Гапландия - Максим Касмалинский

хотелось ее сюда вовлекать. Сильно не хотелось. Ермес Олимбаев может подтвердить. А хватит ли духу у Кассина допрашивать такого чела?

— Бармен! — вспомнил я. — Бармен из «Вобла и лось» видел. Он подтвердит.

— Что же ж. Допросим, — Николай Анатольевич снял очки и перешел на официальный тон. — Если будет оперативно значимая информация, незамедлительно сообщайте.

— Петерсу сообщу, — угрюмо сказал я. — Или Маше. У меня нет ваших контактов, господин Кассин.

— Зачем же ж сразу «господин»? Я для вас по-прежнему сожитель следователь. А лучше по имени-отчеству.

— Зачем же ж вы меня подпрягаете в следствие, Николай Анатольевич? За вас часть работы сделать?

Кассин пожамкал губами.

— В ваших интересах, Шэлтер. Разное бывает, — следователь глубоко вздохнул. — Сова Минервы охотится в сумерках. Телефон сейчас скину. До связи, Шэлтер.

Я успел почистить зубы, пока пришло сообщение с цифрами Кассина, содержащее приписку: «Анна Кольцова влияет на вас кардинально. К лучшему или к худшему, непонятно».

— Она не Кольцова, а Смит, — рявкнул я оскорбленно.

— Что ты, Алек? — крикнула Норма.

Я прошел на кухню, где жена готовила завтрак.

— Как спалось, — спросила Норма.

— Какой тут сон? — солгал я, на самом деле спал, как убитый. Тьфу-тьфу-тьфу.

И кстати, насчет «тьфу-тьфу-тьфу». Я налил себе кофе, вернулся в гостиную, включил на компе покойную бабушку.

Сгенерированная бабка выглядела на экране точно так, как я ее помню. «Привет, ба», — «Здравствуй, дорогой мой внучек Сашенька».

Меня это «Сашенька» дико бесит. Всегда бесило. Но архаичное «здравствуй» слышится мягко наоборот, ласково, суперприветливо.

— Как дела твои?

— Какие тут дела в загробном мире? — сокрушенно говорит дипфейк. — Как у тебя? Рисуешь?

— Проблемы, ба. Проблемы. Траблы запредельные.

— Ох, я говорила, не дружи с Ермесом. Он тебя плохому научит.

— Пашу Кольцова помнишь?

— Вы ему еще кличку смешную дали. Нехорошо это, Саша, клички людям давать, как собачкам.

— Умер он. Убили. Все думают, что я убил.

— Кто так думает?

— Подписчики, соседи. Следователь.

— Вот гамно!

Ловко! Тут искусственный интеллект безупречен. Бабуля так и называла тех, кто дурь исполняет. Подняли тарифы — вот гамно! мандарины запретили — вот гамно! Президент бомбит остров Хорт, ну гам-дон, домком ведет мобилизацию — гамно гамняное.

— А ты им сказал, что не делал?

— Ясно, сказал, баб.

— И чего?

— Не верят.

— О-ооо, — заголосила бабка. — Довели Гапландию! И обчество — довели! Развалили страну, а построили что? Гамно.

— Баб! — попытался я пресечь домопротивные стоны.

— А ты не бабкай, Сашенька, не бабкай. Тебе бороться надо. За правду надо биться, за свое, за путевое жительство. За что, что за? Поди при Равнинной — то Федерации все понятно было: кто президент, кто главный мент, кто убийца. А теперь? Нашли убивца! Сашу мово. Дурачье казенное!

— Ты советуешь, бороться?

— Лайфхакаю не бороться. Небезопасно, — заявила нейросеть голосом байкера с Пятой западной.

Сбоит система, я включил в компе перезагрузку. Выйдя на туманный балкон, покрутил в руке айкос — дрянь. На столике стоит ароматная пепельница с окурками Нормы. Я выбрал самый симпатичный бычок, закашлялся первой затяжкой, вторая пошла, как родная.

— И где наша хваленая сила воли? — Норма тоже вышла покурить.

Хотел ответить словами Козьмы Шекспира о том, что сила есть, воля есть, а силы воли нет, но это трюизм неуместный, и я сказал:

— Разгребу проблемы, тогда снова брошу.

— Даже и не разгребешь, в тюрьме особо не покуришь.

На контрасте с Анной Смит. И это легитимная жена!

— Не дуйся, — Норма щелкнула зажигалкой. — Все образуется.

— Со следаком сейчас разговаривал, там все не так, чтобы плохо. Я — не единственная версия.

— Но согласись — удобная.

— Умеешь ты, Норма, поддержать, успокоить.

— Всегда надо готовится к самому худшему и действовать на его исключение, — она помолчала, пуская в дым колечки дыма. — Давид готовится к спектаклю. Такой, прикинь, оживленный. Увлеченный.

— Мгм, «Повелитель мух», знаю.

— Монологи, реплики репетирует. У него даже походка изменилась, артистичный мальчишка! Может он талантливый? Увидят продюсеры спектакль, Даву заметят, направят в шоу-бизнес. Как системно хорошо!

Шоу-бизнес, шоу-стройкомплект, оборонный холдинг, документы Вжика. Все это замечательно, но надо разбираться. Сын артистом, когда еще станет. Если станет. Я в детстве хотел стать художником.

— Я в десять лет мечтал картины писать.

— Алек! Ну ты бездарен в этом плане, не получилось и забудь. Давид — другое дело. Лишь бы продюсер заметил.

— Небольшая вероятность, что заметят, — охладил я супругу. — Кто смотрит школьные спектакли? Только родаки и цензурники.

— Культурный контроль, минобр, районо, — перечисляла Норма. — Старшая по подъезду, общешкольный чат, каналы о самодеятельности. Многие смотрят.

— Будем надеяться.

Мне самому кропаль надежды не помешал бы. А сам думаю: зря обещал Анне посетить ту фирму. Очень не хочется. Но раз так случилось, надо съездить, вдруг они закрыты — всего делов. Не пообещал бы — не поехал. Анна, Анна, втравила ты меня в блудняк! Еще и следак рассчитывает. Если я ему не притащу гремящую доказуху своей невиновности, то (смысл ему напрягаться?) закроет он меня и пойдет обедать в ресторан морепродуктов.

— Завтракать будем? — строго спрашиваю Норму.

— Все на столе, — сказала она и еще полсигареты говорила о том, как Дава станет известным актером, и какие это сулит преференции.

Не чувствуя вкуса и без того безвкусной ветчины, я перекусил и снова влез в компьютер. Без труда нашел ИНН, ОКВЭД (химическая промышленность, производство пиротехники), а также адрес «Шоу-стройкомплекта» — администрация и производство находятся в одном месте, в промзоне города, куда приличный пользователь может попасть только насильственно. Или в случае крайне крайней необходимости. А я не уверен, что такая необходимость присутствует, связан лишь данным в сердцах обещанием. Жаль, что беседу с Анной я не записывал! Сейчас бы прослушал спокойно, ведь есть там ключик, точно есть. Но что? Шоу-стройкомплект, Федор, который не Федор, Ермес Олимбаев…

Ермес?

Нашел контакты