Категории
Самые читаемые
Лучшие книги » Проза » Русская классическая проза » Мать и мачеха - Григорий Свирский

Мать и мачеха - Григорий Свирский

Читать онлайн Мать и мачеха - Григорий Свирский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 16 17 18 19 20 21 22 23 24 ... 51
Перейти на страницу:

-- Если бы все были такими честными, как Израиль Яковлевич, -- сказал один из рабочих, -- мы бы давно коммунизм построили.

Это был скандал. Быстро доставили из дальней деревни крестьянина, который красил забор вокруг завода. "Как тебе платили?" -- спросил прокурор. "Как договаривались, -- простодушно объяснил крестьянин. -- Спирта два литра. Я денег не брал. На что мне деньги..."

Полречи прокурор построил на этой реплике, и я, начиная защитительную речь, тоже спросил крестьянина -- свидетеля обвинения: "Забор красил на директорской даче?" -- "Какой даче?" -- запротестовал он. "Вокруг завода -говорю". -- "Без забора все разворуют... За спирт можно что хочешь покрасить. Только про дачу вы зря. Никаких дач не знаю..."

Еще несколько подобных документов в деле (кому платили водкой и за что?), и все обвинения в преступлении с корыстной целью были отменены. Экспедиторам, сопровождавшим вагоны с продукцией, полагалось списывать небольшой процент "на бой" стеклянной посуды. Этот процент и шел как дополнительная плата на нужды завода, и только на них, хотя Израилю Рабиновичу и предписывалось восстановить завод любой ценой. Он обошелся минимальной...

Мрачная тень Молчанюка, висевшая над "хозяйственным процессом", начала таять. Но этого было недостаточно. Явно недостаточно...

Я взглянул в зал. Выделил в толпе щекастое узколобое лицо в платочке. Фрося, доподлинно узнавшая от библиотекарши "всю подноготную". Впрочем, может быть, не та Фрося. Другая. В глазах ее были протест, нежелание воспринимать "ненужные частности". "Чего крутишь?! -- вопрошали округленные гневом глаза. -- За кого "накручиваешь"? Продался?!.."

Я всегда выделяю в зале такую личность, объективность которой написана на ее лице. Это мне помогает ощущать результат, силу или слабость моих аргументов... На прокурора не взглянул ни разу. Эта "Фрося" непрошибаема. Знать все и потребовать от суда двадцати пяти лет заключения в лагерях Крайнего Севера?! Чучукало знал, кому доверить!..

Затем я начал говорить о биографии подзащитного, который пришел к "братьям по классу" с открытым сердцем. С верой в то, что СССР -- надежда человечества. Что ему открылось? Пытки в МГБ? Колыма?..

-- ...Казалось бы, он должен был разочароваться. Ожесточить свое сердце и порвать с мучителями... Но жизнь ему не предложила никакой другой альтернативы, кроме гитлеровцев. Он пошел с нами. И стал героем... -- Я достал заранее подготовленный документ, присланный из украинского штаба партизанского движения. Ее подписал известный в стране человек. Дважды Герой Советского Союза.

Быстро взглянул в зал. В глазах Фроси появился испуг.

Перечислил ордена, врученные Израилю Яковлевичу за храбрость, проявленную в боях, а затем прочитал боевую и деловую характеристику, присланную бывшим партизанским "батей" Василием Андреевичем Бегмой. Бегма был рядом, первым секретарем Каменец-Подольского обкома партии. На звонок Чучукало или его помощников он ответил не так, как они ждали.

"Храбрый и талантливый командир, принимавший участие в уничтожении спецотрядов гебитскомиссара Коха, палача украинского народа... Замечательный организатор производства, поднявший из руин ликеро-водочный комбинат..."

Глаза Фроси округлила паника. Откровенная паника одураченного человека, которому приходится расставаться со своими представлениями. А ведь он, этот человек, со своими представлениями сжился. Других не требовал. Уютно было и со старыми...

Тогда я прочитал характеристику от Шевчука, прямого начальника Израиля Яковлевича. Если б с нее начал, Фрося наверняка сказала бы себе: "Одна шайка-лейка". А теперь все было неопровержимо. Все говорило об одном: обвинение -- дутое. Суд -- расправа над лучшим из лучших...

Теперь можно было обратиться к словам прокурора о том, что подсудимый "скрыл свое еврейское происхождение..." Это была главная мина, и подходил я к ней с предосторожностями сапера, который должен обезвредить мину, но самому не подорваться на ней... Я напомнил суду страницы из известной в СССР книги "Это было под Ровно", написанной партизанским командиром Медведевым. Там рассказывалось о мальчишке лет 16-17, который до войны был вором, а в партизанском отряде стал героем-разведчиком. Паренек взял себе другую фамилию, чтоб не иметь со своим прошлым ничего общего... И в книге это вовсе не осуждается. Наоборот. Это право героя...

Что там говорить, я инстинктивно чувствовал, что такую параллель единомышленники Фроси могут принять. Там скрывалось воровское прошлое, тут -- еврейское происхождение. Ну, просто маслом по сердцу...

