Медные монеты на алтарь предков - Mu Su Li

Великий Жрец ответил, не поднимая глаз. Затем он добавил:

— Эти книги были скопированы предыдущим Тхондэнои.

— Предыдущим?

— Роль Великого Жреца передается из поколения в поколение, но для посторонних он остается той же личностью. Естественно, его буддийское имя не меняется и остается Тхондэн. Из всех живших Тхондэн я третий.

Великий Жрец замолчал надолго, затем сказал:

— Когда-нибудь ты тоже станешь Тхондэном.

Когда он это сказал, его выражение лица продолжало оставаться в тени, неясном и неизвестном.

Сюань Минь запнулся. Он не был подвижным ребенком, но все же был ребенком, полным необузданного любопытства.

— Итак… каково было ваше изначальное буддийское имя?

Он хотел называть Великого Жреца "Шифу", как обычно, но вспомнил, что сказал монах, поэтому решил этого не делать.

Великий Жрец мягко ответил:

— Цзухун. Или, возможно, это было чье-то другое имя. Я забыл.

А потом Сюань Минь вспомнил, как его впервые назвали Тундэн. Ему только что исполнилось девятнадцать, а лицо его все еще оставалось лицом зеленого юноши. Он осторожно наклеил маску из человеческой кожи на собственное лицо, затем надел на нее серебряную маску в форме лица зверя и провел длинную извилистую ритуальную процессию к Тайшану.

С тех пор он стал все чаще и чаще занимать место Великого Жреца, поскольку Цзухун начал ослабевать с возрастом, и для него пришло время занять место.

В этих фрагментированных воспоминаниях Сюань Минь увидел, что он стал руководителем всей деятельности в Министерстве церемоний. Это давало ему ощущение взгляда в идеализированную прошлую жизнь. Если бы Цзухун не передумал, Сюань Минь, вероятно, прожил бы остаток своих дней в Министерстве.

Несмотря на то, что Великий Жрец Цзухун никогда не хотел, чтобы его называли Шифу, Сюань Минь все еще считал его своим хозяином. Поэтому, когда Цзухун продолжал откладывать свое отступление, а затем выразил желание вернуться в Министерство, Сюань Минь не отказался.

Более того, он никогда не стремился к должности Великого Жреца. Вместо того чтобы путешествовать и управлять, Сюань Минь предпочел уединение в одиночестве, в горах.

Поэтому, проработав около десяти лет во главе Министерства, он вернул секретный двор Цзухуну и перебрался в бамбуковое здание в горной котловине. Поскольку он родился с костями Будды, его врожденная магическая энергия была сильнее, чем у Цзухуна, и в некоторых случаях Цзухун все еще нуждался в его помощи.

Таким образом, хотя он жил один в горах, он продолжал поддерживать отношения с Министерством… пока Цзухун не попросил его вычислить дату катастрофы дракона.

— Зачем тебе дата катастрофы?

В то время Сюань Миня снова пригласили в секретный двор. Он стоял на вершине пагоды удовольствий и хмурился, когда спросил об этом Цзухуна.

Цзухун, стоявший у стола, был одет в другой костюм, так что, если кто-нибудь увидит их вместе, это не вызовет подозрений. Цзухун спокойно ответил:

— Несколько дней назад я предчувствовал, что через три года произойдет большое бедствие. Похоже, что это связано с периодом катастрофы дракона. Если я знаю, когда это произойдет, я смогу подготовиться лучше и спасти жизни простых людей.

На мгновение Сюань Минь почувствовал, что что-то не так.

Когда он жил один в бамбуковом здании, он обнаружил некоторые вещи, но все еще не мог ничего подтвердить. И то, что говорил Цзухун, звучало неплохо, поэтому, хотя он ненадолго колебался, в конце концов согласился.

И позже, когда он услышал, что кто-то изувечил дракона во время его катастрофического периода, внезапно вспыхнуло то мучительное сомнение, которое он скрывал глубоко в своем сердце все эти годы. Уважение и благодарность, которые он испытывал к своему хозяину в молодости, полностью исчезли, и все мелкие намеки и подсказки, которые вызвали его подозрения, внезапно стали кристально ясными. Правда была гораздо хуже, чем он когда-либо мог себе представить: след из костей, который Цзухун теперь держал в руках, казалось, слился в один большой кнут, полностью разрушив мир во всем мире.

Сюань Минь решительным человеком. Он скрыл свою ярость под этим холодным лицом и вошел в секретный двор, немедленно наложив заклинание на Цзухуна, чтобы запечатать его магические силы. Но связь между ними, порожденная Одноименным Пауком, была настолько сильной, что эффекты распространились и на него, заставив его потерять память.

Прежде чем потерять все свои воспоминания, он поспешно написал для себя лист заметок и наложил ряд печатей на свой кулон из медной монеты, чтобы не было вреда, если он попадет в чьи-то руки.

Эти хаотические, разрозненные воспоминания пронеслись в его голове, перенеся его из детства в недавнее прошлое и заполнив все пробелы, которые у него были ранее. Ему казалось, что он наконец-то просыпается от глубокого сна.

Сюань Минь наконец понял — все. И все же сцена перед ним все еще заставляла его нахмуриться.

Цзухун зажал между пальцами грозовой флаг и внезапно слегка взмахнул им; дюжина вспышек грома прогрохотала с небес. Цзухун не хотел убивать Сюань Миня — вместо этого молнии соединились, образуя сеть над головой Сюань Миня.

Не меняя своего нейтрального выражения лица, Сюань Минь попытался двинуться с места.

Он не мог избежать этого удара грома и знал, что его цель — заставить его вернуться на ровную землю. Ранее, когда Сюань Минь видел свои воспоминания, Цзухун нарисовал магическое заклинание на земле под его ногами, зная, что он приземлится там и попадет в ловушку.

Заклинание было не смертельным, а марионеточным. Если гром Цзухуна сбил его с воздуха и погрузил в заклинание, он потерял бы всякий контроль над своими способностями и оказался бы во власти контроля Цзухуна.

— Я бы никогда не убил тебя, — спокойный голос Цзухуна донесся до него среди бушующего ветра. — Я просто хочу, чтобы ты был послушным…

В тот момент, когда гром собирался подтолкнуть Сюань Миня к заклинанию Цзухуна, раздался оглушительный рев, когда черная тень пробилась сквозь бушующие волны. В мгновение ока Сюань Минь вылетел из ловушки. Затем появился длинный хвост, похожий на хлыст.

Цзухун замолчал и пригнулся, едва избежав этой новой атаки.

В следующее мгновение из темных облаков наверху упали сотни молний.

— Грозовой флаг? — пришла насмешка. — Детская игра!

Когда голос разнесся по буре, что-то поместило Сюань Миня на вершину горы

Глава 91: Мир на сто лет (II)

Эти бесчисленные лучи молний ударили в глубокие канавы на поверхности галечного берега, из которых начали исходить бесчисленные трещины, одни изгибались до