Дочери Лалады. Паруса души - Алана Инош

погубить, но прядка волос в медальоне спасла его на войне. Матушкина безымянная любовь, спрятавшись от глаз ревнивого чудовища, сберегла сына.

Гердрейд... Их разлучил закрытый проход между мирами, но волк знал, что безымянная любовь найдёт дочь и там, ласковые руки Жданы с бритвой помогли этому осуществиться.

Только Икмару спасти не удалось, волк тогда понадеялся, что её сбережёт отец. Пепел с её погребального костра положили в посадочную яму для дерева, которое росло и поныне. Нынешняя глава государства, Владычица Седвейг, закрыла «Школу головорезов Дамрад», а к дереву отнеслась уважительно — велела перенести и посадить в столице. Оно пережило переезд и снова принялось в рост. При пересадке его сильно обрезали, но оно уже давно нарастило новую могучую крону.

Все трое сильно напились в этот туманный вечер. Трезвее прочих остался Эвельгер, он-то и разогнал их по постелям.

Утром туман не рассеялся, только из синего стал серым. Они прождали в дрейфе до следующего утра, но мглистая завеса не исчезала. Тогда Эллейв, сверившись с Компасом, отдала приказ осторожно двигаться самым малым ходом. Не было видно ни Макши, ни звёзд, определить их местоположение представлялось крайне затруднительным, если не сказать невозможным. Оставалось полагаться только на Компас, вот только в душу Эллейв закралась мрачноватое подозрение: а работал ли он в обратную сторону? Он был создан для «взлома» чар, скрывающих тайник, но мог ли вывести их назад? И где они вообще находились, в каком пространстве?

Рука так и не разжималась, ныла и болела, из-за чего Эллейв плохо спала и не могла встретиться во сне с Онирис. Наконец, измученная и бледная, она попросила Эвельгера связаться через сон с матушкой Аинге и спросить её насчёт пригодности Компаса для поиска пути домой в непроглядном тумане, который не рассеивался уже много дней подряд.

Ответ пришёл удручающий: как Эллейв и подозревала, Компас работал только для поиска Врат, а обратно им выбираться придётся самим. Матушка Аинге заверила, что они молятся за участников экспедиции день и ночь. Молиться велела и самим путешественникам, ведь благословение по-прежнему оставалось с ними.

«Сердечко моё путеводное, девочка драгоценная, — мысленно молила Эллейв, глядя на портрет жены. — Я не могу встретиться с тобой во сне, но ты чувствуешь мои мысли, я знаю. Прошу тебя, красавица моя, укажи мне направление! Где ты, моя радость? В какую сторону нам плыть?»

После этого обращения она стояла на шканцах, безуспешно пытаясь что-то разглядеть в тумане, как вдруг услышала или, скорее, кожей почуяла зов. Тоненькая струнка звенела еле слышно, и все нервы Эллейв разом натянулись, её внутренний зверь вздыбился. Она поворачивалась во все стороны, пытаясь понять, откуда шёл этот зов, но ей чудилось, что он окружал её и слышался отовсюду.

После множества бесплодных попыток она, сцепив зубы, по мостику из хмари перешла на корабль Эвельгера.

— Есть у меня к тебе одно дело, дружище, — сказала она.

— Слушаю, — серьёзно ответил он.

Собравшись с мыслями, Эллейв начала:

— Я знаю о твоих чувствах к моей жене. И ценю твоё благородство. Но сейчас твоя, скажем так, связь с её сердцем может нам пригодиться... Я так измучена этой проклятой болью в руке, что ничего толком не могу понять. Я зову Онирис и слышу ответный зов, но никак не могу уловить точно, откуда он идёт. Не мог бы ты воспользоваться своей ниточкой, чтобы определить направление? Если мы его уловим, мы будем знать, в какой она стороне, а значит, в той стороне и Силлегские острова. Боюсь, что мы застряли в этом проклятом тумане, по-другому нам не выбраться.

Эвельгер, несколько мгновений подумав, ответил:

— Я могу попробовать, Эллейв. Но если я направлю по этой нити зов к сердцу госпожи Онирис, в нём могут проснуться чувства ко мне. Это не значит, что она разлюбит тебя, о нет! Ни в коем случае. Просто она может полюбить ещё и меня. А я не хочу вторгаться в ваш союз третьим, хотя госпожа Игтрауд с Арнугом и Одгунд так живут и вполне счастливы. Но ты... Ты — другое дело. Я не уверен, что ты готова смириться с таким положением вещей. Да, я люблю госпожу Онирис, но тебя я уважаю и не хотел бы обременять тебя неприятными чувствами.

Эллейв втянула воздух через ноздри и испустила длинный выдох, устало прикрыв глаза. Опустив здоровую руку на его плечо, она проговорила:

— Послушай, старина... Я ценю твою деликатность и благородство, правда! Но у нас может не быть другого выхода. Что-то мне подсказывает, что это единственный шанс выбраться из тумана, в котором мы плутаем уже семнадцатые сутки. Если уж пошли такие откровения, то скажу тебе так: ты — единственный, кого я готова принять третьим, если до этого дойдёт. Ты доказал, что ты — лучший из лучших, а на меньшее я не согласна.

Помолчав, Эвельгер тихо проронил:

— Не забывай, я ношу траур. До третьего дело может и не дойти. У меня нет далеко идущих планов, я не претендую на руку и сердце госпожи Онирис. Сейчас ты говоришь, что готова принять меня, но это — сейчас. А потом может оказаться, что для тебя это неприемлемо и невыносимо.

Эллейв испустила рык, провела по лицу ладонью.

— Эвельгер, едри тебя в жабры! Если я что-то сказала, это железно. Я не отступаю, я хозяйка своего слова! Спасай нас, иначе мы можем вообще отсюда не выбраться! Как начальница экспедиции я приказываю тебе это сделать!

— Хорошо, — сказал Эвельгер, вперив в неё серьёзный взгляд. — Приказ принят к исполнению. Но для этого я должен связаться с госпожой Онирис во сне. И ещё. Мне придётся поцеловать её там. Ты разрешаешь?

— Ох, избавь меня от деталей, — сердито фыркнула Эллейв. — Делай всё, что необходимо.

В последовавшую за этим разговором ночь её рука так болела, что Эллейв не сомкнула глаз, то и дело сквозь её стиснутый оскал рвался рык. Она была готова на стенку лезть... Или оттяпать себе руку саблей! Зачем эти глаза причиняли ей такие мучения? В голову приходило только одно объяснение: вероятно, для надёжности, чтоб она не выпустила их и не потеряла... А Эвельгер-то, чтоб его хвостоглазые ротозадые головоноги (да, жили в морских глубинах Нави и такие существа!) на себе прокатили! Наверняка сейчас приятно проводил время с Онирис, пока она тут принимала на себя всю тяжесть их миссии...

Нелегко оказалось добыть глаза Волчицы, но и везти