Неостывший лед (СИ) - Мандрова Анастасия

— Бонни, а чем занимаются Николь и Николас? — спросила я, услышав громкий смех в саду. Это друзья Николаса расположились в беседке и веселились от души.

— Они учатся в университете, а сейчас у них летние каникулы, — отозвалась Бонни, не прекращая стучать молоточком по мясу, чтобы оно было мягче и нежнее. — Николь хочет быть модельером, а Ник хирургом. Одна будет украшать людей, другой спасать.

Теперь понятна тяга Николь к одежде и журналам… Но от Николаса я такого не ожидала.

— И он, конечно же, поедет на Юг, чтобы попрактиковаться на больных у нас!

— И поеду! — сказал Николас, вдруг появившись в стеклянных дверях.

От неожиданности у меня выпал нож, которым я резала помидоры, и со стуком упал на стол. Сколько можно так подкрадываться!

— Что-то имеешь против этого? — вкрадчиво спросил Николас, умудряясь выхватить кусочек огурца из миски передо мной.

О да, еще как имею! У нас на Юге только такие и есть, постоянно меняющиеся, врачи-практиканты, живущие в Лесу, в Долине Озер, до которых еще и добраться надо больным южанам. Что уж говорить, что из Пустыни почти никто не добирается до врачей! Хорошо, что южане привыкли лечиться травами, от которых намного больше толку, чем от таблеток, изготавливаемых северянами, которые могут лечить одну болезнь и привести к другой болезни, намного хуже. А врачи в Долине Озер… без необходимого опыта, а некоторые и без нужных знаний. Южан не жалко, это же почти что рабы…

Эмоции, наверняка, были заметны на моем лице, но вместо того, что я подумала, я старалась говорить спокойно и рассудительно:

— Нет. Наоборот, хорошо, что северяне заботятся о нас. Как бы мы лечились без вас, ведь врачей среди нас нет. — И все же не удержавшись, добавила: — Мы же, по вашему тупиковая ветвь человечества, даже читать не умеем!

Так, а вот это я зря. Последняя фраза была лишней. Бонни всплеснула руками и быстро повернулась, чтобы достать из шкафчика специи.

— Я уже понял, что вы умеете читать. Но вот врачами вам никогда не стать, слишком…

— Тупые? — подсказала я нужное слово и вернулась к резке овощей.

— Неразумные, — поправил Николас, стоя передо мной и все еще таская из миски кусочки овощей.

Конечно! Разумный ты наш, даже руки не помыл, а еду берешь из общей миски. Кто только тебя воспитывал? Именно такие мысли и близкие к ним пронеслись у меня в голове. И тут меня пронзила дрожь, потому что я поняла, кто занимался воспитанием Николь и Николаса последние годы. С таким воспитателем и не таким напыщенным индюком станешь!

— Может мы такие, потому что лишены образования, как у вас? — не удержалась и спросила я, придвигая миску поближе к себе и подальше от голодного Николаса.

— Вы же сами не хотите учиться! — рассмеялся в ответ мне Николас.

— Кто тебе такое сказал? — Я услышала предостерегающее покашливание Бонни, но все равно продолжила, лишь исправив "ты" на "вы". — Вы думаете, что я хотела быть прислугой, что Бонни всю жизнь мечтала готовить вам ужины, а Брамс чистить ваши туалеты?

Николас посмотрел на меня удивленно и обеспокоенно, как будто впервые задался этим вопросом, да и то не сам к нему пришел. Я даже видела, как его лицо стало сосредоточенным, будто он складывает пазл, который до этого собирал легко и непринужденно, а теперь с трудом, потому что появились новые детальки.

— Иди принеси лимонад моим друзьям, — произнес он, наконец.

Я разочарованно посмотрела на него. Лишние детальки были просто отброшены в сторону. Мне казалось, что он мог бы понять южан, но нет, слишком твердолобый. Что там говорила Николь про отца, что все южане мечтали работать в их доме? Ну тогда Николас пошел не в него!

