Эйнемида III. Надежда на весну. - Антон Чигинёв

случилось неизбежное: какой-то мерзавец по-ослиному заревел: «Мы окружены!», и трусы, каких полно даже в наилучшем войске, побежали, бросая оружие и щиты. Кто-то бежал, кто-то сражался, метались обезумевшие быки и не менее обезумевшие люди, а посреди охваченного хаосом войска замер молодой военачальник, сжимая вспотевшей ладонью зачем-то вытащенный из ножен меч.

Раздался торжествующий крик: «Кинана!», и конный отряд под царским знаменем ударил с тыла, довершая разгром. Воодушевлённые мятежники бросились в бой с удвоенной яростью, значки и флаги царского войска один за другим исчезали в сражающейся толпе. Прогудел сигнал «к отступлению» – проклятый трус, стратег тезаридцев, решил спасать шкуру, не дожидаясь приказа командира. Это стало знаком для остальных. Строй окончательно рассыпался, и царское войско, отряд за отрядом, бросилось бежать.

Лаиху казалось, что он находится в страшном сне. Мимо него неслись потерявшие голову от страха люди, а он просто стоял с мечом в руке, и поток бегущих огибал его, точно ручей скалу. Огромный чёрный бык промчался мимо, едва не задев руку, и Лаих с отстранённым любопытством наблюдал, как разъярённое животное стоптало какого-то педзетайра, а затем пало под ударами товарищей погибшего. Клич «Кинана!» звучал уже совсем близко.

Всадник вылетел из тумана неожиданно: молодой воин, без шлема, с рассыпавшимися по плечам русыми волосами, в лёгком льняном доспехе и со странным фиолетовым платком на шее. Завидев украшеный пышным султаном командирский шлем Лаиха, всадник гикнул, и его конь устремился вперёд. Лаих успел поднять меч, ударил, но враг ловко уклонился, и тут же пронзительная боль раскалённым прутом обожгла незащищённую шею молодого стратега.

Земля и небо смешались в безумной круговерти, а через мгновение мир застыл. Исчезло всё, кроме, странно вывернутой – как сообразил Лаих, его собственной – руки и жёлтого блеска топазов на обвившем запястье браслете. «Феано...» – с нежностью успел подумать юноша, и жёлтое сияние поглотило его целиком.

Глава VI

Тяжёлые свинцово-серые тучи густо заволокли небо над Северным Эсхелином. В воздухе сладковато пахло свежей преддождевой сыростью, но сам дождь пока не начинался, лишь редкие капельки оседали на листьях буков. Двое вооружённых всадников стояли у невысокого обрыва, под которым широко раскинулось убранное поле с небольшим белым храмом сельского божества посередине. Дюжина конников свиты расположилась поодаль.

– Ну что, дядька Микеид, дадим завтра бой эфериянам? – весело спросил молодой человек в пурпурном плаще и бронзовой шляпе.

– Какой же я тебе дядька, Алкеад? – грузный мужчина в шлеме с пышным голубо-жёлтым гребнем усмехнулся в седые усы, не отрывая взгляда от темнеющего внизу поля.

– Ну как же, раз тебя приставили тянуть меня за волосы, чтоб в печку не влез, значит, как есть дядька, – рассмеялся Алкеад. Его статный конь, не менее горячий, чем хозяин, прянул было, но тут же был смирён уверенной рукой.

– А тебя не тянуть, давно бы влез, – добродушно отмахнулся Микеид. Несмотря на вечные пикировки, отношения между ним и товарищем по командованию, за время похода, сложились самые тёплые.

– Руки чешутся. Все уже воюют, одни мы возле эфериян кругами ходим. Надоело.

Все уже действительно воевали. Война накрыла Эйнемиду, не забыв никого, и мало какой уголок земли эйнемов мог наслаждаться спокойствием и миром. Гилифияне сражались с латарийцами на Плиофенте, эфериянин Эрептолем провёл против филисиян несколько сражений, флот Ликомаха блокировал Сенхею. Дрались на Рогах, дрались в Эсхелине, дрались в Ликадии, дрались в Герии. Даже у хлаидских горцев случались стычки между поддерживающими разные стороны племенами. Эйнемида превратилась в огромное поле битвы, а посреди хаоса и разрухи продвигалось к Эферу сенхейско-леванское войско.

– В бой нужно вступать только при лучшем положении, чем у противника. У нас нет нужды полагаться на случай, – в который уже раз повторил Микеид.

– Так разве мы не в лучшем положении? У них гоплитов меньше вдвое, остальные наёмники да всадники. В поле мы их раздавим!

– Погляди, – терпеливо сказал сенхеец. – Поле неровное, земля отсырела. Нашим войскам будет тяжело держать строй при наступлении. Эферияне получат преимущество при обороне, а в таком деле любая мелочь может решить ход дела.

– Удержат как-нибудь, – отмахнулся Алкеад. – Пусть наступают медленным шагом. Главное добраться до эфериян, а там их стрелки побегут. Гоплитов сомнём – окружим с флангов и делу конец.

– Наступать под обстрелом неудобно, мы потеряем строй, и Исократ этим воспользуется.

– А щиты нам на что? Эферские гоплиты хуже леванских, мы их даже с неплотным строем сомнём.

– Может сомнём, а может и нет – слишком много «может». Приказ у нас ясный: вступать в бой только при надёжном преимуществе.

– Но...

– Нет, Алкеад. Сегодня мы останемся на позиции, завтра отступим к Каластримону. Попробуем выманить Исократа на Алейскую равнину, а затем... Там будет видно.

Дружески похлопав нахохлившегося леванца по плечу, Микеид направил коня в сторону леса. Выругавшись, Алкеад поспешил за ним, сенхейские конники двинулись следом.

– И всё-таки, я не согласен, – промолвил леванец, поравнявшись с товарищем. Отряд выехал на небольшую полянку, окружённую живописными буками.

– С чем? – ухмыльнулся Микеид.

– Надо...

Дротик зло свистнул в воздухе, и скакавший подле Микеида всадник, коротко охнув, свалился с коня. По буковым зарослям волной пронёсся раскатистый свист, и меж деревьев замелькало зелёное и жёлтое.

– Лаиссцы! – закричал Алкеад, хватая копьё. – К оружию!

Из-за деревьев вылетели новые дротики, а следом показались всадники на великолепных лошадях. Безбородые, но с длинными висячими усами, в зелёно-жёлтых плащах, щёгольски расшитых кожаных доспехах и украшенных крылышками бронзовых шлемах. У расписаных символами Удачи попон болтались на цепочках кости, колоды игральных табличек, чаши для игры в зернь.

Сенхейцы бросились на врагов, но многие погибли, даже не успев вступить в бой. Лаиссцы считались лучшими всадниками Эйнемиды. Ловко правя конями, они с лёгкостью уходили от боя и без промаха били дротиками, целя в не защищённые щитом и доспехом места.

– Микеид, уходим! – воскликнул Алкеад. Ловко орудуя копьём, он сразил двоих врагов, третьего зарубил Микеид, и полководцы рванулись на свободное пространство, но далеко уехать не удалось. Сразу полдюжины дротиков полетели им вслед, и конь Микеида завалился вперёд, сбросив всадника на землю. Выругавшись, Алкеад соскочил с коня, прикрыл поверженного стратега щитом и оттащил его в сторону.

Последний из сенхейских всадников пал на окровавленную траву, и лаиссцы окружили прижавшегося к дереву Алкеада. Просвистел дротик, но