Легко видеть - Алексей Николаевич Уманский

– Просто я больше умудрен походами, чем ваши спутники. Не стоит думать, что данное мое преимущество говорит о том, что я сам по себе лучше.

– А мне видней, что в вас преимущество, а что – превосходство над ним.

Галя выпалила это с вызовом и задором. – Вы думаете, один только опыт вылезает наружу из вас?

Михаил снова пожал плечами. Это и впрямь было удивительно слышать.

– Мы потом продолжим, – сказала Галя. – Вон наши подходят. Тоже глазам не верят, что вы здесь раньше нас оказались, как и я. Кстати, почему вы проскочили мимо лагеря и не дали о себе знать?

– Я действительно вас не видел. Но ведь и вы все не заметили меня.

Галя рассмеялась.

– А сегодня сколько времени вы шли от своей стоянки до встречи со мной? – спросил Михаил.

– Да минут тридцать – тридцать пять.

– Значит, я проходил это место вчера довольно поздно. Наверно, вы уже угомонились, не рубили дров, не жгли костер. А я сидел себе тихонечко и даже веслом не плескал.

– А мы действительно рано залезли в палатки.

– Что так?

– Да варить-то особенно было нечего. Только чай и сахар, который взяли у вас. Последние продукты решили оставить на утро.

– А утром поели?

– Да. Кашу с последней банкой тушенки.

– Я могу еще поделиться. Ведь осталось всего два дня.

– А-а! Неважно! И так дойдем!

– Ну, зачем же «так», если можно иначе? Мужики от голода становятся раздражительными и злыми.

– Что верно, то верно!

– Ну, так и возьмите. На черта вам осатанелые мужики?

– Ладно, принимаю. Только себя не обделите.

– Не обделю.

Галя бросила на него озорной взгляд и отвернулась. Две байдарки как раз подваливали к берегу.

В маленькой бухточке враз стало тесно. Михаил давно отвык от такой толкотни. Он поздоровался с Ирой и ее мужем Димой, затем с тем, кто по методу исключения был Колей. С Игорем они, не сговариваясь, сделали вид, что не замечают один другого. Слава, уже срубивший елку, спустился вниз и занялся прилаживанием к ней бечевы. Михаил в это дело решил не встревать. Надо было только передать им продукты. Двух килограммов крупы и двух банок тушенки им должно было хватить на пару трапез. Он достал из-под деки двухлитровый баллон от кока-колы с ячневой крупой, вынул из брезентового чехла две банки консервов. Ближе всех к нему оказалась Ира. Остальные сгрудились возле Славы, обсуждая полезность водяного парашюта. До ушей Михаила донесся голос Славы, явно кому-то возражавшего: «А он без труда за два дня прошел то, что мы с трудом одолели за три!»

Ощущая неловкость, которая ему самому показалась странной, Михаил обратился к этой миловидной светловолосой женщине:

– Ира, я знаю, что у вас из еды почти ничего уже нет, а мне на оставшуюся часть пути больше не понадобится. Не отказывайтесь, возьмите! – Ира посмотрела сначала на него, потом на приношение и, наконец, сказала:

– Спасибо, я возьму. Это нам сейчас очень кстати. Вы нас опять выручаете!

– Не берите в голову! Мне это ничего не составляло.

– Составляло! Вы ведь везли их с собой сюда до сих пор. А мы вот доэкономились и теперь паразитируем на вас. Я хочу увидеться с вами в Москве. Надеюсь, придете?

– Мне будет приятно. Не знаю, как вашему мужу.

– Ему тоже.

– А он уже знает о том, что ему будет приятно?

– Ну, вы даете! – засмеялась Ира – Если еще не знает, так будет знать!

Сделав прощальную ходку за кусты, Михаил быстро спустился вниз.

Он, конечно, не боялся, что на людях Игорь рискнет проткнуть ему в «Рекине» бортовые баллоны, но лучше было не искушать судьбу. Бережно уложив елку поперек кокпита перед собой, Михаил занял свое место и отвалил от берега. Здесь он оглянулся к стоящим на берегу и поднял руку вверх.

– Всего хорошего! Завезите елку на стрежень, а там аккуратно отпускайте от себя бечеву, чтобы не путалась. Надеюсь, она вас хорошо потянет!

– До свиданья! Всего хорошего! – услышал он. И увидел один ненавидящий взгляд.

– Ладно, – решил Михаил. – Главное сейчас – вырваться из толпы, а там разберемся.

В любом случае надо было уносить ноги подальше и от этой компании, и от нового соблазна. Галя не бросала обещаний на ветер. Это Михаил уже достаточно хорошо себе представлял. Все же у него имелись опасения, что компания догонит его через пару – тройку часов, но и через четыре никто не вторгся в его одиночество. Это давало некоторые основания для оптимизма.

