству рыб к нерестилищам или, по меньшей мере, придерживаются территории своего рождения.

Необычно видеть массовые скопления этого редкого паука, к тому же настоящего индивидуалиста, одиночного хищника, на тенетах вместе с другими пауками. Одиночный хищник, попав в места, изобилующие комариками-звонцами, неожиданно преобразился и перешел к колониальному образу жизни. Наверное, тот, кто не знаком с паучьей жизнью и впервые увидал Аргиопу брюенхи в столь тесном соседстве с другими пауками, принял увиденное за обыденное течение дел. Я же долго не мог поверить открывшейся передо мною находке, и все представшее перед глазами казалось невероятной игрой или даже насмешкой природы, случаем уникальным, нереальным, даже уродливым и не находящим объяснения. Как же мог одиночный хищник, для которого мир разделялся на тех, кого следовало съедать и на тех, от кого следовало скрываться, чтобы не погибнуть, вдруг стать таким миролюбивым, да еще к кому — к своей же паучьей братии таких же хищников? Но факт был упрям. Он говорил о том, что изобилие пищи послужило основой возникновения общественного образа жизни. Сытый желудок притуплял враждебное отношение не только к своим ближним, но и к дальним родичам — паукам других видов. Да и к чему было обострять отношения с соседями, подвергать себя опасности, когда можно обойтись без всего этого. Так было в прошлом году. Вот почему на следующий год сейчас я стремился посетить полуостров Байгабыл и по пути искал места, изобилующие комариками и пауками. Но, увы, комариков всюду было немного, а там, где прибрежные растения были уничтожены и скалы отсутствовали, их не было совсем.