Московские легенды. По заветной дороге российской истории - Владимир Муравьев

«Дачная жизнь в России представляет оригинальное явление, не повторяющееся в таком виде в других странах. За границей городской житель живет или в городе постоянно, или, имея свободное время, покидает его ежегодно, для отдыха или разнообразия на некоторое время совсем, отправляясь на житье в свое имение, в свою виллу, на курорт или в деревню — смотря по возможности и желанию. В больших городах России стал обычным другой порядок: городской житель переселяется с семьей за город, посещая отсюда город ежедневно по своим делам».

Конечно, двадцатыми — тридцатыми годами история подмосковной дачной жизни не кончается, дачи продолжали существовать и существуют до сих пор. Но это явление московского быта приобрело новый облик, и иным стал современный тип дачника, вернее, типы, ибо дачники бывают разные: дачником называет себя обитатель двухэтажного особняка, окруженного гектарами леса, и владелец хибары на шести сотках садово-огородного участка. Мы не будем здесь рассматривать современный период: дачная история мест, о которых идет речь в этой книге, завершилась еще в предвоенные годы, так как они перестали быть дачными местами, войдя в черту города.

Вернемся к непосредственной теме нашего повествования — к Троицкой дороге и к Ростокину, о котором говорилось в предыдущей главе.

Конечно, оживленная проезжая дорога — не лучшее место для летнего дачного отдыха. Поэтому в самом Ростокине настоящих дачников практически никогда не было. Но его окрестности занимают почетное место в истории подмосковной дачной жизни, потому что именно здесь, на берегах Яузы, появились первые в России представители и энтузиасты этой жизни.

Свои наблюдения над летними обитателями деревень Николай Михайлович Карамзин делал в деревнях по Яузе. Эти места идеально подходили для дачной жизни: близко от города, так что при необходимости легко было добраться до Москвы, окрестная природа сохранилась в своей первобытной прелести лучше, чем где бы то ни было в Подмосковье, так как и Сокольнические леса и Лосино-Погонный остров весь XVIII век оставались царскими заповедными угодьями, защищенными от промышленного строительства… И даже позже, когда промышленность вторглась в сельскую тишину, обезображивая и уничтожая природу на отдельных участках, район оставался традиционно дачным вплоть до двадцатых годов нашего века.

Леоново

Ризоположенская церковь в Леонове. Гравюра начала ХIХ в.

«Алексеевское позади, проехали Ростокино, — писал путник начала XX века, проезжающий по Троицкой дороге. — Взбираемся на холм. Справа виднеется огромный акведук. Миллионный мост, остатки екатерининских времен. Налево за оврагом видна Леоновская церковь. Она скромней и невзрачней, чем Алексеевская. Но в ее облике есть что-то манящее, робкое и особенный отпечаток чистоты в ее белизне».

Церковь села Леонова во имя Ризположения Пресвятой Богородицы, что на Яузе, сохранилась. С какой стороны на нее ни посмотришь — то ли с Яузы, откуда она видна в окружении зеленых лип, то ли на фоне многоэтажных кварталов улицы Докукина, в окружении которых она теперь оказалась, старинная церковка и сейчас изящна, ладна и действительно несет на себе обаяние скромной сельской простоты.

Село Леоново снесено в 1960–1980-е годы, большая часть его территории застроена. Названия улиц, проходящих по ней, дают возможность определить его прежнее местоположение и границы.

Возле станции метро «Ботанический сад» проходит улица Леонова. Станция находится приблизительно на ее середине. В начале улицы вправо от нее отходит 1-й проезд Леонова.

Сейчас среди названий московских улиц большинство составляют названия, образованные от фамилии какого-либо деятеля. Поэтому и улица Леонова, окруженная названиями подобного типа — улица Бажова, Амундсена, Седова, летчика Бабушкина, заставляет предполагать, что она также названа в честь человека по фамилии Леонов. Почти все, кого я спрашивал, в честь кого названа эта улица, отвечали, что в честь советского писателя Леонида Леонова. Однако у этого названия другое происхождение, и к сожалению, название это изувечено глухим к русскому языку бюрократом.

История названия улицы Леонова легко прослеживается по документам.

В 1920-е годы, когда Ростокинская волость фактически стала частью Москвы, почтовый адрес села Леонова обозначался его названием: село Леоново (например, в справочнике-путеводителе «Москва в планах» 1929 года издания).

