Эксперт № 43 (2014) - Эксперт Эксперт

«Форсайт непросто инсталлируется в российскую культуру менеджмента. Разрыв между управленческими оперативными задачами и контекстом, который задает форсайт, затрудняет его использование в повседневной практике. Зачастую он больше воспринимается как роскошь, “игра ума”, чем как практический инструмент», — выносит приговор Марина Липецкая , заместитель директора фонда «ЦСР “Северо-Запад”».

Впрочем, Леонид Гохберг не теряет оптимизма: «Нужно время для совершенствования форсайта, мы сейчас очень серьезно инвестируем в количественные методы — статистические исследования, библиометрию, патентный анализ. И следующий раунд позволит нам учесть целый ряд ошибок и недоработок, которые были на этом этапе, улучшить методологию. Мы надеемся, что благодаря принятому в июне Закону о стратегическом планировании форсайт-исследования в сфере науки и технологий приобретут систематический характер. Предстоит развивать и экспертные исследования. К тому же нельзя забывать, что экспертное сообщество, как английский газон, должно выращиваться годами».

Говорить о результативности форсайта в России рано: российский опыт еще мал, тем же японцам понадобилось не одно десятилетие для оттачивания технологии. Кроме того, результат форсайта — это не только перечни технологий и дорожные карты, не менее важную роль имеет сам процесс прогнозирования. Он привлекает внимание вовлекаемых сторон к важности планирования и просвещает лиц, распределяющих финансирование. В России сейчас активно перенимают передовые практики форсайта, совершенствуют его методологию. Осталось немного: накопить опыт прогнозов, вырастить достойных экспертов по всем ключевым направлениям и приучить чиновников, бизнес и ученых активно участвовать в предвидении будущего и управлении им.

В мире появляется «коллективная Англия»

О причинах российско-западного антагонизма и о проблемах американского лидерства в интервью «Эксперту» рассказал обозреватель по международным делам журнала Chronicles и профессор Банялукского университета Срджа Трифкович

section class="box-today"

Сюжеты

Россия vs США:

Белградские намеки Владимира Путина

В шаге от войны: почему больше нельзя давить на Путина

/section section class="tags"

Теги

Геворг Мирзаян

Россия vs США

Политика

/section

Международная лекционная программа «Русские чтения» начата Институтом общественного проектирования (ИнОП) десять лет назад. В рамках программы в нашей стране выступили с лекциями многие выдающиеся умы современности. Особенность «Русских чтений» —высокий уровень приглашаемых лекторов, зачастую нестандартность их позиций при высокой аргументированности и научном качестве. ИнОП стремится быть проводником современных тенденций мировой мысли в российскую интеллектуальную и общественную среду. В то же время программа показала, что гуманитарная и социальная мысль Запада отнюдь не предлагает России или другим странам готовых рецептов. Сегодня для России особенно важно активно участвовать в международном интеллектуальном и информационном обмене. И программа «Русские чтения» продолжает свою работу в этом направлении.

figure class="banner-right"

var rnd = Math.floor((Math.random() * 2) + 1); if (rnd == 1) { (adsbygoogle = window.adsbygoogle []).push({}); document.getElementById("google_ads").style.display="block"; } else { }

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

В этот раз она предложила слушателям лекцию Срджи Трифковича — известного сербского политолога, антиглобалиста, редактора внешнеполитического отдела журнала Chronicles и колумниста в ежемесячной печатной версии The American Interest. Несмотря на активную работу в западных научно-исследовательских учреждениях, профессор Трифкович вот уже несколько лет живет в Сербии и активно критикует сложившуюся на Западе парадигму развития в частности и текущее состояние системы международных отношений в целом. Он полностью поддержал референдум о независимости Крыма и был в числе группы международных наблюдателей, приехавших на полуостров.

На «Русских чтениях» профессор Трифкович выступил с тезисами на тему «Многополярный мир: вызовы, стоящие перед Россией». В ходе своей лекции он рассмотрел геополитические риски и внешнеполитические угрозы, с которыми сталкивается Россия, и, самое главное, обозначил ее возможности противостоять им. В интервью журналу «Эксперт» профессор подробно раскрыл эти риски и методы.

