Московские легенды. По заветной дороге российской истории - Владимир Муравьев

Вот в какой узел связались проблемы и факты истории познания космоса в одном небольшом районе Москвы, на нескольких соседних улицах, находящихся под покровительством Водолея.

Ростокино

Ростокинский акведук. Современная фотография

После ВДНХ проспект Мира по Ростокинскому мосту пересекает Яузу. Мост большой, высокий и широкий — парадный мост. Его архитектуру определило то, что он был построен в 1957 году — к юбилейной дате сорокалетия Великой Октябрьской социалистической революции.

Яуза здесь, хотя ее берега оправлены в гранит, темная, грязная. Когда-то она была иной. И. С. Шмелев в повести «Богомолье» рассказывает, какой увидел он в этом самом месте Яузу в 1880-е годы:

«Мы стоим на лужку, у речки. Вся она в колком блеске из серебра, и чудится мне: на струйках — играют-сверкают крестики. Я кричу:

— Крестики, крестики на воде!..

И все говорят на речку:

— А и вправду… с солнышка крестики играют словно!

Речка кажется мне святой. И кругом все — святое. Богомольцы лежат у воды, крестятся, пьют из речки пригоршнями… И все мы пьем… И Горкин хвалит.

— А в Москве Яуза черная да вонючая, не подойдешь, потому и зовется — Яуза-Гряуза! — И начинает громко рассказывать, будто из священного читает, а все богомольцы слушают. И подводчики с моста слушают. — Так и человек. Родится дитё чистое, хорошее, ангельская душка. А потом и обгрязнится, черная станет да вонючая, до смрада. У Бога все хорошее, все-то новенькое да чистенькое, как та досточка строгана… а сами себя поганим? Всякая душа, ну… как цветик полевой-духовитый. Ну, она, понятно, и чует — поганая она стала — и тошно ей. Вот и потянет ее в баньку духовную, во глагольную, как в Писаниях писано: „В баню водную, во глагольную“! Потому и идем к Преподобному — пообмыться, обчиститься, совлечься от грязи-вони…

Все вздыхают и говорят:

— Верно говоришь, отец… ох, верно!»

Сейчас пейзаж вокруг Ростокинского моста совершенно другой. Правда, с тех пор, когда Ваня Шмелев смотрел на солнечные крестики на прозрачной воде Яузы, прошло более ста лет…

Но остался свидетель тех и еще более ранних времен: справа от шоссе, среди стандартных многоэтажных жилых домов, как видение, словно сошедший со старинных гравюр или архитектурных фантазий Пиранези, белокаменный, с двумя монументальными каменными беседками в начале и конце, многопролетный, стоящий на стройных арках, похожий на древнеримский высокий акведук. Его нельзя не заметить, он привлекает всеобщее внимание. Это — водовод знаменитого Мытищинского водопровода XVIII века.

«Я увидел недалеко от дороги прекрасный водовод, — пишет Н. М. Карамзин в своих путевых заметках, — и пошел смотреть его. Вот один из монументов Екатерининой благодетельности! Она любила во многом следовать примеру римлян, которые не жалели ничего для пользы иметь в городах хорошую воду, столь необходимую для здоровья людей, необходимее самых аптек. Издержки для общественного блага составляют роскошь, достойную великих монархов, роскошь, которая питает самую любовь к отечеству, нераздельному с правлением. Народ видит, что об нем пекутся, и любит своих благотворителей. Москва вообще не имеет хорошей воды; едва ли двадцатая часть жителей пользуется Трехгорною и Преображенскою, за которою надобно посылать далеко. Екатерина хотела, чтобы всякий бедный человек находил близ своего дому колодезь свежей, здоровой воды, и поручила генералу Бауеру привести ее трубами из ключей мытищинских…» Полюбовавшись водоводом, построенным над Яузой, Карамзин замечает: «Я уверен, что всякий иностранный путешественник с удовольствием взглянет на сие дело общественной пользы».

Ростокинский акведук. Современная фотография

Карамзин писал свой очерк, когда Мытищинский водопровод еще не был закончен, вода еще не поступала в Москву, но о нем уже шла широкая молва.

В одном из легендарных рассказов о нем говорилось, что якобы в одну из своих поездок в Троицкую лавру на богомолье Екатерина II, остановясь в Мытищах, испила воды из мытищинских ключей, и эта вода так ей понравилась своей чистотой и вкусом, что она приказала провести ее в Москву.