Я поставила графин с лимонадом и стаканы на серебряный поднос и направилась в сад. Друзья Николаса загоготали как гусаки, как только меня увидели. Ох уж этот птичий двор, не хватает только индюка, оставшегося где-то в доме! Не обращая внимания на смех, я, мило улыбаясь, поставила поднос на стол в беседке и ушла. Свою гордость, свою решительность дать отпор наглецам я постаралась спрятать подальше, пока что, до поры до времени. Вот так то, Леона! Маска хорошо приклеена к лицу, но так хочется отбросить ее далеко-далеко, когда станет можно, когда она уже не понадобится…

Остаток вечера прошел спокойно. Друзья Николаса уехали до ужина, а Жан опять был задумчив и молчалив. Платье на мне было нужного цвета, сервировка стола была правильной, и все, что мне оставалось, так это ждать, когда закончится ужин, и все разойдутся по своим комнатам, и тогда я приду сюда за книгой.

— Леона! — внезапно рявкнул Жан, когда все приступили к десерту.

— Что? — в смятении спросила я, заранее чувствуя какой-то подвох.

Николь и Николас застыли с чашками чая. Что-то надвигалось на меня. Ох, только бы не темнота!

— Что, господин? — поправил меня Жан, и мне пришлось повторить ненавистное слово. — Все забываю спросить про этого грифона… — Я сжала губы, но ничто больше не отражало моих эмоций. — Как там его, Лу?

— Ру.

— Точно! Этот Ру… Он летел за тобой? Ты так часто говорила слово "мой", когда просила в него не стрелять…

Глаза Николь округлились, и она с сочувствием посмотрела на меня. А внутри меня кто-то шептал одно единственное слово: "Соври!"

— Нет, ну что вы! Просто мне жаль всех существ…

— Точно? Мне показалось, что грифон летел именно за тобой!

— С чего бы? Я простая южанка!

— Да, с чего бы… — задумчиво произнес Жан, и взгляд, который он на меня бросил, напугал уже намного сильнее, чем темная комната.

Больше Жан не приставал ко мне с вопросами. Ужин завершился, я помогла Бонни все прибрать. Затем мы сами перекусили и отправились спать. На часах было уже почти одиннадцать, когда я тихо-тихо пробралась в столовую и взяла заветную книгу в руки. Осталось только дойти до своей комнаты и зажечь свечу, которую я заранее позаимствовала из подвала, когда перебирала коробки. Я развернулась и… впечаталась в кого-то. В любой другой ситуации я бы вскрикнула, но кричать было нельзя, я лишь почувствовала, как мурашки устроили командные соревнования на моей спине.

— Какого… — услышала я знакомый голос Николаса и тут же успокоилась.

— А это ты, индюк!

— Кто? — очень громко пронеслось по дому так, что я подпрыгнула.

— Тише, пожалуйста!

— Это я индюк? — уже потише, но все еще слишком отчетливо для такого тихого и сонного дома, произнес Николас.

— Да какой индюк? Я этого не говорила.

В темной столовой я едва различала черты его лица, но я все равно поняла, что на его губах появилась насмешка.

— Что ты тут делаешь?

— А вы?

— Я первый спросил!

— Мм… Я кое-что потеряла.

— И что же?

Николас скрестил руки и встал на проходе, намекая, что пока его допрос не закончится, я отсюда не уйду. Незаметно, благодаря темноте, я вернула книгу на боковой столик, рядом с которым стояла. Надо же, какая неудача, что этот индюк разгуливает среди ночи по дому… Я коснулась пальцами своего запястья, чтобы потрогать браслет, который спас меня в прошлую ночь от страхов и кошмаров. Я всегда трогала его гладкую поверхность, вспоминая о папе, которому еще страшнее, чем мне, ведь он находился на Крае рядом с безобразными и опасными чудовищами, а я всего лишь была в комнате, в которой было темно. Вот только сейчас браслета на моем запястье не оказалось.

— Нет! — теперь уже я позволила себе громко вскрикнуть, забыв об осторожности.

— Ты чего кричишь? — тихо поинтересовался Николас, наверняка сомневаясь в моей нормальности, потому что в одно мгновение я включила свет и начала судорожно осматривать комнату. Вдруг свет погас.

В столовой вновь наступил мрак, в котором ничего нельзя было разглядеть. Я снова подошла к выключателю, но Николас перехватил мою руку у самой кнопки.

— Ты с ума сошла? Разбудишь дядю, и тогда…

Николас не договорил, потому что в доме раздались тяжелые шаги по лестнице. Я ойкнула от того, что Николас потянул меня за собой.