Московские легенды. По заветной дороге российской истории - Владимир Муравьев

В 1719 году, уже в царствование Петра I, владельцем Леонова стал двадцатилетний князь Василий Петрович Хованский, морской офицер, приобретший внешний лоск, но еще более преуспевший в разгуле и дебоширствах. Один из его дебошей историки связывают с постройкой в Леонове каменного храма.

Эта история стала широко известна в придворных кругах. Ее описал в своем дневнике камер-юнкер герцога Голштинского Фридрих Вильгельм Берхгольц:

«Молодой князь Хованский, зять старого барона Шафирова, года два тому назад пригласил в одно из своих имений (речь идет о Леонове. — В. М.) несколько молодых русских князей и дворян. Гости напоили его до бесчувствия, одели, как мертвеца, положили в найденный там настоящий гроб, отнесли в церковь, поставили перед алтарем и совершили над ним все употребительные у русских похоронные обряды, но оскорбляющим религию образом… Мало того, они, как рассказывают, обошлись непочтительно и с церковными сосудами, в особенности с чашей. Покончив все эти шалости, они ушли, оставив его в гробу пред алтарем, где он и лежал до тех пор, пока не пришли церковные служители и не вынесли его из церкви. Сам Хованский стыдился рассказывать о случившемся и охотно скрыл бы все это дело, но оно дошло до его тестя Шафирова, который пожаловался императору и довел до того, что все виновные в этом деле были приговорены к смерти. Однако государь смягчил приговор, приказав всех участников наказать телесно в своем присутствии».

Петр сам развлекался тем, что устраивал кощунственные «шутейные» церковные обряды, и конечно, молодые «шалуны» лишь подражали государю, но, видимо, здесь царь решил показать, что то, что позволено ему, не позволено подданным.

После порки князь Василий Хованский продолжал делать успешную карьеру, имел придворные звания шталмейстера и камергера, был кавалером многих орденов.

Историк села Леонова В. А. Капустин полагал, что строительство каменной церкви Ризоположения, заменившей деревянную, было «искупительной жертвой шалости родовитой молодежи». Возможно, так оно и было. Церковь заложена в 1719 году (в год «шалости»), освящена в июне 1722 года. Как раз летом 1722 года Берхгольц гостил в соседнем с Леоновым селе Свиблове — имении Нарышкиных, и ко времени пребывания там относится приведенная выше запись из его дневника.

Церковь Ризоположения Пресвятой Богородицы в Леонове представляет собой характерный сельский храм того типа и облика, каким он сложился к началу XVIII века. По сравнению с возводившимися одновременно с ним в богатых боярских вотчинах церквями в стиле нарышкинского барокко он представляется простым и бедным. Но его красота и прелесть в другом: не в декоративных украшениях, обычно раздробляющих форму, а в общей гармонии, при которой скупые элементы отделки фасадов — пилястры, карнизы, наличники на окнах — лишь подчеркивают конструкцию постройки.

В церкви, кроме главного престола, имеются два придела: иконы Богоматери «Неопалимая Купина» и Николая Чудотворца. Так как акафиста празднику Ризоположения не существует, в престольный праздник 2 июля за службу читается акафист Державной иконе Богоматери, поскольку его смысл тот же самый, который вкладывается в содержание праздника Ризоположения: покров и заступление Божией Матери за взывающих к ней.

К середине XVIII века наследники В. П. Хованского забросили Леоново, поместье было заложено и перезаложено, хозяйства никакого не велось. Отставной прапорщик Захаров, посетивший Леоново в 1762 году и бывавший здесь прежде, рисует выразительную картину разорения: «В конюшенном дворе (на 20 стойл и 12 денников) как стоялых коней, так и прочих лошадей ничего нет. В скотном дворе — коров, овец, свиней, а также птиц — гусей, уток, кур индейских и русских — ничего нет. В двух житницах хлеба господского — ржи, пшеницы, ячменя, овса и прочего ничего не имеется. В господском доме провалился потолок. А под оным селом близ реки Яузы в лугу пруд, а в нем имелась рыба разных пород, а ныне ничего нет. На другой стороне Яузы два пруда, с прорубленной между ними плотиной и спущенные».

В 1767 году последний владелец Леонова из рода Хованских лейб-гвардии капитан князь Александр Васильевич Хованский продал имение дворянину Павлу Григорьевичу Демидову — внуку крестьянина-фабриканта.

Леоново находилось в роду Хованских 140 лет и 7 месяцев.

