Пурпурное сердце - Кэтрин Хайд

Эндрю берет лампу за ручку и придвигает к Майклу. Слегка подкручивает фитиль. Майкл не сразу догадывается, что он делает.

— Ты пытаешься увидеть мои глаза, так? Хочешь проверить, не обманула ли тебя Мэри Энн?

— Откуда ты знаешь, что мне сказала Мэри Энн?

Вместо ответа Майкл подносит лампу к своему лицу. Чтобы Эндрю наконец увидел то, ради чего приехал. Майкл сам хочет посмотреть на его реакцию, но ему это не удается, поскольку лицо Эндрю осталось в тени.

От молчания становится неуютно. Потом он произносит: «Все, я понял. Уолтер где-то на стороне заимел ребенка, о котором мы не знали. Вот откуда эти глаза. И вот почему ты так много о нем знаешь».

— Эндрю. — Он ставит лампу на пол. — Тогда, наверное, мне было бы лет сорок?

Тишина.

Потом:

— Ах да. Я должен был сообразить, если бы не усталость. Я очень устал. Пожалуй, мне пора.

— Почему ты не хочешь остаться на ночь здесь?

Эндрю тяжело поднимается.

— Нет, нет, я ухожу.

— Но ты ведь устал. А до города четыре мили.

— Я знаю, сколько до города. Уже прошагал этот путь пешком.

Майкл идет за ним, догоняя на крыльце.

— В городе есть пара мотелей. Позволь мне хотя бы довезти тебя туда. У тебя ведь больная нога.

Эндрю молчит, нарочито глядя в другую сторону.

— Ладно, давай.

Майкл пропускает его в пикап через водительскую дверцу. Со стороны пассажира дверцу заедает. Он залезает следом за Эндрю, включает зажигание, и мотор, шумно прокашлявшись, заводится.

— Ты принципиально не ставишь глушитель?

— Эй, кончай меня подкалывать. Поехали.

— Поехали.

Милю или две они едут молча.

Майкл пытается представить себе своего приятеля-невидимку, Уолтера. Ну, где он? С ним он сейчас или нет? Покинул его или просто так сжился с Майклом, что тот его уже не чувствует?

— Эндрю, наверное, завтра утром я заеду за тобой, и мы позавтракаем.

Эндрю сидит, уставившись в окно, как будто увидел что-то захватывающее в этой кромешной темноте.

— Зачем тебе это?

— Просто хочу, чтобы мы еще поговорили.

— Я не слишком доверяю разговорам.

— Но тебе от этого не будет никакого вреда. Всегда сможешь сказать, что я сумасшедший или просто глупец. Что страшного в том, чтобы просто выслушать меня, пусть даже не доверяя ни единому слову?

— Хорошо, может быть. Я тебе позвоню.

— Сомневаюсь. У меня нет телефона. Я сам приеду за тобой, как только проснусь.

Он останавливается у мотеля «Ред Фокс». Свободные места есть, судя по вывеске.

— Что ж, до завтра, дружище.

— Я тебе не дружище.

— Еще какой дружище, Эндрю, как бы ты ни противился этому.

— Я очень хочу спать, — говорит он. — Я очень устал.

Он пытается открыть заклинившую дверь, забыв, что Майкл посадил его с водительской стороны.

Когда Майкл наблюдает за тем, с каким трудом Эндрю, хромая, идет к мотелю, он ловит себя на мысли, что еще совсем недавно, приближаясь к его дому, тот выглядел и двигался, как будто был на десять лет моложе.

Он подумывает о том, чтобы найти телефон и позвонить Мэри Энн — не столько для того, чтобы рассказать ей про Эндрю, сколько для того, чтобы просто услышать ее голос.

Но сейчас слишком поздно, и он не хочет будить ее.

Он остается один в пикапе, закуривает «Лакки» и выпускает кольцами дым из окошка, краем глаза наблюдая за тем, как Эндрю регистрируется у администратора.

Он вспоминает сны, которые подтолкнули его к поискам Эндрю, эти бесконечные ночные кошмары, лишившие его способности к сопротивлению.

Ему вдруг приходит в голову, что для Уолтера будет лучше, если Эндрю заснет.

Уолтеру легче общаться с человеком, когда тот спит.

Эта мысль прибавила ему оптимизма. Возможно, для него все закончится, и с этого момента в игру вступит сам Уолтер?

Глава двадцатая

Эндрю

Уже глубокой ночью Эндрю просыпается оттого, что кто-то ходит по его комнате в мотеле.

Действуй, как солдат, мысленно отдает он себе приказ.

Когда-то он бы разобрался с подобной ситуацией в два счета. Вскочил бы с постели — голова ясная, тело готово к действию. В течение секунды он бы принял единственно правильное решение.

Неужели он слишком стар или просто сонный? Его мозг словно опутан липкой паутиной, а все тело налито свинцом.

Он, наверное, умрет здесь, в этом незнакомом месте. И зачем он только приехал сюда?

Он садится на постели и зажигает свет. Последнее дело для уважающего себя солдата.

