Познание смыслов. Избранные беседы - Гейдар Джемаль

воинов проиграла приблизительно сто лет назад – проиграла жрецам, и она вытеснена в социальный, в политический маргиналитет. Она сегодня перешла на позиции противостояния с мировым порядком, она не является больше системным элементом мирового порядка. Каста воинов не может быть подчинена жрецам в классической форме, и жрецы не доверят ей ничего. Они заменили воинов давно – уже через либеральный порядок, организованный ими из-за кулис, – они создали бюрократический институт современных вооружённых сил, который с началом абсолютизма отменил эту касту…

Недавно видел фотографию четырёх министров обороны стран Европы: сидели четыре женщины – четыре министра обороны. И это уже какой-то смех над кастой воинов…

Каста воинов уже давно выброшена из основных исторических игроков в своём пространстве. Не случайно либералы приведены на первый план, потому что либералы – это втёмную разыгранные, бессознательные инструменты жречества. Сами либералы искренне верят в материализм, в скепсис, в синхрофазотрон, во второй закон термодинамики, они от «аргумента тела» считают, что главная цель человечества – это повышение гедонистического наслаждения комфорта в холлах пятизвёздочных отелей, на пляжах. Это, как они представляют, и является целью. А за их спиной стоят люди, которые сегодня, например, в Голландии встречаются. Но они тоже не вершина, они только фасадная часть, которая показана обывателю. Обыватель с недоумением и восторгом следит за этой встречей, обсуждает её («тысячу лет не было её, вот встречаются; судьбоносно; что же они скажут друг другу?»). Что они сказали – совершенно непонятно. По крайней мере то, что объявлено, – явно не то, что всерьёз обсуждалось. Но дело в том, что они только представляют некий истеблишмент. Незримая-то часть уходит далеко-далеко за пределы понимания толпы. И либералы обслуживают это, они обслуживают это фасадом.

Сейчас они тоже уже исчерпались – скорее всего, либералы будут уходить. Но это не значит, что касту воинов кто-то позовёт назад. Потому что когда на место либералов придут традиционалисты, более удобные для жрецов, то силовым элементом будут какие-то избранные на статус жандарма государства, возможно, даже и частные военные компании, к чему дело идёт всё больше и больше. Потому что вопросы в Афганистане, в Ираке, мы видели, решали частные военные компании, которых численно было не меньше, чем сотрудников министерства обороны США.

Когда появляются наёмные воины, то они готовы за деньги убивать, но они не готовы за деньги умирать. Здесь есть существенная разница…

Система делает ставку на абсолютное превосходство в технике, огневой мощи, лазерных пушках, установленных на гиперзвуковых космических аппаратах, ставку на дроны, на тотальный электронный контроль над всей поверхностью земного шара и так далее. Хотя на самом деле не только им доступны технологии. Возможно, что тут будут очень неожиданные и неприятные для этой системы ходы…

К сожалению или к счастью – воинов заменили «ботаники» и «умники», которые сидят теперь возле компьютеров…

Ботаники у компьютеров и убийцы, предпочитающие играть в одни ворота на местах. Но дело в том, что произошла интересная вещь. Во-первых, почему империя теперь не может состояться? Потому что насилие перестало быть сакральным, перестало быть связанным с благом. Вот в империи насилие было связано с концепцией блага. Как оно сакрализовалось через власть? Власть идентифицировалась с концепцией Бытия, то есть блага. В платоновском сознании Бытие и благо – это синонимы.

Рим захватывал новые провинции – всем римлянам раздавался хлеб, устраивали зрелища, и общество города Рима радовало то, что захватили какую-нибудь Галлию…

Конечно. И триумф потом происходил. Во время триумфа удавливали приведённого царя туземного, которого вели на верёвках, и толпа ликовала, потому что осуществлялось сакральное насилие, глубоко апеллирующее к каким-то бессознательным тёмным пластам.

Теперь насилие десакрализовано. Есть новая сакрализация насилия, но она идёт за пределами власти, она идёт вне властного дискурса, – «антивластная» сакрализация. Это сакрализация, которая идёт через враждебные системе действия, – партизанские действия. Че Гевара – это насилие, которое идёт против власти, и это сакрализация насилия вне контекста власти. А на Че Геваре империю не построишь.

Че Гевару, правда, сегодня используют в качестве бренда буржуазного и рисуют на майках…

На место Че Гевары приходят другие, новые вариации, но у них единая черта – они «антивластны». Новая сакральность: насилие связано с тем, что это насилие революционное или вызывающе негативное деструктивное насилие. Так рождается новая сакральность.

А на стороне власти насилие уже не сакральное. Оно уже подвергается рассматриванию в лупу, полиция прячет когти, очень стесняется самой себя: масса журналистских исследований, запросы в парламенте. В общем, либеральное пространство не способно обеспечить сакральное насилие, оно фальшиво и лицемерно пользуется таким опосредованным, проклятым, насилием.

Есть, безусловно, попытка новой сакрализации насилия и новой интеграции касты воинов как игрока и как субъекта. Но ведь она идёт не в форме империи. Это сетевая структура, которая противостоит мировому порядку. Это не империя, потому что империя не может иметь сетевую структуру. Империя – «империецентрична». И империя должна мыслить себя в отождествлении с «мейнстримным» мировым порядком. А если она противостоит мировому порядку, то это «антиимперия», партизанщина, – это совсем другое. И вот как раз каста воинов сегодня оказывается «антиимперией», и она оказывается сетевой структурой. А мировой порядок, который не собирается ни сдаваться, ни уступать и будет увеличивать, наращивать свою тоталитарность, свой контроль и так далее – он не будет имперским.

А каким же он будет?

Я думаю, что это будет мировое правительство с опорой на наёмные силы и на технологии. На наёмных контрольных палачей, полицейских, жандармов.

США сегодня явно работают как мировой жандарм, но они уже не выдерживают, они ломаются. Кстати говоря, Штаты не собираются извиняться, в отличие от Европы, за насилие, в том числе не только творимое вне, но и творимое внутри. Они очень жестки, они повышают уровень жёсткости в обращении со своим населением, но от этого насилие, которое творят американцы, не становится сакральным ни в Афганистане, ни в Айдахо, ни в Колорадо, ни в Ираке. Их насилие проклинается всем человечеством. Они пока ещё за него не извиняются, но понятно, что это либеральная империя, которая в противоречии сама с собой. И она уходит.

На её место могут быть выдвинуты другие государства, которые будут работать как военные компании, как наёмная сила на переходный период. Потом, может быть, и