Между Мирами - Андрей Валерьевич Степанов

ответила Аня, совершенно не впечатленная отцовской вспышкой гнева. – И не смей его оскорблять!

– Мало мне Оксаны, еще и ты туда же! – император опустил голову до самого стола, а я тем временем пытался вспомнить, о ком зашла речь.

– Я не похожа на сестру, па, не надо, – Аня ответила гораздо мягче: отца это успокоило, а меня избавило от необходимости насиловать собственную память – Оксана была старшей дочерью в семье. – Я не собиралась тебя обидеть. Прости меня, если так получилось, но ты слишком импульсивный, и потому я так реагирую, – она протянула руку и обняла его широкую ладонь своими.

Пинок под столом: Трубецкой едва заметно кивал по очереди в сторону императора, а потом его дочери. Осознав, что я не понимаю его намеков, сделал злое лицо и снова кивнул на Алексея Николаевича.

Со второй попытки до меня дошло. Вероятно, он имел в виду, что характер у дочери явно отцовский. Если так, то мне повезло, что со мной до сих пор не поругались. Я просто не давал повода.

Тем временем император прижал к губам руку Ани и окончательно растаял. Потом отпустил дочь, сверкнул на меня глазами и обратился к шпиону:

– Давай, Павел Романыч, докладывай, что ты об этом знаешь?

– Я бы на вашем месте спрашивал главное действующее лицо, ваше величество, – усмехнулся шпион. – История гораздо сложнее, чем кажется.

– Я лучше ваши документы посмотрю, – император меня усиленно игнорировал и протянул руки за толстой папкой, что лежала перед Павлом на столе. – Что вы мне тут принесли? – он раскрыл ее, взял первый попавшийся лист: – О, это замечательно! Я лучше прочту сам!

Император, не произнося ни слова, внимательно прочитал первый лист. Затем бегло прошелся по второму, причем лицо его вытягивалось тем больше, чем быстрее он перебирал документы.

– Что это вы мне такое принесли, я спрашиваю?

– А в чем, собственно, вопрос, Алексей Николаевич? Я же предлагал, пусть парень расскажет сам. Документы в папке – это лишь мое собственное подтверждение его словам. К тому же и сама Анна Алексеевна сможет подтвердить истинность слов.

– Но этот человек… – и снова возмущению императора не было предела, а судя по пальцу, которым он совсем не по-императорски ткнул в мою сторону, отношение ко мне было ниже плинтуса.

– Уж не хотите ли вы, чтобы я сам пересказал вам эту историю с теми щекотливыми подробностями, которые не нужны никому? – надавил Павел.

– Вы забываете с кем вы говорите!

– Папа! – воскликнула Аня. – Выслушай! Это важно!

Я уже места себе не находил. Не хватало еще встрять в семейные разборки на фоне и без того не лучшего к себе отношения. К тому же со стороны самого властного человека в стране. Решит еще, что я дурно влияю на его дочь и отправит… в Сибирь. И это в лучшем случае.

А поскольку все, как я считал, монархи не любят, чтобы им перечили, я сидел тихо, пока мне официально не предоставят слова. И только думал о том, как бы половчее начать разговор, чтобы Алексей Николаевич воспринял все предельно серьезно.

Тем временем император нервно постукивал ногтем по столу, заглядывая исключительно в папку с бумагами.

– И что это такое? – воскликнул он: – «По возвращении домой тут же исчезла из поля зрения, была выявлена через девять дней агентом в поместье Сергея Николаевича Романова». Как прикажете это понимать, Павел Романыч? Почему моя дочь, которая должна находиться постоянно под вашим наблюдением, исчезает из виду на несколько дней! И где она была? С кем?

– С ним, папа! – я вздрогнул, ощутив, как ее пальцы коснулись моей руки – сам я задумался и не заметил движения рядом.

Император сверлил меня глазами, вероятно, мысленно желая моей скорейшей и самой мучительной смерти.

– Вы дальше читайте, ваше величество, – негромко произнес шпион и даже подтолкнул листок поближе к императорскому носу.

– Знала бы ты… – начал Алексей Николаевич, но решив, с дочерью спорить бесполезно, продолжил чтение: – «в компании Максима Абрамова, который обеспечил ее доставку во дворец в целости и сохра…», – тут он запнулся, постарался это скрыть и в конечном счете подавился, зайдясь кашлем. Остановил уже вскочившую на ноги Аню и прохрипел: – Абрамов? Знакомая фамилия. Ты же из местных?

– Как бы вам сказать, – впервые в этом кабинете зазвучал и мой голос. – И да, и нет. Если под «местным» вы подразумеваете, что я владимирский – то да, мои родители родились здесь так же, как и я. Но только в другом Владимире.

– О чем он? Я его совершенно не понимаю! Не успел он открыть рта и уже говорит безумные вещи. Есть только одна столица!

– В вашем мире – да. Но он – не единственный.

– Забавный ход, – вдруг рассмеялся император. – Он хочет наговорить самых ужасных безумств, чтобы потом его слова не показались мне такими уж невероятными?

– Я, конечно, прошу прощения за свою наглость, – сказал я настолько вызывающим тоном, что прощения просить стоило уже за него. Вытащил из кармана жилета медный портер, и, не отстегивая его от цепи, показал императору: – вы когда-нибудь уже видели такие штуки? Павел Романыч видел, думаю, что и вы тоже должны были.

– Что за вопрос? Конечно, видел!

– Максим, повежливее, – шепнула Аня мне в ухо, но, как оказалось, достаточно громко:

– Опустим формальности, Анютка, – император неожиданно сменил тон. – Я знаю, что до нашей машины имеют допуск только люди доверенные. Я же не знаю всех служащих и работников во всех отделениях и департаментах Империи. И я готов смилостивиться, когда мне объяснят, в чем дело, от и до.

– Тогда начнем с главного? – я посмотрел на Павла и Аню – они вдвоем одобрительно кивнули, вызвав у императора только больше сомнений.

– Что ж, главное, мне кажется, и так понятно – вы присматривали за моей дочерью и, вероятно, спасли ее от какой-нибудь беды, – в его словах не звучало ни намека на вопрос, настолько он был уверен в своих словах.

Я улыбнулся, убрал портер в карман и положил на стол локоть. Потом отчего-то подумал, что это все же крайне неприлично и выпрямился на кресле. Очень удобном и уютном кресле.

– Дело в том, ваше… величество, – непривычные сочетания с трудом ложились на язык, – я не имею никакого отношения ни к одному из ваших департаментов. Несмотря на то, что вчера на радио высказали предположение, будто бы я – шпион, да и некоторые мои знакомые тоже так думали, я не служу в Третьем отделении или в службах вашей разведки, – я сделал паузу, чтобы вдруг случайно следующей фразой не перебить императора. Но тот молчал, и я продолжил: – Точно так же я не отношусь ни к одной из групп лиц, которые работают с вашей машиной для перемещений. Я не служащий,