Шипи и квакай, и пищи на весёлую луну ! - Глеб Раздольнов

Ез - ез, много, очень много не работает...

- Мусью прав, - сказал один из пиаровцев, местный кадр, специалист из администрации, - мне вчера один барыга жаловался, говорит, что все достала говорит элита с Рублевки, дышать нечем.

- Можь стукнем гаденыша да и дело с концом, - спокойно предложил куратор по безопасности, - чего тут мямлить?

- Опасно, до выборов считанные дни остались, - засомневался главный начальник.

- Да и хрен с ним! Стукнем, выиграем, а там потом пусть разбираются, выбирать-то пока все равно будет не из кого. А после в Кремле помогут. Отовремся.

- Обломайся, - сказал местный кадр, - нас даже депутаты не поддержали, вон чего устроили. А если уберем полковника, они и вовсе восемьнадцатый год закатят.

- Какой восемьнадцатый? - заинтересовалась тоненькая девочка, припудривая носик, - Это когда еще на поляков ходили, или уже на Наполеона?

- Да нет, - поправил ее знаток истории, - имеется в виду восстание декабристов. Здесь члены Северного общества репетировали захват на Сенатской.

- Стыдно, господа, не знать истории, имеется в виду Октябрьский переворот господина Ульянова-Ленина...

- Переворот был в семнадцатом.

- Да вовсе и не про это он сказал, так ведь? Отсюда в 18-ом году до нашей эры прогнали Чингизхана, точно?- заявил толстый пиарщик.

Местный кадр махнул рукой - точно!

- Ну вот видите, - обрадовался толстяк, -я прав!

- Я вообще не понимаю, что это такое!-возмущалась девица, - Везде наша программа работала, а здесь она не работает? Что тут особые какие живут. По моему мнению, пээровцы, они и в Африке пээровцы.

- Хватит галдеть! - прервал дискуссию главный, - дело нешуточное, наш коллега говорит вещи невероятные, но вполне справедливые. Иначе мы бы не обосрались с первым туром. Накалять мокрухой ситуацию нельзя, будем консультироваться с Кремлем. Давай-ка, Паша, соедини меня с кем-нибудь или в администрации президента, или в правительстве.

Пока налаживали связь, пиаровцы пустились в рассуждения.

- Выходит истеблишмент нам открыто врал, обещали обеспечить голоса, а сами-то на другую сторону пиарили!

- Двойные стандарты!

- Нет, мальчишки, - горячилась девица, кивая в сторону местного кадраче им-то не живется. Везде терпят трудности переходного периода, а этим че больше других надо? Еще какой-то разбойник по лесам шляется, слышали, некий Коленвал, ужас какой-то. То же мне Чечня!

- Коленвал мне напоминает мифического капитана Копейкина, - покуривая трубочку с ароматическим табаком высказался пожилой пиарщик.

- Какого еще Копейкина? - совсем сбилась с толку девица, - что вы меня все время пугаете?

- Е андестэнд, - твердил американец, - необычный рост национального самосознания. Ай финк, новые люди -причина.

- Какие новые?

Новые... новые, кто рос при глобализации... по вашей традиции названий - дабл зеротники...

Чего? - изумился главный

Нулевики, он хочет сказать, а лучше двухтысячники...

- О кей! ... так-так, ез, верно! Они более свободны, не хотят ограничений. А им закрыт выход в большой свет, они большой свет хотят сделать у себя... андестэнд? Я понятен? Они детей в честь города называют Янами!

- Янами? Девочек называют?

- И бой то же называют...

- Ну двинулись окончательно, что ж это такое? - кричала уже девица, национализм, чистой воды национализм! Сплошная измена!

- Тихо, ну! - замотал руками главный, - Джохар Дудаев на проводе!

Главный объяснялся с премьером недолго. До остальных доносилось в основном недовольное сопение руководителя и отрывистые фразы.

- Нет, - обреченно зашептал один из группы, - Дудаев ни за что не даст порочить президента. Я читал его книжку "Мой президент" называется, так он такой влюбленный в него, разве что не спят вместе.

- Хорошо, господин премьер-министр, хорошо, - твердил послушно главный, - я уразумел, конечно, уразумел, Джохар Зелимханыч, само собой, да, так и сделаем.

Он положил трубку и вытер горячий пот. Пиаровцы тускло глядели на озабоченного начальника.

- Будем ругать федеральную власть в целом, не персонифицируя...

- Ноу! - завопил американец, - это есть мало, очень мало, так только хужее, надо сразу обозначить виноватого, и еще нужно обещать свободную экономическую зону, обязательно обещать зону!

Американец не был услышан. Главный отмахнулся от него как от неразумного дитяти. Изменить что-то было уже невозможно. Решение принятое на самом верху не обсуждалось.

