Долг. Мемуары министра войны - Роберт Гейтс

Президент отметил окончание войны (боевой задачи с обозначением «Операция «Свобода Ираку») посещением 31 августа Форт-Блисса, штат Техас, и обращением к американскому народу из Овального кабинета в тот же вечер. Обама поблагодарил американских военнослужащих за все, что они сделали, и отметил, что «благодаря им Ирак получил возможность самостоятельно определять свою судьбу, хотя многие проблемы остаются нерешенными». Он упомянул о немалой цене, которую заплатила Америка, в первую очередь жизнями своих сыновей и дочерей, за будущее иракцев, сказал, что сам всегда был против этой войны, что она вызывала недовольство граждан Соединенных Штатов. Также президент затронул Афганистан и новую стратегию и поделился соображениями о том, как решать многочисленные проблемы у нас дома. Он не упустил ни одного шанса пройтись по своим политическим оппонентам, но постарался выстроить свое выступление так, чтобы его нельзя было обвинить в том, будто он размахивает флагом с надписью «Миссия выполнена», отмечая завершение войны в Ираке.

Я тоже произнес речь 31 августа, на собрании Американского легиона в Милуоки. Я тоже постарался избежать громких лозунгов: «Сейчас не время для помпезных парадов по случаю победы или для самовосхваления, пусть мы, безусловно, гордимся тем, чего добились наши войска и их иракские партнеры. Впереди много работы, и никто не освобождал нас от принятых обязательств». Я сказал, что возможности, открытые ныне иракцам, были приобретены «ужасной ценой» потерь и страданий, выпавших на долю иракского народа, а еще – «кровью, потом и слезами американских мужчин и женщин в военной форме». Выйдя из зала, где проходило собрание, я сел в самолет и полетел в Ирак.

Самолет приземлился на гигантской авиабазе Аль-Асад на западе Ирака. Раньше там дислоцировались 22 000 морских пехотинцев, а теперь авиабаза превратилась в город-призрак: длинные взлетно-посадочные полосы использовались ныне в основном для отправки американских солдат домой. Я посетил наши подразделения в соседнем городе Рамади, где происходили едва ли не самые жуткие бои всей кампании. Журналисты, сопровождавшие меня, спросили, стоила ли война затраченных усилий. Я ответил – «принципиально избегая шапкозакидательства», как написали позднее, – что наши войска «в самом деле совершили здесь настоящий подвиг», но «как все повернется, никто не знает… Нужна историческая перспектива, чтобы оценить события, которые произошли здесь, и понять, к чему они в итоге привели». Я добавил, что отношение к этой войне навсегда останется омрачено ее сомнительным основанием – необоснованным допущением, будто Саддам Хусейн располагает химическим и биологическим оружием и активно работает над созданием ядерного оружия. Вопросы, которые мне задавали военнослужащие, резко контрастировали с вопросами прессы: солдат и офицеров интересовали преимущественно демобилизация и льготы за ранения, о войне они практически не говорили.

Вечером 1 сентября мы с Байденом присутствовали на торжественной церемонии, знаменовавшей начало операции «Новый рассвет» (главная цель которой – подготовка кадров для Ирака и предоставление консультационной помощи), и при смене командования, когда Рэй Одиерно передал полномочия своему преемнику, генералу Ллойду Остину. Церемония прошла во дворце аль-Фав, некогда принадлежавшем Саддаму; богато украшенный зал заполнили американские и иракские старшие офицеры – и столько солдат, сколько там поместилось. Мы выступали поочередно. Дольше всех говорил Байден, отдавая дань уважения Одиерно, его семье и всем нашим войскам. (Мне было немного неловко слушать вице-президента, ведь я помнил, что он решительно выступал против «Большой волны», которая и сделала возможным этот относительно мирный переход.) Сам я сосредоточился главным образом на достижениях Одиерно, отметил, что без его командования международными силами в 2007 году и без его способности претворять планы в конкретные результаты «мы сегодня наблюдали бы гораздо более мрачную ситуацию за этими стенами, а в широком смысле – говорили бы о стратегической угрозе интересам Соединенных Штатов». Я напомнил, что осенью 2008 года попросил Одиерно вернуться в Ирак в качестве командующего, и он впоследствии обуздал «Аль-Каиду» в Ираке и существенно расширил возможности иракской армии и полиции, организовал вывод нашего контингента и «держал руку на пульсе» новых развертываний и передислокаций. Я также поздравил и приветствовал Ллойда Остина. Воздавая должное войскам, Байден и Одиерно не преминули призвать иракское правительство «прекратить склоки» и посвятить себя решению стоящих перед страной проблем. В ходе своего выступления я заметил, что один мой сотрудник в первом ряду, явно утомленный перелетом, крепко спит.

Пятьдесят тысяч американских солдат оставались в Ираке в составе шести бригад «помощи и поддержки»; планировалось, что полностью американские войска покинут Ирак к концу декабря 2011 года, если до этого времени не будет заключено нового соглашения с иракцами о продлении пребывания. За остаток моего срока в министерском кресле в Ираке погибнут еще 26 американцев и 206 будут ранены в боях. Но война, которую президент Буш в ноябре 2006 года попросил меня спасти, а президент Обама два года спустя попросил помочь закончить, наконец-то завершилась. Будущее Ирака отныне в руках иракцев. Я несказанно горд тем, чего смогли добиться наши войска и их командиры всех уровней, несмотря на многочисленные трудности дома и в самом Ираке.

Как я уже говорил, в ноябре 2009 года президент принял непростое решение о переброске подкреплений в Афганистан и фактически заставил нас – меня, Маллена, Петрэуса и Маккристала – поклясться, что мы поддержим его позицию. К сожалению, с Байдена и его помощников, с сотрудников администрации Белого дома и ШНБ он, по-видимому, такую же клятву взять позабыл. С того самого момента как президент покинул аудиторию Вест-Пойнта, все эти люди принялись доказывать, что он не прав, что Пентагон не подчиняется его распоряжениям и что война в Афганистане развивается, как говорят, от плохого к худшему. Решение президента явно не положило конец распрям из-за новой военной стратегии внутри администрации, и в Белом доме, как и в Штабе национальной безопасности, продолжали подозревать старшее военное руководство, включая меня, в тайных умыслах. Более того, подозрительность даже усугубилась.

Все, что изрекала каждая из сторон, воспринималось исключительно в этом «преломляющем фокусе». Главной темой дискуссий осенью 2009 года, повторюсь, стала необходимость оперативно перебросить дополнительные 30 000 американских солдат в Афганистан, как это было сделано в 2007 году в Ираке. Логистические проблемы переброски казались чудовищными, однако Маллен, Петрэус и профессионалы военного планирования сумели их в значительной степени снять. Когда министерство обороны доложило Белому дому в январе, что последние несколько тысяч военнослужащих не смогут прибыть в Афганистан до начала сентября, нас обвинили в том, что мы якобы ввели президента в заблуждение. Почти никто из наших критиков в Белом доме и ШНБ – чьи стройные ряды пополняли в первую очередь бывшие сотрудники аппарата Капитолия, ученые и «политические оперативники» – никогда и ничем не управлял, поэтому у них не было и не могло быть понимания логистических проблем (и сочувствия к тем, кто пытался эти проблемы устранить); они лишь радовались возможности облить нас грязью за «предательство» президента.