Весной 1930 года село Леоново было включено в состав города, его новый статус потребовал и нового топонимического оформления населенного пункта, единого для всего города. Две улицы села получили названия: Первая улица села Леонова и Вторая улица села Леонова, переулки между ними были названы 1-й — 4-й проезды села Леонова. Кроме того, было еще одно название, связанное с названием села: дорога от Ярославского шоссе до Леонова называлась Леоновской. В 1955 году, когда вдоль нее встали дома, она была названа Леоновской улицей, а в 1964-м переименована в улицу Докукина — в честь летчика, Героя Советского Союза, погибшего в 1943 году.

По мере застройки микрорайона пропадали деревенские улицы и с ними их названия. Но еще раньше, в 1940-е — 1950-е годы, названия улиц и проездов села Леонова упростились: в какой-то канцелярии выбросили из названия слово «село», и осталось нынешнее название — улица Леонова. В то же самое время известно, что по законам русского языка и правилам московской топонимики названия московских улиц, происходящие от географических наименований, образуются в форме прилагательного с суффиксом — ский, — ская: Ростокинская улица, Алексеевская улица, Игарский проезд. Именно так образованы соответствующие названия вокруг улицы Леонова, название которой по своей форме, к сожалению, не сохраняет память о старинном селе, а напротив — затемняет ее.

Впервые Леоново упоминается в XVI веке в царствование Ивана Грозного. Сначала в Писцовой книге 1573 года о нем говорится как об одной из деревень поместья боярина Федора Федоровича Карпова: «В Манатьином стану… пустошь Левоново, что была деревня, пашня 20 четьи в поле, сена 20 копен, лесу пашенного 4 десятины». В годы опричнины Карповы подверглись преследованиям, в Синодик для поминовения по приказанию царя Ивана Грозного были внесены «убиенные» Карповы — Федор, Михаил, Василий и Иван с женой. По свидетельству Писцовых книг 1586 года поместья Карповых были разорены и заброшены. Дьяк Хлопов, составлявший эти книги, описывает выразительную картину: «Левоново, что была деревня и иные (пустоши), а имян их сыскать неким, в которых пашня поросла в кол и жердь». Поместья Карповых были взяты в казну.

В 1626 году эти земли получил от царя Михаила «в поместье», то есть в пожизненное владение без права продажи, стольник князь Иван Никитич Хованский. «В двух пустошах Левоновой да Коровьей (на другом берегу Яузы, против Леонова. — В. М.), — как сообщает указ, — было „перелогом“ и лесом поросло середние и худые земли 60 четвертей в поле, сена 45 копен, лесу, болота 2 десятины».

Хотя Леоново было дано Хованскому в «поместье», оно стало без всяких на то документов «вотчинным», то есть наследственным, владением Хованских.

Первый хозяин Леонова из Хованских князь Иван Никитич редко бывал в нем, чаще он или нес службу в каком-нибудь пограничном городе, или находился в походе.

Однако при нем в Леонове в 1630-е годы была построена деревянная церковь во имя праздника Ризоположения Пресвятой Богородицы, а в конце 1640-х годов отстроена усадьба.

Очень редкое для России посвящение храма празднику Ризоположения — в память обретения в V веке византийским императором Львом священных одеяний Богородицы и возведения в Константинополе храма для помещения в нем священных риз Божией Матери — в данном случае имеет простое объяснение. Дело в том, что в Кремле была Ризоположенская церковь на патриаршем дворе и была особенно почитаема отцом государя Патриархом Филаретом, фактически правившим Россией, и Хованский, будучи опытным царедворцем, хотел ему угодить. Возможно, и имение было получено князем Иваном Никитичем не без помощи патриарха.

Потомки Хованского в конце XVII — начале XVIII века пережили жестокие потрясения и опалы, но их род всегда оставался при дворе. После подавления стрелецких волнений 1682 года, известных под названием «Хованщины», глава стрелецкого приказа князь Иван Андреевич Хованский и его сын Андрей были казнены, другие Хованские подверглись опале. Но после падения Софьи опала с них была снята.

В 1719 году, уже в царствование Петра I, владельцем Леонова стал двадцатилетний князь Василий Петрович Хованский, морской офицер, приобретший внешний лоск, но еще более преуспевший в разгуле и дебоширствах. Один из его дебошей историки связывают с постройкой в Леонове каменного храма.