Шипи и квакай, и пищи на весёлую луну ! - Глеб Раздольнов

Сапаров совершал напряженный мыслительный процесс, о том выразительно свидетельствовала его сосредоточенная физиономия, но по-прежнему молчал.

- Вот, - продолжал президент, - я сажусь, пишу указ, вот я пишу: "Особое распоряжение..." дальше - распоряжаюсь установить для президента Российской Федерации свободный вход-выход из своего кабинета на неопределенный срок. Так. Подпись - президент Российской Федерации...

- Опяд за звое?- раздался в полушаге скрипучий кавказский голос.

Писавший поднял голову, глаза были грустные, он уже понял, что снова ничего не выйдет. Так и есть. Перед ним находился премьер-министр, хитрая бестия, как только умудрился прошмыгнуть тихой сапой в кабинет. Ведь ни шороха, ни звука!

- Озобый разпоряжений, - прочитал премьер-министр записку, - нед, никуда не годидся.

И разорвал бумажку.

- Господин премьер-министр, поменяйте меня на этом посту, - взмолился Сапаров. - сил моих нет. Каждый день стонет и канючит. Ну что это за служба? Пошлите на кухню назад, там поварихи добрые...

- Заткниз! - премьер был короток и весьма зол, обращаясь к президенту грубо добавил, - по тебе, я гляжу, карцер плачед. Додергаешься ты у наз. Ты - президенд! Президенд - это звучид гордо! А ведешь себя как баб слабый!

Президент решил не сдаваться и придумал уже целую речь в свою защиту, но не успел произнести ни одного слова. В кабинет потянулись первые лица державы, полной обоймой закатилось федеральное правительство, министерский комплект втиснулся, утомленно перебрасываясь унылыми фразами, и спикеры парламентских палат со своими выводками - лидерами фракций - осторожно пробрались.

- Эт-то вы чего, - изумился президент, - эт-то вы куда все? Ну-ка давайте назад все! Чего на ночь глядя врываетесь.

- Уймиз, - тихо приказал премьер, - будет расширенный правительственный совещаний!

- Какое совещание, вы чего с ума сошли, через час хоккейная трансляция, я ж болеть хочу!

- Ды никогда не выздравишь, я тебе обещаю, молчи смирно!

Устало поигрывая мускулами к ним подошли холеные силовики.

- Надо! Господин президент, надо! - коротко объявил директор ФСБ.

- Мы должны политический бомонд ввести в курс дела. Объяснить ситуацию, - более человечно пояснил министр обороны.

Политики тем временем рассаживались по местам. Никто особо не обращал внимания на холодную перепалку лидеров.

- Я выступлю с заявлением, - сообщил главный разведчик,- в общих чертах обрисую, что происходит, потом совместно примем пакет документов, чтобы наутро его провели в парламенте. Другого выхода у нас нет. Иначе западные пижоны снова начнут вопить об общечеловеческих ценностях и демократических нормах...

- Не, ну я так не играю, - заскулил президент, - я два дня дома не был, я кушать хочу...

- Менше надо с бабами крудидся, драхальщик!

- Тихо, тихо, Джохар! - усмехнулся фсбэшник, - не стоит выдавать все наши маленькие тайны, хотя я согласен у них это неплохо получалось.

- Ты чего? Серьёзно?..Ты чего следил за мной с Ленкой? Ты может записывал всё? А-а-а-а!!!

Президент вскочил с кресла и даже занес руку, чтобы по-восточному хитро вмазать коллеге под челюсть, не вышло - премьер и министр обороны скрутили его и шипя, будто змеи, усадили обратно.

-Сидед! - приструнил его премьер, - не рыпайся, мышонок. Разберешься потом, как мужчина с мужчиной, а сейчас не время истерики закатывать.

- Да-да - добавил оборонщик, - мы не для того собрались, чтобы твои шуры-муры расследовать. Отечество, черт его возьми, в опасности!

- Все, хорош, - прервал их директор разведки, - люди ждут.

Он громко прокашлялся, больше для того, чтобы все присутствующие обратили на него внимание, разложил перед собою кипу бумаг и зычно объявил о начале заседания.

Министры заинтересованно поглядывали в сторону президиума, члены парламента обратились в слух, премьер бросал на президента взгляды, полные презрения, а сам президент кисло жевал бутерброд с темной краковской колбасой, который ему презентовал, смилоствившись, министр обороны.

Бутерброд был не первой свежести, отрезок белого батона подсох, и президент кушал его без аппетита, тщательно прожевывая каждый кусок.

- Вот что мы имеем, - сказал директор ФСБ, совершая черным "паркером" дирижерские движения, - вот что мы имеем...

Директор задумался, "паркер" на какое-то время повис в воздухе, но спустя секунду вновь пришел в движение.

- Вот что мы имеем, - повторил выступающий в третий раз и аудитория зашевелила задами.