Фото: Галина Савинич

— Вы не раз говорили, что нынешний кризис в отношениях между Россией и Западом не является следствием крымского прецедента, а носит исключительно системный характер. В чем его системность?

— На мой взгляд, в отношениях России и Запада есть две ключевые проблемы, которые так и не исчезли после падения Берлинской стены, развала СССР и дезинтеграции Организации Варшавского Договора.

Первая кроется в геополитике и отражает логику поведения великих морских держав, в частности Великобритании в XIX веке и США после Второй мировой войны. Ее пояснили великие геополитические мыслители — шотландский географ Хелфорд Маккиндер и голландско-американский политолог Николас Спайкмен. Они рассматривали глобальный геополитический порядок следующим образом: в мире есть некая континентальная сила, контролирующая евразийский Хартленд, и морская сила, которая пытается взять под контроль Римленд — территорию, окружающую Хартленд. «Большая игра» между Россией и Великобританией во второй половине XIX века и политика сдерживания во время холодной войны (обозначенная Джорджем Кеннаном в его знаменитой «Длинной телеграмме», отправленной в 1946 году и выраженной в Доктрине Трумэна в 1947 году) и есть фактически борьба за Римленд, получившая позже название «стратегия анаконды». США пытаются контролировать и по возможности удушить Хартленд через сеть союзных и вассальных государств вдоль его границ. Этим, кстати, объясняется и логика расширения НАТО, вопреки обещанию госсекретаря Джеймса Бейкера. Другого объяснения тут нет — это применение «стратегии анаконды» Спайкмена. Запад отрицает даже само право России иметь легитимные интересы на своей ближайшей периферии.

Вторая причина из разряда проблем восприятия. Западная политическая элита в целом испытывает культурную антипатию к России, рассматривает ее хоть и как цивилизованную, но явно не европейскую страну. Еще во время Крымской войны в середине XIX века британцы начали разрабатывать нарратив, в рамках которого Россия позиционировалась как злобный, темный, опасный колосс с характером больше азиатским, нежели европейским, которого нужно сдерживать или, еще лучше, додавливать, вытесняя на восток, в глубь Евразии. Этот нарратив в различных его формах использовался весь XIX век, включая русско-турецкую войну 1877–1878 годов, когда попытка России взять под контроль Босфор и Дарданеллы и создать Великую Болгарию привела к массовой антироссийской кампании в европейских медиа.

При этом интересно, что русофобская риторика была не столь широко распространена в период коммунизма, как она распространена сейчас.

— Почему?

— Потому что аппарат западных СМИ всегда был полон сторонников левацких убеждений. И их корреспонденты в Советском Союзе в 1930-е годы — первым среди них корреспондент «Нью-Йорк Таймс» Уолтер Дюранти — убеждали собственное население в том, что суды над «врагами народа» были образцом легальности и прозрачности. Когда Артур Кестлер опубликовал политический роман «Слепящая тьма», он был подвергнут остракизму и критике со стороны интеллигенции по обе стороны Атлантики. Им понадобилось значительное время, чтобы понять, что сталинский СССР не является тем самым лидером прогрессивного человечества, которого они так отчаянно искали. Некоторые из них после этого обратились к Мао, другие — к Хошимину, третьи — к Че Геваре и Фиделю Кастро.

Однако этот процесс прозрения занял время, так что квазиутопический поиск идеологически привлекательной альтернативы приземленной материалистической западной жизни в 1940-е, 1950-е и отчасти в 1960-е годы вывел СССР из некоего «дискурса предубеждений» и эмоционального негативного стереотипирования.

Нынешняя же Россия, пытающаяся заново обрести свои корни, идентичность и духовность, однозначно неприемлема для западной левацкой политико-академической элиты. Пропагандируемые этой Россией традиционные ценности (семья, религия, национальная культура) являются истинно консервативными. Не случайно Патрик Бьюкенен в США и ряд известных консервативных политологов утверждают, что с точки зрения культурной и социальной политики Путина можно назвать большим консерватором, чем многих считающих себя таковыми американских политиков. Бьюкенен даже опубликовал статью «Путин — один из нас?». В этом плане российский консерватизм опасен для Запада, поскольку он куда привлекательнее, чем функционирующий нигилизм современных США и Европы.