Долг. Мемуары министра войны - Роберт Гейтс

Двадцать четвертого ноября я направил президенту служебную записку с кратким отчетом о реализации «инициативы эффективности», начиная с объявления о ней в августе: военные ведомства изыскали возможность сократить накладные расходы на 100 миллиардов долларов в течение пяти лет, и мы планируем направить эти средства на модернизацию наших войск. Я также указал, что в рамках министерства в целом мы сэкономили еще 20 миллиардов долларов из расчета на тот же период времени и тоже намереваемся «осознанно» их использовать. Я проинформировал Обаму более подробно 30 ноября; на совещании присутствовали Маллен, Лью и Донилон. Относительно пререканий с АБУ по поводу текущих и будущих параметров бюджета Обама сказал, что нужно «уладить цифры» с АБУ. Я проговорил с Лью целый час 3 декабря, сама встреча получилась вполне доброжелательной, но договориться не получилось.

Четырнадцатого декабря Обама пригласил меня, Картрайта, Лью и Донилона, чтобы подвести итоги обсуждения бюджета. Я предложил урезать наш запрос на 2012-й финансовый год до 555 миллиардов долларов и произвести дальнейшие сокращения на 63 миллиарда в течение следующих пяти лет; это была серьезная уступка, как мне казалось, учитывая бюджет прошлого года. Президент сказал, что нужно «ужаться посильнее». Он рассуждал о бюджетном кризисе, о дефиците, о сокращении расходов на внутриполитические программы. По его словам, нельзя сократить внутренние расходы и сохранить на прежнем уровне, а тем более увеличить, бюджет Пентагона. Я напомнил, что он сам согласился оставить в нашем распоряжении все сэкономленные средства. Проблемы, стоящие перед страной, понятны, сказал я, но министерству обороны следует пойти навстречу, принимая во внимание те усилия, которые оно предпринимает.

Не знаю, кто тянул меня за язык, но дальше я сказал Обаме, что могу разогнать министерство обороны, лишить работы сотни тысяч людей и ликвидировать все военные программы, однако это вряд ли в интересах страны. Президент лишь попросил нас с Лью продолжить переговоры.

На следующее утро я позвонил Лью и сказал, что можно сократить расходы еще на миллиард (до 554 миллиардов долларов) в 2012-м финансовом году и на 78 миллиардов в общей сложности за пять лет – «ничего другого предложить не могу». Президент позвонил мне после обеда и немногословно извинился, а насчет встречи накануне хмыкнул: «По крайней мере вы на меня не кричали».

В тот же день, 15 декабря, я сидел в кабинете Донилона, ожидая нашей традиционной еженедельной встречи с Томом и Хиллари (оба задержались у Обамы). Вдруг дверь распахнулась и вошел президент, держа в руках что-то завернутое в подарочную упаковку. Он протянул сверток мне, я развернул его и увидел дорогую бутылку водки. К бутылке приклеили бумажку с надписью от руки: «Уважаемый Боб, извините, что вынуждаю вас пить. Барак Обама». Очень продуманное предложение мира, не находите?

По правде говоря, я сильно разозлился на президента Обаму во второй половине дня 14 декабря. Он растоптал мое доверие – и с бюджетным планом на 2012–2016 годы, который мы с Орзагом и Эмануэлем согласовали (а Обама утвердил) осенью 2009 года, и с гарантией, что министерство обороны вправе вкладывать все сэкономленные средства в развитие военных возможностях. Судя по всему, наши старания по «инициативе эффективности» не оценили должным образом, а я вдобавок вынужден нарушить свое обещание военным ведомствам. Как и весной, в случае закона «Не спрашивай, не говори», – любое соглашение с Белым домом Обамы исполняется ровно настолько, насколько оно является политически выгодным.

В конце концов в 2011-м финансовом году мы получили примерно столько же денежных средств (около 530 миллиардов долларов), как и годом ранее. Бюджетное давление на министерство обороны возрастало – и так было вплоть до моего ухода с поста министра (смею заметить, потом лучше не стало).

Тем не менее мы не опускали рук. 6 января 2011 года я отчитался перед пресс-службой Пентагона, подробно охарактеризовал вклад каждого рода войск в программу экономии, достигшую 100 миллиардов долларов. Я также упомянул о дополнительных 78 миллиардах, которые удалось сэкономить по министерству в целом, главным образом на информационных технологиях, договорах с подрядчиками, численности персонала, сокращении генеральских и флаг-офицерских, а также руководящих гражданских должностей и программ разведки. Еще я назвал пошедшие «под нож» программы закупок, среди которых больше всего вопросов вызвало решение корпуса морской пехоты отказаться от разработки экспедиционной боевой машины (этот бронетранспортер-амфибия уже обошелся гораздо дороже, чем предполагалось, и сулил чрезмерно высокие эксплуатационные расходы).

Затем я затронул военные возможности, на которые мы намерены потратить сэкономленные средства: новый дальний бомбардировщик для ВВС; модернизация парка бронетехники; дополнительные корабли, самолеты F/A-18, ударные и разведывательные БПЛА и самолеты разведки для военно-морского флота. Я сказал, что мы собираемся больше инвестировать в системы ПРО дальнего и ближнего радиуса действия. Как выяснилось, я сумел вернуть практически все 100 миллиардов долларов, сэкономленные ведомствами, обратно в войска, с учетом «обязательных для оплаты счетов» вроде расходов на топливо. Те 78 миллиардов, которые мы выделили на общеминистерском уровне, было решено оставить «про запас» ввиду неминуемого сокращения военного бюджета в будущем. Словом, усилия по перераспределению средств в рамках «инициативы эффективности» принесли свои плоды, но реализация намеченных планов потребует жесткой дисциплины и управленческой прочности на весь прогнозируемый пятилетний период. Это был настоящий вызов.

Я всегда считал, что изменить бюрократическую культуру и бюрократическую среду возможно не реорганизациями, а повседневным воздействием на рутинную деятельность. Нужно понять, что именно делают люди, и соответственно их поощрять, стимулировать – или заставить постепенно меняться. Сутью того, что я пытался осуществить через «инициативу эффективности», было стремление поставить с головы на ноги оборонный бюджет, который обходился стране в сотни миллиардов долларов ежегодно, но почему-то не удостаивался пристального внимания ни в самом Пентагоне, ни в конгрессе. Нам требовалось добраться до «денежной реки», протекавшей через министерство, если цитировать моего заместителя в администрации Буша-43 Гордона Ингленда. Мы сделали первый шаг – но не более того.

Министерство обороны по-прежнему вынуждено работать с бюджетом, который постоянно сокращается, а потому необходимо активизировать усилия по уменьшению накладных расходов. Однако, как доказала «инициатива эффективности», подобные усилия окажутся успешными, только если их будут контролировать с самого верха и при условии регулярной отчетности и строгого соблюдения установленных правил.