Московские легенды. По заветной дороге российской истории - Владимир Муравьев

Карамзин напоминает о том, что старинные русские бояре не испытывали желания наслаждаться природой, любоваться сельскими ландшафтами и вообще считали возможным жить лишь в городе, что еще в середине XVIII века «богатому русскому дворянину казалось стыдно выехать из столицы и жить в деревне». Далее он переходит к современной ему эпохе — концу XVIII — первым годам XIX века. «Какая разница с нынешним временем, когда Москва совершенно пустеет летом; когда всякий дворянин, насытившись в зиму городскими удовольствиями, при начале весны спешит в село слышать первый голос жаворонка или соловья! А кто должен остаться в Москве, тот желает, по крайней мере, переселиться за город; число сельских домиков в окрестностях ее год от году умножается, их занимают не только дворяне, но и купцы. Мне случилось в одной подмосковной деревне видеть крестьянский сарай, обращенный в комнату с диванами; тут в хорошее время года живет довольно богатый купец с своим семейством. В городе у него каменный дом и большой сад, но он говорит: „Что может сравниться летом с приятностью сельской жизни?“ Еще не так давно я бродил уединенно по живописным окрестностям Москвы и думал с сожалением: „Какие места! и никто не наслаждается ими!“ — а теперь везде нахожу общество!»

Статья Н. М. Карамзина «Записки старого московского жителя» — первый в русской печати опыт исторического, психологического и нравственного или, употребляя объединяющий в себе все эти понятия термин карамзинских времен, философского исследования появившегося тогда нового явления в московском быту, впоследствии получившее название летней дачной жизни.

Во времена Карамзина слова «дача» и «дачник» еще не употреблялись в том смысле, какой они получили позже и имеют сейчас. Дачей назывался участок земли, подаренный кому-либо кем-либо (обычно это бывало царское дарение казенных земель), а «дачниками» называли обоих действующих лиц этого акта: дарителя земельного участка и одновременно получившего этот дар. В таком двойном значении слово «дачник» зафиксировано в словаре В. И. Даля. Дачниками же в нынешнем значении этого слова, то есть живущих на даче, при Карамзине называли описательно — летними обитателями деревень.

Слово «дача» как название летнего загородного отдыха получило распространение в конце 1820-х годов. А. С. Пушкин употребляет его как новое, характерное словцо в набросках двух неосуществленных романов из современной светской жизни. Причем в обоих случаях в первой же фразе: «Гости съезжались на дачу» и «Мы проводили вечер на даче».

В пушкинские времена выезд летом на дачу считался и новинкой и принадлежностью преимущественно дворянской жизни.

Некоторая вольность общения, большая по сравнению с салонной, городской, допускавшаяся среди дачников, вызывала осуждение новых богачей-промышленников из купечества. Н. П. Вишняков — московский купец пишет в своей книге воспоминаний «Из купеческой жизни» про 1830-е годы: «На даче мы никогда не жили. Дачи в то время были новшеством, принятым только в кругу очень богатых и эмансипированных купцов…» По своим средствам Вишняковы считались в Москве в числе «богатых» и могли позволить себе не только нанять, но и приобрести дачу, так что главная причина заключалась в том, что семья еще не была в достаточной степени «эмансипированной». Молодое поколение Вишняковых в 1840-е годы уже имело дачи, но старики продолжали относиться к ним с предубеждением, правда, объясняя его неудобствами дачной жизни. «Моя мать, — пишет Н. П. Вишняков, — выросшая в городе, никогда не любила дачной жизни, и впоследствии, когда ей приходилось гостить у кого-нибудь из сыновей, делала это исключительно „из чести“, чтоб сделать им удовольствие, и ограничивала обыкновенно свое пребывание коротким промежутком времени. Как истую горожанку ее не пленяли ни перспективы полей и лесов, ни благоухание трав, ни прелесть летнего вечера: она тотчас находила, что „сыро“, и удалялась в комнаты. Ее крайне беспокоили комары, мошки и пауки; пыльной деревенской дороге она без всякого сравнения предпочитала чистенькие дорожки своего сада, твердо утрамбованные и посыпанные красным воробьевским песком».