- Отчизна в опасности, - наконец съехал с мертвой точки разведчик, но снова замолчал.

- Ну, быштрей, - прошамкал президент, прожевывая застывшую колбасу, - я ж, елки-палки, на хоккей опоздаю... - и состроил рожу премьеру, который вновь неодобрительно сверкал на него острыми кавказкими очами.

Министр спорта, ощущавший себя в кабинете совершенно лишним, так как абсолютно не разбирался ни в политике, ни в экономике, а попал сюда из-за боязни быть смещенным министром трудовой занятости, быстренько набрал телефон федерации хоккея и забубнил осторожно в трубку:

- Барханыч, але, Барханыч, перенеси матч... да, перенеси его, ну, на час-полтора сдвинь... Придумай что-нибудь. Вызови милицию, пусть стадион шмонают на предмет взрывчатки, скажи, звонок был, потом уладим. Давай, Барханыч, действуй, не начинай до особого распоряжения.

- Я попрошу угомониться зал, - строго заявил фсбэшник, обвел присутствующих морозным лунным взглядом, те прижухли.

- Вот так значит, господа, - продолжил он после изучения собравшихся, мы имеем, что имеем. Положение сложное, но принимаются все меры. Все возможные меры. Других мер принять нельзя. Других мер просто нет. Оттого тревожно на нашей душе. Сможет ли выстоять российская юная демократия, спрашиваю я? И отвечаю - да, конечно, сможет. Но для этого мы должны принять все возможные меры. Мы их принимаем. А это что значит, товарищи? Это значит, что мы на верном пути, господа. Другого пути мы не имеем и иметь никогда не будем. Мы готовы противопоставить любому чрезвычайному положению нашу чрезвычайную готовность. Меня часто спрашивают, а есть ли для этого порох в пороховицах, я отвечаю..

- В пороховницах. - поправил министр обороны.

- Что? - не понял выступающий.

- Я говорю, в пороховницах, в по-ро-хов- Ницах!

- В НИЦАХ? - изумился директор, - в каких Ницах?

Министр отвернулся, но фсбэшник смерил его долгим мертвенным взглядом.

- Вот вам пожалуйста, - взвизгнул он, - пока я отстаиваю национальные интересы державы, наша армия глядит в сторону Ницы. То есть в сторону Италии. Вот вам предательство на самых высших эшелонах власти.

- Давай к делу, - бросил премьер.

- А вас, господин Дудаев, я попрошу завтра быть у меня с докладом, разошелся выступающий, даже покраснел от гнева.- мы вас для чего поимкормим? Для чего, я спрашиваю, и поим здесь, и кормим здесь, одеваем то ж? Молчишь? А я скажу - что бы твои шакалы с бомбами по Москве не шастали! А они, между тем, никак не угомонятся. Из-за них и стену отгрохали, а итог? Вот доложите мне, какого черта? Какого черта, я спрашиваю, им надо?

- Да будет тебе, - попытался вставить реплику министр обороны, но тут же не обрадовался.

- А с твоим ведомством особый разговор, - вскипятился докладчик, скоро все солдаты друг друга перестреляют, а офицеры перевешаются. Сам не можешь порядок навести, спроси у коллег, неужто не поможем? Отработаем стратегию, выработаем, так сказть, тактику. А не надо, вот не надо умничать только, умничать это мы тута все сумеем, я ведь прав, товарищи?..

Коллектив дружно закивал и заподдакивал. Не вовремя задремавший министр культуры, с перепугу ошибся и глуповато захлопал в ладоши, шикнули - он чуть не умер.

- А у меня концепция завершена, - решил защититься оборонщик, - вот она концепция развития вооруженных сил на предстоящие полвека. - он кивнул на пару листочков с несколькими строчками из крупных букв, - армия удачно сочетает контрактную основу и призывную. Сначала бойцы призываются в действующие войска, проходят обучение, служат, а через двадцать пять лет решают, остаться ли им по контракту служить или вернуться на гражданку уже в совершенстве владея воинскими специальностями. Сейчас мы с министром образования решаем вопросы поступления бойцов в ВУЗы на льготной основе после совершения ими гражданского долга... А тех, кто не отслужит и на порог университета не пускать!

- Сколько лет вы сказали, сколько они у вас будут дрыгаться ? заинтересовался глуховатый министр труда

- Двадцать пять

- Это как при царе-батюшке было, не ново, не ново, хорошо бы новые формы найти, оригинальные...

- Ну можно, например, двадцать шесть с половиной, или двадцать семь. Учиться ведь сейчас есть чему, электроника, суперкомпьютеры и все такое... Но замечу, что все новое, это ведь хорошо забытое старое. Уже нами просчитаны все плюсы и минусы. Главный плюс - мы можем говорить о состоявшейся, наконец, и успешно завершившейся армейской реформе. И еще - в короткие сроки мы доведем наши войска и по количеству, и по состоянию до уровня китайской армии.