На стуле возле кровати сидит Уолтер. Уперев локти в колени, подавшись вперед.

На глаза ему падают несколько прядей волос и он убирает их назад, запустив пальцы в волосы движением руки ото лба к затылку.

Ему примерно двадцать один год. Он выглядит точно так, каким его видел Эндрю в последний раз.

У него пробивается щетина, военная форма заляпана грязью, порвана в некоторых местах. Плечо, карман, лацкан. Хорошо знакомая улыбка.

Он произносит:

— Ну, здравствуй еще раз, дружище.

— Ты хочешь обидеть меня?

Уолтер откидывается назад на спинку стула и скорбно качает головой. Закатывает глаза к потолку.

— Помилуй, Эндрю, то же самое ты говорил в последний раз. Неужели нельзя придумать что-нибудь новенькое?

— Чего ты хочешь? Зачем ты здесь?

— Это вместо приветствия? Я пришел, чтобы сообщить тебе кое-какие сведения. Посмотреть, как ты к ним отнесешься. Помнишь, я подсказал тебе, чтобы ты проверил, куда ездила Мэри Энн. Ты так до сих пор и не поблагодарил меня за это.

— Может, лучше бы мне было этого не знать.

— Эндрю, Эндрю, Эндрю. Какой ты несговорчивый старик. Тебе очень трудно помогать. Упрямый. Скрытный.

— Хорошо, пусть я такой. Зачем тогда ты пытаешься мне помогать?

— Очень хороший вопрос, Эндрю. Наверное, все дело в том, что я люблю тебя несмотря ни на что. И мы нужны друг другу. Больше, чем ты думаешь, дружище. Как бы то ни было, я пришел, чтобы сказать тебе одно: все это правда.

— Что все?

— Ты знаешь. Все, что Мэри Энн пыталась сказать тебе о Майкле Стибе.

— Она слишком эмоциональная женщина.

— Ты говоришь так, будто не одобряешь этого.

— Меня эмоциями не проймешь.

Уолтер задумчиво кивает, во взгляде его появляется некоторая отстраненность.

— Хорошо, дружище. Тогда придется пойти трудным путем. Я пытался избавить тебя от волнений.

Теперь стул пуст, и в комнате тихо.

Эндрю открывает глаза. Он вовсе не сидит на постели, как это ему казалось. Свет не горит.

— Просто сон, — громко произносит он, как будто пытается убедить в этом кого-то, сидящего рядом.

Он переворачивается, зажигает свет и внимательно осматривает комнату.

Удовлетворенный, он выключает свет и снова засыпает.

В его новом сне он знает, что ему все снится, и от этого ему спокойно.

Он сидит на краю пирса, свесив ноги.

Уолтер сидит рядом, в своих неизменных белых парусиновых брюках и в белой рубашке с закатанными рукавами, в которых припрятаны сигареты «Лакки».

Стоит весна, еще прохладно, и ветер надувает его рубашку парусом.

Чайки кружат над их головами, а Уолтер швыряет им черствый хлеб, доставая его из коричневого бумажного пакета.

— Эй, посмотри-ка. — Эндрю показывает ему на новенький автомобиль, припаркованный на тротуаре. Это одна из последних моделей, с модным задним стеклом. Автомобиль стоит слишком далеко, чтобы прочитать марку.

— «Додж», — говорит Эндрю.

Уолтер смеется над ним и, едва разжимая губы, произносит: «Плимут. Бетча».

— Может, подойдем, проверим?

— Нет, черт побери. — Он швыряет очередной кусок хлеба, и чайки с криком ныряют за ним. — Слышишь?

— Что?

— Слышишь, что они сказали?

— Да, они сказали «Скуок».

Уолтер раздраженно трясет головой.

— Ты неправильно слушаешь. Кстати, Эндрю, ты веришь в перевоплощение?

— Нет, конечно, нет.

Уолтер широко улыбается и хлопает Эндрю по спине.

— Поверишь.

Хлопок по спине заставляет его проснуться, и слова звенят в ушах, когда он открывает глаза.

Эндрю просыпается и смотрит на часы. Половина шестого.

В шесть он звонит в местную автобусную компанию узнать, когда отправляется первый автобус в аэропорт.

В семь пятнадцать он уже в автобусе, на пути к дому.

Глава двадцать первая

Уолтер

Мою маму зовут Милли, и я ее любимчик. И все это знают. Отец, Робби, Кейти. Люди, которых мы едва знаем. Мама, собственно, и не скрывает этого.

Но во мне это порождает странное чувство вины. Всю жизнь приходится из кожи вон лезть, чтобы угодить тем, кому не досталось столько любви. Сейчас приведу один пример, и вам станет ясно, что я имею в виду.

Я возвращаюсь домой из центра города, где мы гуляли с Эндрю. Мне около шестнадцати. Студент-второкурсник. Стоит зима, едва закончился сильный снег. Он все еще белый и красивый. И когда наступаешь на него, не слышно ни звука. Даже легкого скрипа. Он очень мелкий и сухой.