Кости холмов. Империя серебра - Конн Иггульден

Хубилай выскочил из куста, правую руку отведя в классической позе лучника. Яо Шу в мгновение ока упал и откатился с тропы. Но сразу почуял: что-то здесь не то. Не было слышно теньканья тетивы и звука пущенной стрелы. И Яо Шу, вместо того чтобы встать, как он хотел поначалу, оттолкнулся от земли плечом и откатился к исходной позиции. Хубилай был по-прежнему виден: с улыбкой от уха до уха, он стоял, наполовину скрытый листвой. Никакого лука в руках у него не было.

Советник едва открыл рот, чтобы заговорить, и тут позади себя заслышал тихий свист. Другой бы на его месте обернулся, но он снова упал и кувыркнулся в сторону, а затем бросился к источнику звука.

Накладывая стрелу, единственную выданную Яо Шу этим погожим утром, ему хитро улыбался Хулагу. Монах резко остановился. Он знал, что у этого мальчика проворные руки, может даже слишком проворные. Но миг все еще оставался.

– Умно, – похвалил Яо Шу.

Улыбка Хулагу стала шире, глаза насмешливо сощурились. Яо Шу подскочил к нему одним плавным прыжком и сдернул стрелу с уже натянутой тетивы. При этом Хулагу тетиву машинально отпустил. Все произошло в какую-нибудь долю секунды. Рука Яо Шу дернулась, словно он получил удар копытом: тетива из сухожилий полоснула по костяшкам так, что стрелу чуть не выбило из кулака. Пальцы нестерпимо засаднило (хорошо, если они все остались целы). Тем не менее Яо Шу не показал боли и протянул стрелу обратно потрясенному Хулагу. Все произошло молниеносно, и мальчик даже не сумел взять в толк, когда и как наставник успел сдернуть готовую упорхнуть стрелу.

– Хитро придумано, – кивнул Яо Шу, – заставить Хубилая отдать лук тебе.

– Это он придумал, – ответил Хулагу, словно оправдываясь. – Он сказал, ты будешь высматривать его зеленый дээл, а про мой синий забудешь.

Стрелу Хулагу держал с осторожностью, словно не веря тому, что он только что видел своими глазами. Подошел Хубилай и с опаской коснулся стрелы.

– Вот это да! – выдохнул он с благоговением. – Ты ж ее прямо на лету с натянутого лука сдернул! Это невозможно.

Яо Шу нахмурился такой недалекости и сцепил руки за спиной. Для мальчиков он сейчас был образцом спокойствия. Между тем боль в правой кисти не унималась. Теперь уже ясно, что один палец сломан, а в кости, должно быть, трещина. Честно говоря, этого движения делать не стоило. Имелась сотня других способов устранить угрозу со стороны Хулагу. Достаточно было просто надавить на болевую точку на локтевом сгибе, и лук сам выпал бы у него из рук. Яо Шу подавил вздох. Тщеславие всегда было его слабостью.

– Скорость – это еще не все, – заметил он вслух. – Нужно неустанно упражняться – вначале медленно, пока вы не научитесь владеть телом настолько, что будете реагировать, не задумываясь. Но когда тетива спущена, нужно двигаться максимально быстро. Это придает вам силу. Ваше движение уже нельзя блокировать, оно почти неуловимо для глаза. Скорость помогает победить даже самого сильного врага, а вы молоды, гибки и хорошо сложены. Дед ваш до самой смерти не утратил быстроты жалящей змеи. Это есть и в вас, надо лишь усердно тренироваться.

Хулагу с Хубилаем молча переглянулись. В эту минуту к ним подошел Ариг-Буга, румяный, жизнерадостный. Он не видел, как ханский советник схватил стрелу прямо с натянутого лука.

– Возвращайтесь к вашим занятиям, мои юные тайджи, – сказал Яо Шу. – Я вас покидаю. Мне нужно выслушать донесения об успехах хана и вашего отца.

– И Мунке, – вставил Хулагу. – Он мне сказал, что разгромит наших врагов.

– И Мунке, – с улыбкой согласился Яо Шу. Ему отрадно было видеть мелькнувшую в глазах мальчиков досаду, вызванную тем, что время, проведенное с любимым наставником, истекло.

Яо Шу исподволь вгляделся в Хубилая. Своими внуками Чингисхан мог бы гордиться. Мунке вырос сильным, избежав тяжелых недугов и травм. Вот из кого выйдет воин, в которого поверят, военачальник, за которым пойдут. А учителей больше всех впечатлял Хубилай, ум которого набрасывался на задачу и мгновенно разделывался с ней. Понятное дело, именно Хубилаю и пришло в голову перебросить лук из рук в руки. Уловка простая, но почти сработала.

Яо Шу поклонился мальчикам, повернулся и пошел, слушая с улыбкой восторженное перешептывание у себя за спиной: Хубилай с Хулагу взахлеб рассказывали о том, что они сейчас видели. Яо Шу почувствовал, что рука начала распухать. Надо будет сделать примочку и перевязать.

Дойдя до границы сада, Яо Шу подавил стон: там его уже дожидалась чуть ли не дюжина писцов и посыльных, угодливо выгнувших перед ним шеи. Это были старшие чиновники. Они, в свою очередь, командовали множеством других, чином пониже; получалась целая чернильно-бумажная армия. Яо Шу с улыбкой думал о них как о своих командирах минганов. В их ведении находилась громоздкая и все растущая машина управления: от податей до разрешения на ввоз товаров и даже общественные работы, например строительство новых платных мостов. На пост советника нацеливался дядя Угэдэя Тэмуге, но хан доверил эту должность буддистскому монаху, что сопровождал Чингисхана почти во всех его победоносных походах, а также учил уму-разуму – с разной степенью успеха – его братьев и сыновей. Тэмуге хан отдал библиотеки Каракорума, и довольно скоро обнаружилось, что издержки на них неуклонно растут. Яо Шу знал, что как раз сегодня Тэмуге попытается к нему пробиться. Чтобы попасть к советнику, проситель должен был пройти шесть инстанций, но брат самого Чингисхана умел нагнать страху на чиновников.

Яо Шу приблизился к группе ожидавших и принялся отвечать на вопросы, быстро принимая решения (качество, за которое Угэдэй его на эту должность и