Наутро губернатор трусливо шарил глазами на экранах телевизоров. Путанно и длинно говорил что-то о федеральной власти, называл какие-то цифры. Его била крупная дрожь, и он уже прикидывал про себя, хватит ли ему средств на благополучную старость на юге Европе, или придется ограничится Крымским полуостровом.

Пиарщики уныло глядели на гниющий плод своих рук.

- Премьер может быть доволен, - сказал один, - никого не поругали.

- Он будет доволен, когда выиграет президенсткие выборы, - сказал другой.

- Чурбан? - вопросил третий, - в России? Чтобы выиграл выборы? Никогда. И так в лояльности к черножопым слишком далеко зашли.

- О чем вы, - поинтересовался другой, - о каких таких выборах?

Ах, да, - спохватились первые, - забылись!

-Все ж жаль, - прицокнул один из них, - такое время уходит прекрасное, счикнул губернаторшку - на год работой обеспечен. Закончил проект - чиканул другого под тонкие ребрышки, опять выборы, снова в деле...

- Ты куда, кстати, теперь пойдешь, чем заниматься будешь? - спросил первый второго.

- В науку пойду, куда ж еще.

- В науку? - изумился собеседник, - на сто баксов?

- Почему на сто? Я же не в нашу науку пойду, я в их науку пойду, - он кивнул на американца, - тыщ сто в год, пока хватит, потом посмотрим.

***

Ведомый волею судеб полковник вполне благополучно осел в Янске и вполне сносно управлялся с новыми гражданскими полномочиями.

Федералы сперва относились к Парисовичу снисходительно, но чем дальше он шел в отстаивании интересов губернской знати, тем более противостояние обострялось.

***

А события вчерашнего дня нисколько не украсили лик губернатора, оттого Смоковницын и не мог взять в толк, почему окружение полковника не заинтересовано в помощи следствию. Очевидно, что противники Парисыча с помощью федерального инспектора, точнее, его трупа, сдобренного массовым расстрелом на трассе, сделают все возможное для дискредитации губернской власти. Тем более после резкого заявления господина президента.

Почему сторонники прятались по норам?

Без особой уже надежды на успех, капитан набрал номер начальника губернаторской охраны. Тот еще недавно служил вместе с Петром и оставалась очень слабая надежда, что прежний коллега снизойдет до просьбы старого приятеля, хотя Смоковницын ставил сто против одного, что тот как раз поступит иначе.

И ошибся.

Начальник охраны отнесся хоть и не благосклонно к его звонку, но с интересом.

- Батька вряд ли захочет тебя видеть, - сразу обрадовал прямым резюме, - лучше, конечно, официально, так сказать по протоколу.

Пришлось объяснять ситуацию подробно. Но ничего - коллега понял.

- Гуд, - говорит, - попробую закинуть удочки, не обещаю, он, знаешь ли несколько не в себе сейчас.

Однако, спустя несколько минут капитан УБОПа уже мчался на загородную дачу губернатора. По этому случаю раскошелился на такси. Памятуя о вчерашнем вовсе не мирном разговоре с Арутюновым, брать машину в "управе" не рискнул.

Павел Саврасович, начальник охраны, дородная детина с бычьей шеей и увесистой круглой головой с широченным лицом, встречал Петра самолично на улице у ворот. После дружеских объятий и короткой перестрелки - "как твое ничего", сразу предупредил:

- Братан! Батька очумел от всех этих жмуриков... запил намедни, ты там его не очень мытарь-то.

Петр кивнул.

- И еще того, братишка, повнимательней беседуй, мы на подключке все. Кент с базы подсказал, а убирать нельзя "жучков - светлячков", сами мучаемся, вот такие у нас кендлики.

"Кент с базы" - товарищ из безопасности, понял Петя, "жучки-светлячки" - прослушки и подглядки, а вот почему не ликвидируют их, капитан не понял, но разбираться было недосуг.

Впрочем, предупреждения заботливого Саврасыча оказались как напрасны, так и бесполезны. Полковник ревел матом, крыл весь мир скопом, а особенно "любвеобильно" выражался в адрес федералов.

Многочтимая россиянами контора за одно нынешнее светлое утро наверняка набрала достаточное количество компромата против одиозного правителя.

Вконец расхулиганившись, губернский голова приспустил штаны и обнажив задницу, развернул ее в сторону впаянного в стену зеркала. Отражение худых ягодиц выглядело весьма жалостливо.

И пояснил, тыкая в зеркало:

- Там они, зырят... ну пусть зырят, говнюки!

- Игорь Парисович, - несколько раз осторожно начинал Смоковницын, - мне необходимо, чтобы вы ответили на несколько вопросов, это очень, очень важно, чрезвычайно важно...