Невеста каторжника, или Тайны Бастилии - Георг Борн

– О, милостивый господин! – воскликнул Гассан. – Как бы я хотел уехать отсюда!

– Но почему ты не убежишь? – спросил Марильяк.

Негр состроил горестную гримасу:

– Куда бежать бедному Гассану? Его сразу же поймают и посадят в темницу.

– Твой господин не позволит этого, – деланно усомнился виконт.

Гассан замотал головой:

– О, мой синьор маркиз очень добр, но строг! Он просто велит меня повесить.

– Ну что ж… – с лицемерным сочувствием проговорил Марильяк. – Тогда ты должен оставаться невольником маркиза.

– Да, – уныло подтвердил Гассан. – До тех пор, пока маркиз жив.

– Тебе наверняка придется ждать много лет, – усмехнулся виконт и с невинным видом спросил: – А ты не хотел бы, чтобы маркиз вдруг умер?

Гассан уставился на виконта, потом пробормотал:

– Если маркиз умрет, то Гассан сразу станет свободным.

Марильяк уточнил:

– Если маркиз умрет завтра, то уже завтра ты будешь свободен и сможешь отправиться в свою Африку.

На чернокожем лице отразилось смятение – странная смесь надежды, растерянности и страха. Негр, беззвучно шевеля губами, повторил поразившие его слова. А Марильяк продолжал уверенно чеканить:

– Если маркиз завтра умрет, то завтра же ты станешь свободным. Ты получишь от его светлости герцога тысячу франков, чтобы вернуться домой богатым. Герцог щедр, но тысячу франков ты, повторяю, получишь, если станешь свободным завтра. Но если это произойдет послезавтра, то получишь уже девятьсот франков. И так далее – за каждый лишний день на сотню меньше.

– Завтра тысячу? – переспросил Гассан, глаза его лихорадочно блеснули. – Свободу и тысячу франков?

– Да, – подтвердил Марильяк с самым серьезным видом. – Завтра ты получишь тысячу франков.

Негром овладело мучительное раздумье.

– Гм, – бормотал он, морща лоб, – но как это сделать?

– Ну, уж это твоя забота, – проговорил Марильяк и добавил: – А теперь можешь идти. И если ты не дурак, то об этом разговоре болтать не будешь.

Негр поднялся с колен и, шагнув к виконту, наклонился и поцеловал полу его камзола.

– Впрочем, пожалуй, я тебе дам задаток, – проговорил Марильяк и бросил чернокожему небольшой кожаный кошелек, туго набитый золотыми.

Гассан на лету подхватил подарок виконта и обрадованно пообещал:

– Гассан выпьет за здоровье милостивого герцога, но Гассан просит позволения еще спросить доброго господина.

– Спрашивай, – разрешил Марильяк.

Негр сделал шаг вперед и поинтересовался:

– Что сделают со слугой, который сообщит о смерти своего господина?

Марильяк пожал плечами и пояснил:

– Если слуга просто оказался свидетелем, то ему ничего не сделают. Но если он причастен к смерти своего господина, то ему лучше бежать, не теряя ни минуты. Если же он замешкается и будет схвачен, то виселицы ему не миновать.

Слова виконта несколько смутили Гассана. Он бросил оробевший взгляд на стоявшего перед ним Марильяка и спросил:

– Гассан может идти?

Виконт кивнул и с подчеркнутой доброжелательностью проговорил:

– Пусть исполнится твоя мечта. И, получив свободу, ты возвратишься на родину. А тысячу франков ты получишь без всякой задержки.

Негр низко поклонился и бесшумной тенью выскользнул из комнаты.

На улице его поджидал Валентин. Негр приостановился и спросил:

– Пойдешь со мной?

– Куда, Гассан? – спросил Валентин.

– Как – куда? – ответил негр. – В трактир. Я хочу выпить вина, много вина. Оно придает храбрости!

– Что у тебя на уме? – осторожно спросил Валентин.

– Не могу этого сказать, – пробормотал негр, нащупывая в кармане тугой кошелек. – Не могу этого сказать.

Лакей пожал плечами и сказал:

– В трактир так в трактир.

Дело шло к полуночи, когда они уселись за стол в знакомом трактире. Валентин спросил:

– Послушай, а твой господин не рассердится на тебя за долгое отсутствие?

– Не успеет, – мрачно ответил негр, и глаза его зловеще блеснули. – Я и так в Париже слишком задержался.

– Ты хочешь уехать, Гассан? – с деланным равнодушием спросил Валентин.

– Я хочу стать свободным, – важно ответил тот.

Они поднялись из‑за стола далеко за полночь. Валентин направился к герцогскому дворцу, а негр, обуреваемый мрачными мыслями, строя на ходу планы своего освобождения, возвратился во дворец Роган.

В душе Гассана проснулась загнанная в далекий уголок первобытная дикость. Он весь собрался и напрягся, словно перед прыжком.

Дикий зверь, выдрессированный страхом и голодом, подавляет свою кровожадность и тягу к убийству. Но плохо, если эти чувства снова пробуждаются, если животное чует свежую кровь и если его что‑то вдруг подтолкнет к этому. В одно мгновение страх забыт. С неудержимой яростью зверь бросается на своего господина, разрывая его клыками и когтями на части.

XI. ЯДОВИТЫЙ ПОЦЕЛУЙ

Роза–Клодина, вернувшись от старой Гальконды, едва не падала от усталости. Сказав себе, что надо хорошо отдохнуть и набраться сил, она быстро разделась и забралась под одеяло. Завтра вечером она исполнит свое намерение. Справедливая месть свершится.

Но волнение ее было столь велико, что, ворочаясь с боку на бок, она, несмотря на дикую усталость, не смогла сомкнуть глаз почти до самого утра. И только на рассвете она на полчаса или чуть больше забылась тревожным и беспокойным сном.

Роза проснулась при первых же солнечных лучах, пробившихся сквозь неплотные занавески. Она, не мешкая, поднялась, заглянула в шкафчик, где с вечера спрятала заветную бутылочку с ядом маркизы Бранвиль, и присела к столу. Достав небольшой листок бумаги, она, старательно обмакивая перо в чернильницу, написала круглым изящным почерком несколько строк:

«Виконт! Вас просят прийти сегодня на площадь у церкви Магдалины. Вам хотят сообщить нечто важное. Та, которую вы желали видеть, наконец решилась исполнить ваше требование».

Запечатав письмо, Роза–Клодина выглянула на улицу и, остановив проходившего мимо солдата, сунула ему монету и поручила отнести письмо во дворец герцога де Бофора.

Когда через полчаса слуга на серебряном подносе подал письмо, принесенное каким‑то солдатом, виконт сразу увидел, что написано оно женской рукой. Охваченный любопытством, он сломал печать и пробежал глазами строчки – подписи под ними не было.

«Почерк девушки… – подумал он, теряясь в догадках. – Та, которую вы желали видеть. Мало ли кого я желал видеть! Кто же это? Какая‑нибудь влюбленная девица из простонародья, ищущая чести затеять любовную интрижку со знатным аристократом? Ну что ж, милая птичка, тебе не придется напрасно ждать. Я обязательно приду, чтобы хоть взглянуть на тебя…»