Теперь я вышел, как говорят спортсмены, на финишную прямую. Говорил с внутренней мукой. Страстно. Я действительно загорелся, борясь и за человека, и за идею национального равноправия, выдохшуюся в многонациональном городе, как выдыхается при неумелом хранении старое вино. Я защищал его кровью сердца, перестал себя сдерживать. Ни на какую Фросю больше не смотрел...

-- Почему же под судом оказался лучший хозяйственник, герой-партизан, честнейший человек, что подтверждено всеми документами? Во имя каких идей он тут? Боюсь, лишь потому, что Виктор Степанович оказался Израилем Яковлевичем, и это перечеркнуло все его заслуги. Более того, дало право клеветникам возвести на него поклеп, в убеждении, что они останутся безнаказанными.

Откуда у них такое убеждение?! Насколько я понимаю, Красная Армия уже вошла в город Ровно, и "шмальцовникам" лучше бы поостеречься... Откуда у них убеждение в безнаказанности, повторяю?! Суд не разбирает этот вопрос, но, так или иначе, ставит его!..

Сразу после этой речи подошли ко мне двое в штатском. "Товарищ Гаско, не откажите, пройдите с нами". Я стою мокрый, взмыленный, не сразу понял, чего они хотят. Но слово "пройдите" уловил. Сердце ухнуло куда-то вниз. Так, говорю себе. Ни одно доброе дело не остается безнаказанным... Вышел с ними за дверь, свернули в какой-то пустой кабинет. Процесс завершился уже в здании областного суда, испугалась власть показательности "мыльного" дела. Тут мои сопровождающие, похоже, знали все ходы и выходы... Остановились, представились. Один -- председатель военного трибунала войск МВД, другой -прокурор войск МВД Ровенской области. Такое вот знакомство. Жду безо всякой радости... Они вдруг признались, что пришли в суд по заданию -- взять "на карандаш" речь адвоката. Для дальнейшей работы... Я молчу, не понимая, с какой стати они говорят таким приязненным тоном. Мне и без их объяснений ясно, по чьему заданию они пришли. Что значит закон рядом с первым секретарем обкома!.. Позже не раз бывало, и во Львове, и в Москве, нежеланных адвокатов выгоняли из коллегий. Одних -- на пенсию, других -- из России, как, скажем. Дину Каминскую, живущую теперь в Вашингтоне. Всех защитников по политическим процессам прищемили так или иначе. Но тут ослиные уши Чучукало торчали настолько откровенно, что даже профессиональные усмирители не захотели найти в моей речи криминала. И все же их реакция на мою речь была неожиданной. "Разрешите пожать вашу руку", -- сказал председатель военного трибунала МВД. И второй, прокурор МВД, руку тянет, сильно жмет, утешает: "Много не дадут".

Суд приговорил Израиля Яковлевича ровно к стольким месяцам тюрьмы, сколько он уже просидел во время следствия, и тут же, в здании суда, освободил его из-под стражи. Невинным признать невиновного человека -- этого я не добился, но меня обнимали, теребили и знакомые и незнакомые, словно я всего добился.

Добился своего в конце концов Чучукало: Верховный суд Украины отменил приговор суда в Ровно: от нового процесса меня отстранили, и Израилю Яковлевичу вновь пришлось отведать тюремной похлебки. Кажется, дали столько же, сколько он отсидел в свое время "за переход границы СССР". Теперь он учительствует где-то в Киевской области. Пожелаем ему счастья!..

Александр БОЛОТОВСКИЙ

"ДАНТИСТ НА КРЫШЕ"

IGN"JUSTIFY"Ленинград -- город-герой. Я коренной ленинградец, переживший в городе блокаду. Из этого силлогизма следует, что я герой тоже. Ничего подобного. Когда дежурил на крыше нашего госпиталя во время бомбежек, я испытывал порой такой ужас, что и вспоминать страшно. Наш начальник заметил, что забираюсь на крышу без энтузиазма. И каждый раз интересовался: "Ты чего боишься? Сирены (извещавшей о налете "Юнкерсов")? Или крыши?" -- В голосе его чувствовалась ухмылка, и я молчал. Собеседования завершалось приказом: "Имеешь воинское звание -- служи примером. На крышу, да-антист!"

Строго говоря, я не был дантистом. Я был протезистом и зубным техником, но не в этом дело. Слово "да-антист" он произносил с такой иронией, что наверх я взлетал птицей. На чердаке останавливался, держась за сердце.

В начале войны на госпитале нарисовали огромный красный крест. Чтоб его видели летчики бомбовозов. Мы еще верили в международные законы, по которым на больницы и санитарные поезда нападать нельзя. Но после того как фугасная бомба пробила насквозь наше хирургическое отделение, мы поняли, что фашистам законы не писаны. Красный крест для них -- желанная цель... Стерли все знаки, размазали пожиже, набросили, где могли, маскировочные сети; до этого сети защищали лишь Зимний дворец и прочие памятники Санкт-Петербурга, которые невозможно было увезти или зарыть в землю.

1 ... 16 17 18 19 20 21 22 23 24 ... 51
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Мать и мачеха - Григорий Свирский торрент бесплатно.
Комментарии