Также, говоря о водопроводе, любили рассказывать о чудесном происхождении мытищинских ключей: они забили после того, как в землю ударила молния и открыла путь воде. Уже когда москвичи получили мытищинскую воду; известный поэт пушкинской поры Н. М. Языков, будучи в Мытищах у источников, питавших водопровод, написал стихотворение и напомнил старинное предание:

Отобедав сытной пищей,Град Москва, водою нищий,Знойной жаждой был томим.Боги сжалились над ним:Над долиной, где Мытищи,Смеркла неба синева;Вдруг удар громовой тучиГрянул в дол, — и ключ кипучийПокатился… Пей, Москва!

Однако устройство Мытищинского водопровода совершилось не так чудесно и быстро, как изобразил это поэт. Оно имело долгую предысторию.

В 1767 году Екатерина II, переживавшая тогда пик своих либеральных увлечений, созвала в Москве Комиссию об Уложении, которая должна была разработать новое законодательство для страны. В Комиссию входили представители, избранные от всех сословий (кроме крепостных) и всех областей России, которые имели наказы избирателей для внесения тех или иных вопросов в законодательство.

В наказе московских жителей, в числе прочего, затрагивалась проблема водоснабжения столицы. Москвичи, говорилось в нем, терпят великую нужду «в необходимой к пропитанию человеческому чистой воде» и поэтому просят найти «в удобных местах хорошую воду», а также «накрепко запретить и неослабно наблюдать, чтоб в Москву-реку и в протчие сквозь город текущие воды никто никакого сору и хламу не бросал и на лед нечистот не вывозил». Кроме того, они просили запретить устройство на московских реках кожевенных и других заводов, «нечистоту воды делающих», и предлагали «увеличить идущие сквозь город реки приведением воды из ближних мест».

Эпидемия чумы в Москве в 1771 году особенно остро поставила вопрос об устройстве водопровода, или, как его тогда называли, «водоведения». 28 июля 1779 года Екатерина II поручила «генерал-поручику Бауеру произвесть в действо водяные работы для пользы престольного нашего города Москвы». В том же году военный инженер Ф. Б. Бауер произвел необходимые изыскания и представил проект Мытищинского самотечного водопровода; в следующем году началось строительство. Мытищинский водопровод представлял собой грандиозное по тому времени сооружение. Достроен и пущен он был только в 1804 году, уже в царствование Александра I. Журнал «Вестник Европы» поместил статью «Мытищинский водопровод», в которой в восторженном тоне было описано это событие: «Вода свежая здоровая уже поит всех жителей московских, имевших в ней всегдашний недостаток… Сия вода, чистая и прозрачная, эта первая после воздуха потребность жизни, проведена в столицу из мытищинских колодцев».

Строительство водопровода обошлось в один миллион шестьсот сорок восемь тысяч рублей. Эта сумма называлась в печати, она поражала воображение; акведук, возведенный в Ростокине через Яузу, получил в народе название Миллионный мост. Памятью об этом было название одной из улиц возле акведука — Миллионная, она пропала с карты столицы в 1930-е годы в связи с реконструкцией местности, примыкающей к Ярославскому шоссе. Существующая сейчас в Сокольниках Миллионная улица также происхождением своего названия связана с Мытищинским старым водопроводом.

Но после пуска водопровода в 1804 году москвичи не долго пользовались хорошей водой. Кирпичные водоводы и каналы уже десять лет спустя начали портиться, в них появились трещины, через которые уходила вода из мытищинских колодцев, но зато проникала болотная, мало пригодная для питья. По мере удаления от источника качество воды резко ухудшалось. В 1814 году директор Мытищинского водопровода инженер-полковник З. Лауренберг писал в донесении московскому генерал-губернатору: «Лучшая вода в водопроводе внутри города находится в колодцах на Каланче; при Спасских казармах уже приметна перемена, а у Трубы и из фонтанов (в центре Москвы. — В. М.) только по совершенной нужде в воде окружные жители довольствуются оною». В заключение Лауренберг делает вывод, что исправить положение, то есть дать воду, «для употребления жителям совершенно обезвредную», нельзя иначе, как «не перестроя сей канал изнова».

В 1830 году начинается реконструкция водопровода, ремонтируются водоводы, но главное — самотечная система, не обеспечивающая напор воды, заменяется водонапорной, для чего в селе Алексеевском была поставлена насосная станция с двумя паровыми машинами. Алексеевская станция гнала воду в поставленные в Сухаревой башне водонапорные резервуары, оттуда вода направлялась по трубам к городским фонтанам, устроенным на Сухаревской, Лубянской, Театральной, Воскресенской и Варварской площадях. Теперь Москва получила действительно чистую воду.