Дальнейшее развитие дачной истории Подмосковья описывает К. А. Полевой в очерке «Москва в середине 1840-х годов»: «До французов иметь дачу казалось недосягаемым блаженством богатства, и того почли бы беспутным мотом, кто вздумал бы завести себе дачу; полагали, что только Шереметевы, Голицыны и подобные им бояре могут иметь загородные дома. Теперь, напротив, учители, чиновники, небогатые купцы — все имеют дачи или нанимают их на лето. Богачи помещаются наряду с ними: не у многих есть свои богатые дачи, да и то большей частью приобретенные случайно; живут все очень скромно, по крайней мере без всякой пышности и чванства. Этот новый, прекрасный и здоровый обычай наделил окрестности Москвы множеством прекрасных загородных домов и домиков, и из них-то образовались целые предместья в Сокольниках, на Бутырках, в Петровском. Кроме того, повсюду рассеяны дачи, и в летнее время многие семейства живут даже в крестьянских домах, по ближним деревням».

Во второй половине XIX века летнее пребывание на даче стало необходимой частью жизни всех москвичей, имеющих достаток для ее найма. Слова «дача», «дачная жизнь», «дачник», «дачница» вошли в обиходную речь в своем новом значении, совершенно вытеснив старое, которое напрочь забылось. Тогда же определились и все как положительные, так и отрицательные, как поэтические, трогательные, так и смешные стороны дачной жизни, появились почти терминологические выражения «дачный роман», «дачное знакомство», «дачный муж». В 1877 году С. И. Любецкий издал путеводитель по окрестностям Москвы, назначение которого обозначил на обложке: «для выбора дач и гуляний». Это было одно из первых, может быть, даже первое издание такого рода. Любецкий открывает книгу теоретической — «философской» — главой «Общий взгляд на дачи и дачную жизнь».

«Что нужно для дач? — вопрошает Любецкий и отвечает: — Чистый воздух, проточная, свежая вода, сухая почва земли, обилие леса… Что дачи полезны в гигиеническом отношении, всякому известно, и по теории и по практике; но требования от дачной жизни не у всех одинаковы: некоторые переезжают на дачи, как в лечебницу, для поправления здоровья, чтоб жить лицом к лицу с природой, им нужен воздух, лес, в котором бы можно было отдохнуть сладко-дремотно, под обмахиванием древесных ветвей; а другие едут на дачи для удовольствия, третьи для каких-нибудь видов… Иным нужен не отдых на дачах, но балы, концерты, фейерверки и изысканный туалет (вериги своего рода)…»

В яркой картине изображает Любецкий возникшую с модой на дачное времяпрепровождение и ставшую вечной проблему найма дачи.

«Лишь только месяц март (бокогрей) начнет принимать в свое распоряжение природу, все газеты наполняются объявлениями, зазывными приглашениями на дачную жизнь в разных близких и дальних загородных областях, окружающих столицу. Еще лед затягивает лужи тонким слоем, снежные мотыльки кружатся в воздушном океане, еще густые туманы, будто прозрачным газом, обволакивают природу, еще многие горожане прогуливаются по московским тротуарам, укутанные в пушистые меха и обутые в камчадальские сапоги, а мысли о найме дач уже теснятся в их воображении…»

В конце XIX — начале XX века возникает много специально дачных поселков, массовое строительство дач вызвало к жизни оригинальный архитектурный стиль — дачную архитектуру — самую невероятную и смелую эклектику. Тогда часто по отношению к таким дачам говорили: «дача-игрушка».

В художественной литературе конца XIX — начала XX века тема дачной жизни занимает довольно заметное место, ее затрагивают и крупные писатели, такие как А. П. Чехов, И. А. Бунин, М. А. Булгаков, и безвестные газетные юмористы.

Революция во многом изменила бытовую жизнь в России, из нее навсегда ушли многие обычаи и явления, но как только стихли революционные бури, вернулась «оставшаяся от старого мира» дачная жизнь. В чем-то она походила на прежнюю, в чем-то от нее отличалась…

В 1925 году в путеводителе «Вдоль Ярославской железной дороги» мемуарист и краевед Н. М. Щапов подводит как бы итог 150-летнего (принимая во внимание указание Н. М. Карамзина на его начало) развития явления, называемого русской дачной жизнью:

«Дачная жизнь в России представляет оригинальное явление, не повторяющееся в таком виде в других странах. За границей городской житель живет или в городе постоянно, или, имея свободное время, покидает его ежегодно, для отдыха или разнообразия на некоторое время совсем, отправляясь на житье в свое имение, в свою виллу, на курорт или в деревню — смотря по возможности и желанию. В больших городах России стал обычным другой порядок: городской житель переселяется с семьей за город, посещая отсюда город ежедневно по своим делам».