– Ничего себе – оптимизм! – усмехнулся он про себя. Хочешь исхитриться и удрать от женщины, которую все нормальные мужчины готовы изо всех сил добиваться?

Этими насмешками он пытался подавить в себе разрастающуюся тревогу. ВдругНебеса на самом деле позволят Гале добиваться от него если не капитуляции перед ее сексуальным напором и соблазнительностью, то по меньшей мере замены его полуготовности заниматься с ней постельными делами полной готовностью? Тогда и выяснится, насколько его декларации о верности своим принципам соответствуют реальности. При этой мысли Михаил внутренне поежился. Можно было не сомневаться – Галя, если она явится к нему, снова пойдет до конца и его за собой потянет. И опять он должен будет доказывать ей, что «драгуны никогда не отступают». Хреново все это выглядело – за исключением ночных удовольствий. В них-то и была основная загвоздка. А тут еще и Ирино странное: «Хочу увидеться с вами в Москве». Что это могло бы означать? Что и ей охота познакомиться с любовником подруги поближе? – «Нет, это вряд ли, – одернул он себя. – Она тут при муже, и муж держится молодцом, так что не за что его карать так, как Галя наказывает Игоря».

Хотя, с другой стороны, если бы она не имела в виду интим, естественней было бы услышать от нее приглашение в другой форме, что-нибудь вроде: «нам всем надо будет встретиться с вами в Москве, вспомнить этот поход, посмотреть слайды» и прочее в том же роде. Но нет – она сказала другое, а именно – недвусмысленное «хочу увидеться с вами в Москве» – и точка. Без воспоминаний, слайдов и прочего. Тогда что же еще останется? Скорее всего – постель. В такие ситуации Михаил еще не попадал. Случалось, правда, что им интересовались сразу две подруги. Но до этого он любовником ни одной из них не состоял. Михаил не раз слышал о том, что интерес женщины к любовнику подруги пробуждался как раз после откровений приятельницы насчет того, как ей было с ним хорошо. Может, узнав, что Михаил покорен Галей не до конца, Ира решила перещеголять подругу? Тем более, что она могла, следуя молве и исходя из собственной практики, считать блондинок лучшими взломщицами мужского сопротивления, чем брюнеток. Так-то оно так, но, в отличие от известных усредненных предпочтений мужского пола, Михаил предпочитал как раз темноволосых. И не в последнюю очередь потому, что и треугольник у них тоже был темный. Конечно, он ничего не имел и против блондинок, особенно настоящих, прирожденных. А Ира была как раз настоящей светло-золотистой блондинкой – вроде мамы Михаила. А мама в молодости пользовалась громадным успехом. Видимо, Ира привыкла к этому тоже. Судя по всему, в семье всем командовала она, а не муж. Впрочем, это-то нормально. Лишь бы она не злоупотребляла своей сексуальной властью над мужем, как Тамара Белецкая, с которой Михаил познакомился в столице Баргузинского заповедника – поселке Давше. Там Лариса, Ваня и он завершили поход, а Тамара с мужем прибыла туда на пароходе «Комсомолец». Муж – его звали Эдик, он был геолог-геофизик из Томска – привез жену на Байкал, чтобы показать ей настоящую кондовую тайгу. На месте, правда, оказалось, что поселок был окружен относительно недавней гарью с хилой порослью нового леса. Поэтому Эдик пошел к директору заповедника договориться о лошадях, чтобы Тамара не била ножки на трудных тропах. Видимо, Эдик всю жизнь мечтал о таком маршруте – не по производственной необходимости, а вдвоем с любимой ради знакомства со сказочной красотой и без обычной надрывной работы в пути. Наверное, поэтому он придал такую убедительность своим посулам собрать в Баргузинском заповеднике коллекцию минералов для местного музея, что директор согласился дать ему двух лошадей, несмотря на сенокос. Таким образом, главное условие для исполнения мечты было выполнено. Но после этого Тамара снова пожелала взбрыкнуть – она заявила, что и на лошади в тайгу не поедет. Михаил представлял, что тогда почувствовал Эдик. Все обрушилось разом – мечта о счастливом житье с любимой в самой прекрасной местности для любви – в окружении молчаливых гольцов, на границе тайги и курумов, с видом на горные озера, где кроме них не было бы никого; обещание, данное директору заповедника собрать коллекцию в обмен на предоставление дефицитных лошадей; репутация серьезного человека, не бросающего слов на ветер – действительно все. Нелюбимый муж, неудачник в семейной жизни, подкаблучник, не смеющий возражать жене, к тому же еще и «свисток», неспособный держаться данного слова в делах. Было отчего счесть себя несчастным. Собственно, обо всем этом Михаил узнал от Тамары уже не в Давше, а на борту