Воспоминания и мысли - Жозефина Батлер

следующее утро. Он был бледен и озабочен. Несколько дней он хранил молчание. Наконец мы совершенно свободно заговорили об этом деле, а затем, сама не знаю, как и когда, мы оба пришли к заключению, что нужно действовать. И мы решили обратиться ко всему народу. Многие не раз обращались уж к членам обеих палат, к разным сановникам и епископам. Но всё это ни к чему не привело.

Я посвятила мужа во все мои мысли и чувства, и сказала ему, что меня что-то заставляет пойти по улицам и бороться, и взывать, и кричать, иначе сердце мое разобьется. И этот добрый человек, добрый и благородный, зная, какие серьезные последствия может иметь для него и для меня такое решение, ни одним словом не попытался заставить меня изменить его. Он даже не представил мне трудностей и неудобства этого дела для меня. Ему и в голову не пришел вопрос «Что скажут?» или «Может ли женщина взяться за подобное дело?». Он, как всегда, отнесся к вопросу серьезно, заглянул в самую глубь его и, смотря прямо на конечную цель, увидел с одной стороны – страшную несправедливость, с другой – горячее желание исправить эту несправедливость. И он понял, что прямой долг ответить на призыв этого желания из любви к несчастным жертвам.

А над всем этим он увидел Бога, взор которого слишком чист, чтобы смотреть на такие ужасы.

Джордж знал, что нет большей чести и большого счастья, как служить Господу. Он закончил разговор наш словами: «Идите, Господь да будет с вами!..»

Эти слова были моим посвящением… Одним из первых и лучших помощников наших был мой двоюродный брат Карл Биррель, пастор-баптист в Ливерпуле. Он и муж мой были близкими друзьями. Биррель был умный, талантливый человек и хороший оратор. У него была благородная осанка. В продолжение шести или семи лет подряд его выбирали председателем Союза баптистов, в котором он начал говорить о нашем деле. Биррель был болен в то время, когда состоялся наш первый митинг.

Привожу отрывок из своего дневника:

«Слава Богу! Сомненья исчезли. Никогда не забуду пророческих слов Карла Бирреля во время нашего собрания. Он встал с постели и, несмотря на болезнь и слабость, пришел к нам. Он казался нам посланником Божьим. Бледное, истомленное лицо его все светилось лучезарной радостью. Казалось, он видел Создателя. Он говорил с верой и воодушевлением. Он верил в правоту нашего дела, в успех его. И нам передалась его вера, его святое воодушевление. А то, что сказал после него мой муж, что сказал об этом? О, слова его были истинным благословением! Советы этих двух людей, их речи, их молитвы… да не изгладятся они никогда из моей памяти! Господь послал нам этих чистых, добрых людей, полных веры и упования, чтобы рассеять наши сомнения, чтобы победить наши колебания! А теперь за дело! Да преисполнится сердце священным гневом. Теперь пришла пора возмутиться против властей, которые ввели в наше законодательство такую гнусность. Святой волей Господа, священным законом Его посвящены мы на мятеж. Что мне мир! Теперь настала пора борьбы, борьбы безжалостной, жестокой, до последней возможности! В войне, где дело идет о жизни идей, возможно перемирие, можно щадить, можно избежать кровопролития, но принципы не знают пощады, не допускают перемирия. Среди белого дня, на глазах всех людей занимаем мы позицию. Мы объявим, во имя чего и кого мы боремся и, твердо решив не идти ни на какие компромиссы, мы готовы сражаться со всеми силами земли и ада».

* * *

До сих пор я говорила главным образом о своей личной инициативе и об участии мужа, но было бы ошибочно думать, что только мы одни были поглощены этим важным вопросом. Во всех концах страны много женщин, наиболее известных своими талантами, своим служением обществу, было глубоко потрясено вероломством и низостью, с которыми был нанесен удар нашей вековой свободе и брошен вызов высшему закону нравственности. Эти женщины, во главе которых стали Флоренс Найтингейл, Гарриет Мартино и Мэри Шарпантье, соединились и поместили манифест в газете «Daily News», в 1869 г. 31 сентября. Все они подписались под ним.

Манифест этот сделался историческим. Он был передан по телеграфу во все концы королевства.

Вот этот документ:

«Мы, нижеподписавшиеся, торжественно выражаем протест против “актов”, принятых парламентом:

1) Потому что законы, вносящие значительные изменения в гарантии, которыми женщины до сих пор пользовались наравне с мужчинами, должны были быть подвергнуты публичному обсуждению. Между тем они были вотированы не только без ведома страны, но почти без ведома самого парламента. А потому ни представители народа, ни печать не исполнили, по нашему мнению, своего долга, допустив принятие такого закона без того, что он был предметом продолжительных публичных прений.

2) Потому что эти законы отменяют для одного из полов санкционированные нашими учреждениями гарантии безопасности и предоставляют репутацию, свободу и личность женщин произволу полиции.

3) Потому что в стране, где царствует гражданская свобода, каждый закон должен ясно и точно определить проступок, за который он преследует.

4) Потому что несправедливо, чтобы наказание применялось только к одному из полов, который стал жертвой порока, в то время как обеспечена полная безнаказанность другому, именно тому, который и есть виновник не только самого зла, но и его пагубных последствий; кроме того, мы находим, что арест, обязательный осмотр, тюремное заключение и каторжные работы в случае сопротивления оскорбительны в высшей степени.

5) Потому что подобная система ведет к облегчению нашим сыновьям и всей молодежи нашей страны дороги к пороку, так как избавляет их от всяких нравственных преград; раз это государство защищает и признает проституцию, оно тем самым провозглашает необходимость ее и снимает с нее печать позора.

6) Потому что меры, допускаемые этими законами, жестоки и унизительны для женщин, которые им подвергаются, они представляют насилие над чувствами тех, у которых нравственное чувство еще не вполне извращено, и низводят на еще более низкую степень даже самых бесстыдных.

7) Потому что болезни, которые эти законы должны уничтожить, ничуть не уменьшились. Никогда не удалось защитникам этой системы доказать цифрами, что меры, применяемые лишь к одному из полов, могут способствовать улучшению общественного здоровья и поднятию общественной нравственности; никогда не вернулась ни одна из этих несчастных к честной жизни и не удалось произвести ни малейшего изменения к лучшему в нравах страны. Напротив, можно сказать, что в Париже и других городах континента, где женщина с давних пор подвергается обязательному осмотру, уровень общественного здоровья и общественной, нравственности гораздо ниже уровня нашей страны.

8) Потому что причины означенных болезней – причины нравственные, а не физические, что и отличает их совершенно от чумы и других бедствий, надзор за которыми