Чего хочет женщина - Татьяна Полякова

— Я тебя предупредила: не хочешь помочь, сама за дело возьмусь…

— Что, сама стрелять начнешь? — удивилась подружка.

— Нет, буду любить сильнее и крепче, — усмехнулась я. — Ревновать начну. Допеку, сбежит сломя голову.

Танька с сомнением покачала головой.

— Бабы на стороне у Лома нет. Мне бы донесли… Я ж говорю, он свихнулся, ты у него на уме и светлым днем, и темной ночью.

— Вот я его и порадую, — пообещала я Таньке, она хохотнула и головой покачала.

Оставшись одна, я стала бродить по квартире, составляя план военной кампании. Подружка была права, Лом окончательно свихнулся: клялся в любви, шарил по мне глазищами и без конца терся рядом. Никакого покоя. То звонит, то вдруг заявится, когда его не ждешь и хочешь отдохнуть в тишине, а тут крутись и изображай безумно влюбленную. Чуть замешкаешься с этой самой любовью, он уже в глаза заглядывает и подозрительно спрашивает:

— Ладуль, ты чего такая? Настроение плохое?

В целях собственной безопасности я начинала демонстрировать хорошее настроение и повышенную готовность к любви.

Поначалу я себя утешала, что это должно Лому быстро надоесть. Но как бы не так. Если продолжать в том же духе, через пару месяцев выйдет, что одеваться по утрам просто не имеет смысла. Его подарки доставали меня не меньше его любви, он тащил в дом все подряд, совершенно не думая, нужно мне это или нет. Подаркам надлежало радоваться, в противном случае Лом грустил и приставал с вопросами:

— Ладуль, не понравилось? А чего ты хочешь?

У меня был только один ответ: хочу стать вдовой. Танька отказывалась помочь, а мне такое дело не по силам. Значит, выход один — допечь Лома ревностью, но и тут Танька права: как на грех, он оказался примерным семьянином, все его бабы разом куда-то исчезли, даже по телефону никто не звонил. Но надежды я не теряла.

Если желание есть, всегда найдешь к чему придраться. Я решила начать в тот же вечер.

Лом явился часов в восемь. Услышав, как хлопнула дверь, я выплыла из гостиной. Лом полез целоваться. Я не проявила энтузиазма и поинтересовалась с некоторой суровостью:

— Ты где был?

— В конторе, — удивился Лом.

— Я пять раз звонила, тебя там не было.

— Выезжали по делам пару раз… А чего?

— Ничего. Что за дела?

— Сейчас расскажу… Ладуль, ты чего такая?

— Нормальная. Звоню, тебя где-то носит. Со Святовым шарахался? У него одни бабы на уме, и ты туда же?

Глаза Лома медленно, но уверенно полезли на лоб.

— Ты чего, Ладуль? Какие бабы? Да мне даром никто не нужен, век свободы не видать…

— Ломик, — сказала я, повышая голос, — спаси господи, узнаю что. Мало тебе не покажется…

— Ладуль?.. — завопил он, но я его перебила:

— Мой руки, садись ужинать и рассказывай о делах.

Он потрусил в ванную, вернулся, сел напротив, заглядывая мне в глаза. Рожа просто сияла от счастья. «Ладно, первый блин всегда комом», — утешила я себя.

На следующий день Лом бодро отзывался на все звонки, заезжал домой чуть ли не каждый час и сам звонил без перерыва. Покоя в доме не стало никакого. Танька веселилась:

— Ломик жутко довольный… Вчера мне жаловался: Ладка чокнулась, ревнует, шагу ступить не дает, а у самого рожа так и светится, ума не хватает скрыть свою глупую радость.

— Ничего, — прорычала я. — Это только начало.

Через месяц мне повезло. Звоню в контору, трубку взял какой-то парень, кто, по голосу не узнала.

— Где Лом? — спрашиваю.

— Здесь.

— Где здесь? — разозлилась я.

— В кабаке сидит.

— С бабами?

Парень замялся:

— Там полно народу, чего-то празднуют.

Я трубку бросила и за пять минут собралась в дорогу. В конторе меня давно не видели, и потому ребята у дверей малость растерялись.

— Где? — рявкнула я и пошла в зал, на ходу швырнув кому-то шубу. В самом центре за двумя сдвинутыми столами шло веселье, человек пять мужиков и четыре девицы, с виду вполне приличные. Лом сидел с краю, отодвинувшись от стола, нога на ногу закинута, руки на коленях. Жизнью вроде бы доволен. Я стремительно направилась к нему.

Меня заметили. Лом тоже голову повернул и только собрался пропеть свое дурацкое «Ладушка», как я, подойдя вплотную, рявкнула:

— Которая из них?

Могу поклясться — Лом испугался.

— Лада, — начал он, разводя руками.

— Кто? — повторила я, переводя взгляд с муженька на девиц за столом. Все замерли и вроде бы лишились дара речи, в том числе и любимый, то есть он пытался что-то произнести, но выходило как-то нечленораздельно.

