Между Мирами - Андрей Валерьевич Степанов

– Я думал, что о похищениях рассказывать – ваше дело.

– Похищение? Кто? Выяснили? – мгновенно встрепенулся император.

– Непосредственный исполнитель мертв. Как и несколько его помощников, – кратко сообщил Трубецкой, не вдаваясь в подробности.

– Где их тела?

– Остались в моем мире, – вставил я. – Одного закопали в лесу неподалеку от моего дома. Ничто не указывает на следы пребывания иномирцев. Все в порядке.

– Для тебя, быть может, и в порядке. Но я хочу знать, почему служба, ответственная за безопасность моей семьи, – каждое слово он дополнял ударом кулака по столу так, что массивная деревянная конструкция жалобно постанывала, – не выполнила до сих пор свою работу?!

– Все оказалось очень сложно, ваше величество, – я решил помочь Павлу, насколько это можно, – дело в том, что Павел по возможности сопровождал нас, насколько это вообще возможно в нашем мире. И уже через неделю мы вернули Аню сюда, домой.

– Но ее перехватили, – добавил шпион. – Я полагаю, нет, я уверен, что есть люди значительные и влиятельные, которые несут ответственность за это. Люди уровня ваших приближенных и Третьего отделения в частности.

– Если нет никаких доказательств, я не намерен предпринимать никаких шагов в отношении собственной службы безопасности, – отрезал император. – Работайте дальше! А ты, Максим, верно? Продолжай. Пожалуйста, – последнее слово он практически выдавил из себя. – Что произошло дальше и как ты попал сюда?

– Дальше и вовсе было невероятно. Я думал, что кто-то использует двойника Ани, потому что неделей позже я встретил ее в очень неприятной компании и она просила о помощи. Тогда я еще не знал, что к чему, однако помог ей и в этот раз отправился сюда сам.

– Рисково, – император принялся листать бумаги в папке. – И что же? Что про случай с моим братом?

– Туда меня привела ваша дочь. Надо было как-то показать и доказать, что она вернулась. Что именно она вернулась, – поправился я. – Потому что ходили мнения, и я не знаю, стоит ли мне о них упоминать, ведь доказательств нет.

– Говори, – прозвучало уже скорее как просьба, чем как приказ.

– Я знаю, что ваша система управления отличается от нашей не только формой. Мне говорили, да и я сам видел, когда, кхм, был на вашем балу и не только на нем, что в основе лежит близость императорской семьи к народу. И не только вашей семьи, но и людей, принимающих участие в управлении. В общем, – я уже устал подбирать слова и сказал прямо: – все это устроено для того, чтобы подорвать лично ваш авторитет.

– Сильные обвинения я сегодня слышу, но нет ни одного человека, на которого вы могли бы указать? Ни ты, Павел Романыч, ни ты, таинственный гость?

– Нет. Как я уже сказал, – слово снова взял шпион, – ситуация очень сложная. Даже доверив вашу дочь Максиму…

– Это ТВОЯ работа, Трубецкой! – снова повысил голос император. – Не стоит перекладывать ее на других. Ты специально обучался и входишь в число доверенных лиц! А он – нет. Насколько бы хорош он ни был. И какое у тебя образование? Офицер? Специальные службы?

– Он достаточно хорошо проявил себя, – сказал Павел, избавив меня от унизительной необходимости врать или, что еще хуже в данной ситуации, говорить правду про «неполное высшее».

– Как? – спросил Алексей Николаевич таким голосом, что я по меньшей мере десять раз сосчитал эхо. – И главное – не слова. Мне важно, чтобы были подтверждения.

– Можете обо всем спросить вашу дочь, ваше величество, – ответил Трубецкой.

– Она могла быть в таком состоянии, что ваш знакомый ее попросту… одурманил, – император махнул рукой. – Я еще не могу доверять ему в полной мере.

– Так спросите вашего брата. Спросите, как лихо он косил из пулемета сосны вокруг своего поместья, когда на него напали, а я защищал вход в дом, где мы спрятали Аню.

– Анну Алексеевну! Я не могу слышать, как вы ее называете иначе, – поморщился правитель. – Иначе я смею даже предположить, что…

– Где ваш брат? – спросил шпион. – Не тратьте время зря. Спросите. Позвоните, если он не рядом, – и он переставил с соседнего стола телефон цвета слоновой кости.

Вообще Сергей Николаевич был слишком слабой защитой моих слов. Ведь тогда, на балу, он очень удивился моему присутствию и прямо сказал, что ему не рекомендовали со мной общаться.

Однако император повел себя на удивление тактично, но скорее это было похоже на некоторый шантаж – ведь если бы мы говорили неправду, он дал нам последний шанс исправиться.

– Сергею звонить? – уточнил он.

– Тому самому, который на Александра Третьего смахивает, – вырвалось у меня, а император неожиданно фыркнул:

– Чего есть, того не отнять, – и принялся крутить диск. Некоторое время он барабанил пальцами по столу – я заметил, что ладони у него скорее натруженные, чем ухоженные, – и смотрел в высокий потолок, а потом вдруг начал разговор: – Здравствуй, брат мой. Извини, что отвлекаю, но тут необычная ситуация. Я знаю, что сейчас должно быть собрание Малого Совета. Я прямо сейчас сижу в кабинете, только здесь рядом со мной всего два человека кроме меня. И один из них просит подтвердить его слова.

Сергей Николаевич что-то долго говорил в трубку, а потом император продолжил:

– Потом свои учения проведешь, перестань. Дело буквально двух минут. У тебя не парад, подождут бойцы. Ты Максима Абрамова знаешь? Он утверждает, что приезжал к тебе в поместье. Это так? Угу, – выдал он неохотно после паузы. – Кто сказал? А, Третье? Вот у меня как раз сейчас сидит его представитель и охотно просит тебя забыть предыдущие инструкции. Так что можешь говорить. Значит, был?

Я в очередной раз посмотрел на Павла, но тот настороженно вслушивался, словно понимал, что доносится из трубки. Я же едва мог разобрать тон и голос, не то что слова.

– И в доме был, и защищал? Даже так?! – он снова попытался привстать в кресле – похоже, это была его такая форма высшего удивления. – Понимаю, понимаю. И три с половиной ты ему тоже по приказанию выдал? Из своих, не из казенных? Да, хорошо. Нет, все, больше мне от тебя ничего не нужно. И он больше про тебя ничего не говорил. А должен был? – рассмеялся вдруг император. – Вот и славно. Спасибо тебе.

Император, когда мы вошли в кабинет в первые, и император после звонка брату – это как ребенок, которому между этими двумя состояниями дали конфету. Глаза его заблестели, сам он оживился и даже расслабился.

– Пожалуй, брата моего вы бы явно не попытались охмурить. Хотя он спросил, не рассказывали ли вы чего-то еще о вашей с ним встрече. Быть может, вы знаете, о чем речь?

– Понятия не имею, – соврал я, обратив внимание не то, как «ты» быстро превратилось в более уважительное обращение. –