Охота на сопках Маньчжурии - Владислав Юрьевич Морозов

лишь заметил, что насчёт потопления «Варяга» всё несколько преувеличено, поскольку сам корабль в общем-то цел и японцы сейчас активно ведут на нём судоподъёмные работы. И это была чистая правда. Зиновьев, насупившись, спросил, откуда я про это знаю. Я сказал, что вообще-то в Европе об этом пишут в газетах, и даже фото приводят.

Он невнятно ругнулся, а потом предложил начинать потихоньку собираться в гости к интенданту. Спрашивается – чего нам особо собираться, мы же не дамочки? Так, разве что побриться да сапоги почистить. Хотя специально для последнего у моего гостеприимного хозяина денщик имелся…

В процессе подготовки к «выходу в свет» я сказал, что идти с пустыми руками как-то неудобно. Зиновьев меня не сразу понял, и я объяснил, что «у меня есть кое-что». Реально у меня лежали в ранце четыре бутылки аутентичного французского коньяка Martell приличной выдержки и две бутылки шампанского Champagne Veuve Cliqout-Ponsardin, то есть по-простому «Клико», самая русская из подобных шипучек. Плюс к этому три коробки сигар марки Romeo y Jullieta от кубинских производителей И. Альвареса и М. Гарсии (после 1959 года эта марка переехала с Острова свободы в Доминиканскую Республику и вроде бы существует до сих пор).

Осмотрев это моё богатство, оживившийся Зиновьев предложил прихватить с собой обе бутылки шампанского и один флакон коньяка плюс одну коробку сигар. На оставшийся коньяк и табачные изделия у него, похоже, появились некие свои виды.

Ближе к вечеру (начало сборища было назначено на 18:00; сдаётся мне, что в эти патриархальные времена спать ложились рано) под становившиеся привычными для меня звуки далёкой канонады мы начали выдвигаться, бережно неся завёрнутые в бумагу хозяйственным Петькой дары. Поскольку сменных костюмов у меня не было предусмотрено (какой в них смысл?), я отправился в гости в том же дежурно-походном прикиде. При лжебраунинге, «Маузере» и полевой сумке. Эмпирический опыт моих предыдущих миссий показывал, что никогда невозможно предугадать, что тебе предстоит в следующий момент. Допустим, сейчас ты пьёшь коньяк, а уже через полчаса потребуется стрелять. И поэтому лучше всегда быть при оружии.

Лейтенант ограничился бритьём, свежей сорочкой и сменным отглаженным кителем.

Жил интендант явно побогаче, чем тот же Зиновьев (оно и понятно, положение обязывало), поскольку один занимал отдельный, более чем добротный одноэтажный (многоэтажность в Порт-Артуре, как я уже замечал, была не в моде; насколько я помню, даже здешней резиденции наместника Алексеева хватило двух этажей) каменный дом, крытый железом на улице с названием Вокзальная. Собственно, башенки самого вокзала просматривались всего в паре кварталов. Судя по всему, после прервавшей любое наземное сообщение с Маньчжурией сухопутной блокады Порт-Артура местный вокзал особо и не работал.

Обстановка в доме, куда мы попали, в целом была вполне себе мещанская: натёртые полы, кружевные занавески и цветочные горшки на окнах. Двери нам открывал услужливо-почтительный солдат узнаваемо-холуйского типа, кроме которого в доме присутствовало ещё несколько человек прислуги – кухарка и прочие горничные, одна из которых приняла у меня и Зиновьева головные уборы (мои сумку и кобуру с «Маузером» молоденькая горничная с весьма удивлённым выражением лица повесила на вешалку, вместе со шляпой), а потом унесла наши подарочки.

Как оказалось, этот то ли ранний ужин, то ли поздний обед был организован по случаю именин старшей дочери этого самого интенданта Талдытова Арины. Вообще, дочерей оказалось две: Арина и Екатерина – с разницей в возрасте в два или три года. При ближайшем рассмотрении девки оказались симпатичными и опрятными, но усреднённые эталоны женской красоты (разумеется, если всерьёз не брать в расчёт нечто «столично-утончённое» с кокаином и парижскими нарядами) тогда, похоже, были где-то на уровне художественной самодеятельности с какого-нибудь «ультрарусского» телеканала. В общем, пока мы с лейтенантом вежливо целовали ручки дочерям и супруге интенданта (приятной полноватой женщине) Полине Викентьевне, я думал о том, что этим барышням с ямочками на щеках и толстыми светлыми косами (натуральные блондинки, кстати; тогда по части высветления волос технологии ещё не были особо отработаны) очень пошли бы сарафаны с кокошниками и разные там песни-пляски под гармонь. Хотя подозреваю, что меня в этом плане путала ещё и тогдашняя дамская мода – все эти странные юбки в пол и нелепые блузки со смешными рукавами и целомудренно-глухими воротничками под горло.

Сам интендант, которого звали Ростислав Евлампьевич, вскоре вышедший в прихожую и поблагодаривший нас за коньяк и прочее, оказался толстым усатым дядькой вполне добродушного вида. Слева на груди сюртука интенданта поблёскивали два ордена – тёмно-красный крестик Святой Анны 3-й степени (он же, как тогда говорили, «клюква») на красно-жёлтой колодке и маленький красно-золотистый крест Святого Станислава той же 3-й степени с красно-белой ленточкой. Оба ордена, разумеется, без мечей и прочих военных отличий «за храбрость» – обычные цацки низших степеней, которые до октября 1917 года получили сотни тысяч как офицеров, так и гражданских чиновников. Как прикалывались примерно в те же времена: «И на груди его могучей одна медаль висела кучей, и та за выслугу лишь лет…»

Плечи же интендантского мундира украшали фантастические чиновничьи золотые погоны с двумя просветами и двумя звёздами, расположенными продольно посередине просвета. По краю погон шла ещё и какая-то шифровка с буквой и цветной полоской.

У меня сразу же сложилось такое впечатление, что в данный момент господин интендант активно подыскивал дочкам женихов. На это указывало то, что только двое гостей, а именно – поручики Арчаков и Чистов, были с жёнами. Жёны их, представленные нам как Элла Поликарповна и Мария Афанасьевна, выглядели чуть менее простонародно, чем Арина и Екатерина, но всё-таки впечатления особенно утончённых и светских персон на производили. Дамочки дальнегарнизонного полусвета, что с них взять…

Ну а из потенциальных кандидатов в мужья на именинах присутствовали некий рослый капитан Брдыч-Муранский, представившийся мне начальником артиллерийского снабжения местного «Восточного фронта» (похоже, в Порт-Артуре страсть как любили красивые названия), флотские мичманы Гредин и Раковский, уже знакомый мне подпоручик Майский, а также подпоручик Пауксон и прапорщик Греков. Судя по всему, большинство собравшихся за интендантским табльдотом офицеров так или иначе имело отношение к тылу и снабжению осаждённой крепости. Памятуя о том, что позже писали в российских газетах о «милых проделках» здешних армейских и флотских интендантов, я предположил, что, возможно, неожиданно для самого себя попал на гулянку некой локальной ОПГ.

Разглядывая относительно молодую, но прилично испитую физиономию Брдыча-Муранского, я прикинул, что, даже если наш дорогой барончик (кстати, а почему его не было за этим столом?) и не доложит своему патрону Стесселю о вдруг нагрянувшем в осаждённую крепость заграничном