Лезвие на воде (СИ) - Оксана Самсонова

— Не думай об этом сейчас! Эйрин! Эйрин! Очнись! — Данте пытается докричаться до меня, но бесполезно.

Часть 6. Оберон

Оберон

С самого детства я вынужден вырывать свою жизнь из лап смерти. Сначала слабое здоровье, потом вражда со старшим братом, которая едва не стоила мне жизни. Но все трудности позволили мне найти свой путь, и свели с Данте. Он стал мне настоящим старшим братом, дал мне все, и я, не раздумывая, решил посвятить ему свою жизнь. Я всеми силами старался помочь Данте в нелегком пути и вернуть ему дом.

Первые годы мы были в бегах, но вскоре смогли найти пристанище у дальних родственников Данте. Все постепенно начало налаживаться. Данте отправил меня учиться и, заметив мои успехи, начал доверять мне людей, которых становилось все больше, пока мы приближались к столице Восточной Долины. Восхищаясь его умом и мудростью, помня, каким великим и милосердным человеком был его отец, все приближенные Властителя Востока перешли на сторону Данте.

Данте сошёлся со своим дядей в честной битве и смог победить, но был серьезно ранен. С ядом Данте справляется, но вот с двумя женщинами — нет.

Госпожа Рине — дочь приближенного дяди Данте, который первым его поддержал. Когда бывший Хозяин Востока узнал о сговоре, то приказал обезглавить ее отца, и вся семья оказалась на улице. Данте до сих пор чувствует вину за его смерть и содержит всю его семью. Но девчонка всеми силами на протяжении долгих лет пытается прописать в поместье Данте. Часто она становится слишком навязчивой, но Данте все спускал ей с рук и просто старался не реагировать на все ее намеки, так как никакие разговоры на нее не действовали.

Но после появления Эйрин все изменилось.

Данте начал более остро реагировать на выходки Андрэйст. И сегодня, после того, как он привез Эйрин, всю промокшую под дождем, в крови и полуживую, не сдержался, когда Андрэйст начала снова щекотать ему нервы.

— Пойми уже, Андрэйст! Я говорил тебе, что ты мне как сестра. Я обязан твоему отцу ни больше, ни меньше! — по всему третьему этажу разносится гневный голос Данте.

— Но я люблю тебя! Мне все равно кто эта девчонка для тебя. Я всегда буду лучше ее, всегда буду любить тебя больше, чем она! Да кто она такая? Она же только появилась в поместье, ты ее знать не знаешь!

— Тебя это не касается!

— Еще как касается!

— Я все сказал. Покинь мое поместье и больше без приглашения не появляйся.

— Ты пожалеешь, Данте! Ты все равно будешь со мною или ни с кем. — голос Андрэйст из истерически-наигранного становится угрожающим.

У нее точно проблемы с психикой.

Она стремительно выходит из библиотеки, громко хлопнув дверью.

Выжидаю пару минут и вхожу в библиотеку. Данте сидит у камина, облокотившись на колени и спрятав лицо в ладонях.

— Ты в порядке?

— Я больше не могу терпеть ее выходки. — устало откидываясь на спинку кресла, произносит Данте.

— Ты изначально не должен был их терпеть, а теперь она села тебе на шею. Как быть с нападением на нее?

— Ты прав. Насчет нападения — забудь. Ты же знаешь, что это ее рук дело. Никто не посмеет тронуть мои земли и тех, кто на них живет.

— Я должен был у тебя уточнить. Теперь у тебя есть та, ради которой стоит отдалить Андрэйст от поместья. Или ты думаешь, у тебя получится держать гарем из обожающих тебя дам? — я пытаюсь хоть как-то разрядить обстановку, но лицо Данте становится лишь мрачнее.

Я не доверяю Эйрин. Не верю в ее сказки о потери памяти и в то, что она говорила в библиотеке. Слишком много пустых пятен в ее биографии. На фоне всех событий, я не могу слепо верить Эйрин как это делает Данте, но она нравится ему. Все, что мне остается, это быть настороже и как только мои опасения подтвердятся, прикончить ее.

— Как мне быть, Оберон?

— Ты сделал все верно. Но Андрэйст все равно будет приезжать в поместье. Она знает, что ты ее не накажешь. Если она снова появится в поместье, тебе стоит наказать ее не только на словах, но, возможно, поднять арендную плату и повышать ее каждый раз, когда она будет появляться без приглашения.

— Возможно, ты прав. Может до нее хоть так дойдет.

— Конечно, прав. Ты слишком добр к женщинам. Они только с виду кажутся такими беззащитными и безобидными.

— Оберон, почему ты так строг к женщинам? Кто так ранил тебя?

— Меня — никто, но я знаю много историй других пострадавших. Я уже давно решил, что к своему сердцу никого не подпущу.

— Оберон, возможно, то был шарлатан.

— Первое время я так и думал.

Я действительно считал, что все слова старца — бред, спокойно общался со многими женщинами, но ни одна из них так и не добралась до моего сердца, и я оставался спокоен. Но та девушка… Как только я понял, что она начинает поселяться в моих мыслях, то постарался сразу же исчезнуть из ее жизни.

— Все из-за той девушки, да? — читая мои мысли, спрашивает Данте.

Я лишь киваю в ответ.

Каждую ночь меня преследуют воспоминания. Ее лицо, запах, волосы. Я часто наблюдал, как она танцевала на улице в компании музыкантов. Как сияло ее лицо, когда она видела меня. Помню, как в эти моменты болезненно сжималось сердце от страха, что ее прекрасные черные глаза могут закрыться навсегда. Из-за меня.

— Эйрин именно та девушка, что спасла меня тогда.

Голос Данте выдергивает меня из омута нахлынувших воспоминаний, и теперь я в полной растерянности воспринимаю сказанную им информацию.

— Но ты говорил…

У нас с Данте не было секретов друг от друга, и о некой стихийнице, спасшей моего друга, знаю. Но как это может быть она? Я даже малейшей капли магии в ней не учуял.

— Она стихийница. По крайней мере была ей. Сейчас я не чувствую никакой связи между ней и стихией. Ведь она не может перестать быть стихийнице, верно? Как такое возможно? С ней что-то происходит, Оберон, а я виню себя в том, что ничем не могу ей помочь. — каждое слово отражается болью в его глазах.

— Такое возможно, Данте. Я слышал, что у стихийников есть процедура лишения сил. Возможно, она подверглась ей. Есть еще вариант. — я на миг замолкаю, вспоминая нашу встречу в библиотеке. — Она искала артефакт, блокирующий силу.