Эйнемида III. Надежда на весну. - Антон Чигинёв

доспехах, порхающая вокруг соперника – самого Сосфена! А ещё она убила гисерского полководца... Нет, Лаих её не боится – будет он бояться какой-то женщины – но совсем не трусость поступить разумно, так ведь?

– Я не дерусь с женщинами! Разговор окончен, – повернувшись на пятках, Лаих быстрым шагом направился к своим, за спиной раздался презрительный смех Кинаны.

– Приготовь войска к атаке, – зло бросил Лаих шедшему позади Ликофоону.

– Стратег, воины устали после перехода и голодны, нечем засыпать ров, нечем валить частокол! Такой лагерь с налёта не взять!

Осознавая правоту помощника, Лаих раздражённо дёрнул плечом и направился туда, где рабы уже разбивали командирскую палатку.

***

Взять вражеский лагерь не вышло ни на следующий день, ни днём позже. На скорую руку состряпаный штурм захлебнулся под градом дротиков и войско бежало, едва защищающиеся начали вылазку. Лаих разжаловал командиров и велел всыпать по пятнадцать плетей каждому десятому из отступивших пентикостий. Вполне справедливое наказание, но, кажется, других оно не вразумило. Подчиняются, но смотрят волками, а за что? За то, что наказал трусов? Так что их, награждать за это, что ли? Герийский воин должен быть стоек и твёрд, а не отступать, когда не приказывали! В следующий раз надо наказать каждого пятого, может на этот раз дойдёт?

Лаиху постоянно казалось, что воины не выказывают ему должного почтения, а то и посмеиваются за спиной. После неудачного штурма бешеная Кинана снова повторила свой вызов, а из лагеря мятежников то и дело слышались глумливые выкрики, на которые было настрого запрещено отвечать. Когда всё закончится, тогда поговорим. Царь велел привести Кинану, но насчёт остальных-то мятежников ничего сказано не было. На кол каждого десятого... Нет – пятого! Пускай пошутят оттуда, а он, Лаих, послушает! Вот будет весело!

– Ну что, стратиоты, над чем смеёмся? – с наигранной весёлостью спросил Лаих у окруживших костёр воинов. При его появлении смех стих и улыбки сползли с лиц. Замечательно, кажется ему уже удалось внушить должный страх перед командиром. Пример тех троих, что вздумали отвечать без почтения и были выпороты, не прошёл даром. Теперь нужно завоевать их любовь – плёвое дело. Бочка вина, посидеть у костра и готово, много ли надо простолюдинам? Не сильно больше, чем коровам, которых они пасут – хорошая шутка, надо будет рассказать во дворце.

– Да вот, стратег, думаем, как сегодняшнюю добычу делить: кому синяки, кому шишки, – ответил могучий ветеран с начинающей седеть бородой. Остальные застыли с каменными лицами, точно болванчики.

– Как тебя зовут, воин? – Лаих с деланым спокойствием обернулся к шутнику.

– Декадарх-эпистат Полемон, стратег, – так же спокойно ответил тот.

– Ну-ну, ладно, отдыхайте, – Лаих по-свойски хлопнул кого-то по плечу и пошёл дальше. Нужно вымыть руку и не забыть распорядиться насчёт этого Полемона – пусть мастигомаст вобьёт ему в башку немного ума, раз боги не озаботились. А может лучше казнить? А то порки, видно, кое-кого не вразумляют. За спиной вновь раздался взрыв хохота, отнюдь не улучшивший стратегу настроение.

***

Заснувшего было Лаиха разбудил тревожный рёв военного рога и топот сотен ног. Он выскочил из шатра, забыв даже шлем. Время было предрассветное, утро выдалось туманным. Лагерь гудел, как муравейник, воины бежали на позиции, звучали приказы и сдавленные ругательства разбуженных педзетайров. Всё, как задумано.

– Готово, Ликофоон? – спросил Лаих подбежавшего заместителя. – Мятежники?

– Всё спокойно: в лагере часовые, факелы горят.

– Ну, сейчас мы их разбудим. Командуй наступление.

Ночная атака ‒ классика военного искусства. Пока они там сообразят, что к чему, педзетайры будут уже у частокола, а дальше – дело времени. Сдавленно прозвучали команды, и войско двинулось вперёд, к ничего не подозревающему вражескому лагерю.

Мятежники заметили врага, и из-за частокола полетели стрелы, но редкие – должно быть, все лучники ещё не успели занять позиции. Ликофоон скомандовал: «Бегом!» и педзетайры бросились вперёд, а дальше началось невообразимое.

«Враг, на севере!» – прозвучал чей-то крик и Лаих с замиранием сердца увидел выплывающие из-за холмов огни факелов. Множество огней, сотни, тысячи – огромное войско. Но боги, откуда?!

– Перестроение! – закричал Ликофоон, рожок прогудел «опасность слева» и строй развернулся, готовясь встретить врага. Огни стремительно приближались, пельтасты вскинули дротики, педзетайры плотнее сжали стену щитов. Воины напряжённо всматривались в туман, гадая, кто покажется из клубящейся мглы. Мгновение тревожного ожидания, и вдруг в повисшей тишине раздалось протяжное мычание.

Быки вырвались из тумана неукротимой, ревущей волной. С пылающими рогами, с налитыми кровью глазами, разъярённые чёрные гиганты казались порождением пламенной Бездны. Оторопевшие педзетайры испуганно подались назад, а спустя мгновение бешено несущееся стадо налетело на фалангу и над полем боя пронёсся жуткий воющий крик.

Строй развалился сразу, остановить такую мощь было не под силу никакому щиту. Тяжёлые чёрные туши ломились вперёд, не разбирая дороги. Кое-кто из командиров уже сообразил, что перед ним не огненные призраки, а самые обыкновенные быки с подпаленными рогами и хвостами, но развернуть поддавшихся панике воинов было непросто. Мимо Лаиха пробежали несколько педзетайров, без щитов и копий, глупо таращащих совершенно безумные глаза. Загремел голос Ликофоона, к зашатавшемуся левому флангу уже спешило подкрепление. Строй рассыпался, воины пропускали невиданного противника мимо себя и закалывали копьями, а быки топтали педзетайров копытами и кололи рогами. Происходящее напоминало не битву, а огромную мясобойню, охваченную пожаром.

В наступившей неразберихе никто сразу не понял, что означает дружное «Спренсие Койорэ!» на правом фланге, а когда поняли, было уже поздно. Из подлеска показалось целое войско, грозно ощетинившееся копьями. Прозвучала команда «стена щитов», но неизвестный враг уже смял первые ряды, так и не успевшие построиться. Лаих оторопело поглядел на сияющий факелами вражеский лагерь и внезапно всё понял. Лагерь был приманкой! Стрелки, оставшиеся там, создали видимость войска, быки отвлекли внимание слева, а, тем временем главные, силы мятежников, без факелов и сигналов, под покровом тумана, тихо зашли справа, ударив на совершенно не ожидавший этого фланг. Проклятая Кинана перехитрила его, как последнего глупца!

– Их всего три тысячи! Воины, строиться! – во всю мочь завопил Лаих и толкнул сигнальщика. – Играй: «оборона справа»! Ты! – он обернулся к порученцу, встретив совершенно стеклянный взгляд. – Бегом к начальнику Бесской! Пусть отражают атаку! Где Ликофоон?!

Рожок гудел, Лаих метался, раздавая команды, но всё было без толку. В начавшейся суматохе, многократно усиленной темнотой и туманом, приказы пропадали впустую, каждый сражался сам за себя. Наконец,