— Не желаете отвечать? — улыбнулась я. — Вам же хуже, родные…

После этого я ухватилась за скатерть и стащила ее на пол. Женщины завизжали, мужики начали материться, а я, сказав: «Гуляй, любимый», — и победно вскинув голову, выплыла из кабака.

Кто-то подскочил с шубой, и, пока я принимала ее из чужих рук, появился Лом. У меня сжалось сердце — муженек в гневе страшен, а сейчас он должен гневаться. Увидев его физиономию, я глухо простонала.

— Лада, ты чего, сдурела, что ли? — торопливо начал Лом, хватая меня в охапку.

— Я тебя предупреждала, — прорычала я.

— Да ты что? У жены Зверька день рождения, я подошел только поздравить, люди приглашали, вроде не чужие… Выпил рюмку, пять минут посидел, уже домой собрался…

— Врешь ты все, — рассвирепела я.

— Ну что ты вытворяешь! — всплеснул руками Лом, чем очень напомнил мою бабушку. — У людей праздник…

— Я тебе не верю, — жалобно сказала я на всякий случай.

— О господи, я тебе сто раз повторял: мне никто, кроме тебя, не нужен. — Я вроде бы застыдилась, а Лом полез целоваться. — Ладушка, солнышко, ну чего ты? Ей-богу, у Витькиной жены день рождения, вот и сидят с друзьями, не веришь, сама спроси… Хочешь, паспорта покажут?

Здесь мне стало по-настоящему стыдно, а что, если женщины за столом действительно с мужьями и я им праздник испортила?

— Врешь? — с надеждой спросила я.

Лом тяжко вздохнул. Я извлекла платок из сумки и аккуратно заплакала, жалуясь при этом на жизнь:

— Звоню тебе, а какой-то дурак мне говорит: он в ресторане. Я испугалась, спрашиваю: «С бабами?» — а он что-то плести начал. Я чуть с ума не сошла. А ты сидишь здесь, и эта крашеная рядом…

— Да на фига она мне? — опять всплеснул руками Лом.

— Правда с женами сидят?

— Ну…

— Геночка, что ж я наделала, а? — очень натурально испугалась я.

— Ничего, подумаешь… Сейчас столы по новой накроют, кончай реветь. Пойдем, я тебя со всеми познакомлю, чтоб, значит, мыслей не было.

— Мне стыдно, — пролепетала я.

— Еще чего? Да хоть разнеси весь кабак к чертовой матери. Кто здесь хозяин? Кому не нравится, пусть выметаются. Пошли. — Лом ухватил меня за руку.

— Гена, — зашептала я, — отправь кого-нибудь за цветами для именинницы.

Лом кивнул и тут же подозвал лохматого парня.

За столом царило молчание, стол был накрыт, но весельем не пахло.

— Извините, — сказала я и улыбнулась. — У меня скверный характер, и я слишком люблю своего мужа.

С некоторой робостью выпили за именинницу. Потом явился парень с букетом, народ понемногу оживился. Лом сиял, как тульский самовар, и больше обычного действовал мне на нервы.

Когда я стала получать хоть какое-то удовольствие от общения с людьми, он потащил меня танцевать и зашептал на ухо:

— Поехали домой, ну их всех к черту…

Я немедленно изобразила боевую готовность и буйный восторг, думая при этом: «Чтоб тебя, гада, черти слопали…», но это было не все. Лом решил доконать меня в тот вечер. Только сели в машину, он достал с заднего сиденья огромный букет и сунул мне. Я охнула, взвизгнула и замерла от счастья. Невыносимо довольный Лом заявил:

— Что ж я буду гонять мужиков за цветами для чужой бабы? А родную жену без букета оставлю? — Тут он полез целоваться и сразу пристал:

— Ладушка, ты меня любишь?

«До смерти», — очень хотелось сказать мне.

Итак, ничего путного с рестораном не вышло. Вся надежда теперь была на баню. Парился Лом с дружками не реже раза в неделю, и, по моим представлениям, не столько грязь с себя cчищали, сколько пьянствовали. А где водка, там и бабы. По крайней мере, я на это очень рассчитывала и вторника ждала как манны небесной. Лом меня расцеловал и, пообещав в девять вернуться, отбыл. Выждав пару часов, я, сгорая от нетерпения, отправилась за ним. В тихом переулке в здании начала века размещался так называемый спортивный клуб. Спортивным только и было что вывеска. Правда, существовал еще зал с тренажерами, но главное, конечно, сауна. Клуб был привилегированный, кого попало сюда не пускали. Я подошла к металлической двери и нажала кнопку звонка.

— Чего надо? — спросил мужской голос.

— Открывай, придурок! — рявкнула я.

— Я тебе сейчас открою, — пообещал он и вправду открыл, потом выкатил глаза на глупой роже и промямлил:

— Чего?

— Лом здесь? — грозно спросила я, влетая в коридор. Кто-то очень бойкий загородил мне дорогу.