С переходом к Демидову открывается новый период в истории села Леонова, непохожий на все то, что здесь прежде было.

Павел Григорьевич Демидов получил блестящее образование. Отец готовил его к управлению заводами. Демидов учился в Геттингенском университете, Фрейбергской горной академии, с образовательными целями совершил ряд путешествий по странам Европы, изучал горно-заводское дело и стал серьезным специалистом в этой области. Но когда ему шел 29-й год, после смерти жены он неожиданно круто изменил свою судьбу, передал управление заводами братьям, приобрел Леоново и уединился в нем.

Демидов, по словам современника, принял решение посвятить жизнь «философскому уединению, ученому наблюдению над природой, коллекционированию художественных предметов, монет, книг, разнообразя его игрой на скрипке и на органе, а летом увлекаясь садоводством и лесоводством».

Демидов преобразовал Леоново. При нем были построены новый дом, службы, разбит парк. «Как страстный любитель природы, — рассказывает современник, — Павел Григорьевич большую часть года проводил в подмосковном селе своем Леонове, а чтобы и зимой любоваться зеленью деревьев, насадил не одну тысячу сосен и елей, выписывал кедр, лиственницу, пихту, которые и теперь можно видеть в Леонове. Сад Демидова был наполнен растениями, большей частью достопримечательными по каким-либо особливым явлениям, кои он наблюдал весьма тщательно и всегда с великим удовольствием. В хорошие дни летние проводил по нескольку часов всегда почти один, любуясь природой. В таком случае нужна ему была тишина совершенная, даже голоса птиц его беспокоили». С годами его чувствительность к звукам перешла в болезнь: он добился закрытия церкви, так как его раздражал колокольный звон, крестьянам было приказано вылавливать в парке птиц и в пруду лягушек.

Павел Григорьевич Демидов прожил в Леонове пятьдесят четыре года.

П. Г. Демидов. Гравюра начала ХIХ в.

В области русского образования Демидов оставил заметный след: он основал Демидовский лицей в Ярославле, пожертвовал капитал на постройку университетов в Киеве и Тобольске, в Московский университет отдал свою библиотеку и научные коллекции.

После смерти бездетного Демидова в 1821 году его наследники продали Леоново гвардии поручику Пономареву, а уже от того усадьба в 1825 году попала к фабриканту И. П. Кожевникову — владельцу соседнего Свиблова, который таким образом увеличил владения и расширил свое текстильное производство.

При Кожевникове в Леонове была построена ситценабивная фабрика, лесные посадки вырублены для фабричных нужд.

В 1859 году Ризоположенскую церковь, пребывавшую в запустении с 1800 года, отремонтировали, и она была вновь освящена.

Богослужения в ней происходили до 1930 года, когда ее закрыли. В военный 1942 год храм вернули верующим. В церкви сохранилось несколько старинных икон, видимо, находившихся еще в деревянном храме XVII века.

В 1860-е годы Леоново, вернее, ситценабивную фабрику и при ней усадебный дом купил купец и промышленник Арсений Михайлович Капустин.

В это время ему было около пятидесяти лет, он происходил из мещан города Твери, упорным трудом выбился в купцы, жену взял из семьи Найденовых, крупнейших московских промышленников и общественных деятелей. Капустин был культурным человеком, хотя все его знания приобретены путем самообразования, любил музыку. Он вел дневник, в который записывал не только события дня, но и собственные мысли и афоризмы. Вот некоторые из них: «Молчание: Говори только то, что может быть полезно другим и самому себе. Избегай пустословия. Спокойствие: Не позволяй себе смущаться безделицами и случаями обыкновенными и неизбежными. Чистота: Не терпи ни малейшей нечистоты на теле и в доме. Бережливость: Не делай иных расходов как только для блага ближнего и для собственного». Из детей Капустина настоящих промышленников не вышло. Они получили хорошее образование, служили в разных фирмах, но без интереса, лишь по необходимости, зато интересовались литературой и искусством, по-любительски музицировали.

Большой семье Капустиных Леоново служило дачей, и описание дачной жизни там в воспоминаниях известного искусствоведа М. В. Алпатова — внука А. М. Капустина — воспринимается как жизненный комментарий к чеховской беллетристике. «С наступлением теплой погоды, — пишет Алпатов, — Капустины отправлялись на загородную дачу в Леонове за Крестовской заставой… Семья Арсения Михайловича проводила лето в Леонове начиная с 1869 года. Здесь жили в большом доме, который одной стороной выходил в старинный парк, а другой — на проезжую дорогу.