Истоки инквизиции в Испании XV века - Бенцион Нетаньяху
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Таким образом, мы видим, как действовала мысль Гарсии и как родились его различные заявления. По сути, все они подчинялись идеям, которыми он снабдил антисемитское мышление, и эти идеи сформировали умозрительные конструкции, долженствующие играть большую роль в его время, и еще большую — в грядущие времена. Этими конструкциями были теории о еврейском заговоре, о расе и разрешение проблемы конверсо путем геноцида. Об этом ещё будет сказано позже.
II. Привилегия
То, что взгляды Маркоса Гарсия на марранов были приняты или с самого начала разделялись многими из его сподвижников по толедскому мятежу, а возможно, и другими критиками марранов как в Толедо, так и в других местах, выражено, на наш взгляд, сатирой, написанной анонимным «старым христианином» в Толедо в течение первого года после начала восстания[1544]. Она называется «Копия письма о привилегии, которое Хуан II дал идальго» и имитирует своим стилем документы, в которых король жалует привилегии, так что можно предположить, что её автор был юристом или специалистом в какой-то смежной профессии, например, нотариусом, хорошо знакомым с документами такого сорта. Возможно и то, что автор сатиры, будучи человеком образованным и хорошо владеющим пером, принадлежал к низшей знати, кабальеро, которые обычно составляли часть городской элиты, хотя зачастую и находились в стеснённом материальном положении[1545]. Но вне зависимости от того, принадлежал ли автор к одной из этих групп или классов, он определённо хотел указать на то, что его собственная группа была весьма недовольна состоянием дел в кастильском королевстве, и в частности выпавшей ему самому долей. Он относит причины этого несчастья на счет марранов, все доходы которых, по его утверждению, приобретены различными преступными путями, разумеется, за счет честных и порядочных «старых христиан». Чтобы исправить ситуацию, король не делает того, что от него ожидается, т. е. не приказывает марранам изменить свое поведение, но жалует герою сатиры, старохристианскому идальго, привилегию, позволяющую ему действовать как марраны и следовать марранскому образу жизни, а перечисляя предоставляемые ему особые права, которые якобы даны марранам, он пишет то, что призвано представить правдивую критику социального и религиозного состояния марранов.
Николас Лопес Мартинес склонялся к тому, что эта сатира была написана в дни Энрике IV[1546], но покойный профессор Пфлаум справедливо заключил, что «это было написано гражданином Толедо в 1449 г.»[1547]. Привилегия продолжает говорить о Перо Сармьенто не только как о заклятом враге марранов, но еще и как о repostero mayor (главном кравчем) и помощнике короля в Толедо (титулы, которыми Сармьенто именовал себя во время мятежа). В первой половине царствования Энрике IV Сармьенто был, однако, в немилости, так что эти титулы, даже если кто-то и помнил их, не могли восприниматься всерьез, во второй же половине царствования, которая была бурным периодом, он не мог привлечь к себе достаточное внимание, чтобы автор Петиции представил его лидирующей фигурой. В дополнение, сатира направлена против Хуана II, который изображён убеждённым защитником марранов — такой яркой была его репутация во время толедского мятежа, но она сильно потускнела во время царствования Энрике IV. Упоминание «абсолютной королевской власти», на которую король опирался в своих пожалованиях, может подразумевать критику неограниченной королевской власти — или, скорее, притязания на абсолютную власть — и намекает на политические взгляды мятежников, как обрисовано в другой главе этой работы[1548]. Поскольку ничего из этого не могло представлять интереса в дни Энрике IV, мы приходим к выводу, что сатира была написана вскоре после поражения толедского мятежа, в октябре или ноябре 1449 г.
Сатира начинается с жалобы идальго на его неспособность продвинуться в жизни, потому что, будучи «чистокровным старым христианином», он не в состоянии конкурировать с теми из еврейской расы, которые «из-за наших прегрешений» недавно «вылупились» (а именно, крестились) и стали марранами, то есть «законными» (христианами или гражданами), которым позволены их «манипуляции, крючкотворство, надувательство, коварство и обман, без страха перед Богом и без стыда перед людьми». Идальго просит короля отнестись к нему с милосердием и «узаконить» его действовать так же, как и марраны, потому что «никаким иным способом он не сможет жить среди них, не будучи обманут». Король счёл его просьбу справедливой и позволил идальго использовать и придумывать любые хитрости, подлые поступки, обманы и подлоги, которые «все те, что из той расы (generatión), используют в соответствии со своими склонностями по созвездию и рождению… не страдая от какого-либо наказания в этом мире»[1549].
Заслуживает внимания то, что автор не определяет этих конкурентов как фальшивых обращённых в христианство или как «недавно обращенных», но как тех из еврейской расы, которые «недавно вылупились» [как змеи?] «из-за наших грехов». Очевидно, что автор не хочет удостоить этих марранов званием обращённых любого ранга, но описывает их как евреев, которых «узаконили», то есть позволили жить в христианском обществе как евреям под маской христиан. Выражение «по созвездию и рождению», разумеется, означает то, что имеет в виду этот астрологический термин, в то время популярный среди марранов (хотя и не только среди них): природа человека, его характер, способности не могут меняться ни при каких обстоятельствах. Поскольку все марраны родились под тем же созвездием, все они следуют тем же формам поведения и поэтому виновны в тех же самых обманах и крючкотворстве, избегая наказания.
Вслед за дарованием всеобъемлющего права старому христианскому идальго жить, как марран (а именно, как обманщик и преступник), и, следовательно, пользоваться всеми радостями жизни, сатира продолжает упоминать те области, в которых марраны могут пользоваться этими правами. Эти области жизни включают в себя религию, мораль, закон и экономику. Но автор не разбирает злодеяния марранов соответственно этим категориям, а относится к ним в случайном порядке, без определённого организационного принципа. Мы тем не менее представим его упреки соответственно их проблематике.
Что касается религиозных прегрешений марранов в общем, автор отмечает неспособность марранов «верить в то, во что Святая Мать Церковь верит, и в то, что звучит в нашей вере, что есть воистину наша вера» — а именно догмы христианства. Он особо
