Дело рыжих - Игорь Тумаш

И тогда кто–то из гостей сказал, что подобную практику очень хорошо освоили испанцы. Рекламную кампанию по раскрутке нового курортного местечка они обычно начинают с того, что устраивают там какие–нибудь дурацкие кулинарные конкурсы, карнавалы, игры в войну между командами отелей, в которой вместо пуль и гранат используются, например, апельсины и помидоры. Эти мероприятия значительно снижают себестоимость кампаний, ведь собственно за рекламу в них платить уже не нужно, падкие до дури папарацци попадаются на крючок и освещают ее бесплатно.

Тем не менее закамуфлированная таким образом реклама действует на подсознание потенциальных туристов весьма и весьма действенно. Ведь им никто ничего не навязывает, а между тем образ раскручиваемого местечка будет вызывать ассоциацию отдыха всякий раз при его упоминании. Если, мол, и существует на планете курорт, на котором можно полностью забыть о непрерывной борьбе за успех, так это только он. Жизнь там настолько легка и приятна, что совершенно не напрягает, и население просто вынуждено тратить избытки сил на изготовление гигантских тортов, маскарады, обливания друг друга водой и тому подобное. А если в этих идиотских балаганах не участвовать, а только пожить в местечке его жизнью, то удастся полностью расслабиться, а, следовательно, хорошенько отдохнуть. И тем самым умножить свои силы для дальнейшей гонки.

Такой вот хитрый психологический прием придумали магнаты испанской индустрии туризма и отдыха. Почему бы не опробовать его для раскрутки Иссык — Куля и последующего выведения на орбиту международного туризма?

Отцы народа Кыргызстана, поначалу слушавшие московских гостей только из вежливости, задумались: в самом–то деле, почему? Ну, действительно, что стоит организация этих балаганов, зато пользы–то сколько?

И объявили конкурс на создание лучших сценариев. Отобрали два: на ослиные гонки и изготовление самой большой манты в мире.

До сих пор нигде ослиные гонки не проводились. Ведь это животное весьма своенравно и неторопливо. Осел настолько самодостаточен, что ему абсолютно несвойственно чувство азарта: с кем соревноваться, с таким же ослом? Зачем?.. Да ну его, осла этого. Если погонщикам надо, пусть сами наперегонки и бегают. Что же касается морковки, которую погонщик собирается держать у него перед мордой на вытянутой руке, то лично он лучше травки пощиплет. «Знаю все эти фокусы, дурней себя ищешь?»

Вот таким примерно образом рассуждают ослы, поэтому прецедента подобных гонок еще не было, и они должны будут неминуемо запечатлеться в сознании зрителей. В сюжете о гонках будет заложен весь набор подсознательных ассоциаций, необходимый для создания образа озера, как места для отдыха очень подходящего, к тому же весьма экзотичного и, главное, безопасного. Ведь у региона в этом плане репутация не самая лучшая. Афганистан близок, события в Ферганской долине и Оше еще в памяти. Вообще демократия в Средней Азии больше формальная. Она там не больно–то и нужна, но ведь западникам этих тонкостей не объяснишь. И вот, пожалуйста, сюжет, в котором азиаты демонстрируют всему миру, что относятся к себе с иронией и даже юмором. Это ли не свидетельство огромного сдвига в их сознании? Такие люди уже не способны на агрессию.

Одно дело задумать сюжет, другое — воплотить в жизнь. Как заставить ослов делать то, что глубоко противно их природе? Для консультаций по этому вопросу были приглашены известные дрессировщики Запашные. Однако готового ответа и у них не оказалось. Система дрессировки создавалась методом проб и ошибок. Получилась довольно жесткой, и если бы о принципах этой системы узнало общество защиты животных…

В Кыргызстане, впрочем, такое не зарегистрировано. В его существовании просто отпала необходимость: всех бездомных собак и кошек там давно пристроили маргиналы — они их попросту съели. Страдания жуков и птичек к созданию оного не подстегнули: за людей бы кто заступился.

Запашные придумали этакие туннели из проволочной сетки, по которой пропускался ток, вынуждая ослов нестись по нему к выходу во весь опор. Только копыта мелькали. Необходимость в жокеях отпала. Пытка сопровождалась громким воспроизведением записи игры ансамбля комузистов. (Комуз — так называется национальный музыкальный инструмент кыргызов. Внешне он весьма похож на мандолину.)

Назначение музыкального сопровождения двоякое. Оно было призвано не только ознакомить западников с национальным фольклором, но и выработать у ослов необходимый рефлекс: бежать, как только заиграет ансамбль, ведь музыка непременно сопровождается ударами тока. На съемках–то проволочных туннелей быть не могло. Ослы как бы сами должны проявить сознательность, но разве от них дождешься?

Погоняли бедных ослов таким образом месяца три — стали что борзые собаки. Даже языки точно так же вываливали. По бокам им навесили номера. Некие предприимчивые люди даже организовали тотализатор. Съемки проводились на городском ипподроме и прошли весьма удачно: хватило одного дубля.

А на летном поле бывшего аэродрома репетировали готовку гигантской манты. На ее приготовление потребовалось десять тонн рубленого фарша из постной баранины и две тонны курдючного жира, восемь тонн первосортной пшеничной муки, четыре тонны отборного фиолетового узбекского лука, пятьсот кило маринованного джюсая — это зелень такая, русское ее название «богородская трава», пятьдесят килограммов соли и десять — красного перца. Так как манта имеет лунообразную форму, то представление о размере может дать расстояние между кончиками ушек, равное ста семидесяти пяти метрам, и пятнадцатиметровая толщина ее срединной части.

Под мантушницу, то есть пароварку, была переделана стодвадцатитонная емкость для хранения нефти, в ее верхней части установили решетку, на которой должна была возлежать, вариться на пару манта.

Съемки планировалось вести с восьми наземных операторских точек и одного вертолета. Огонь над горелкой должен был зажечь известный кыргызский пятиборец, серебряный призер Олимпиады в Сиднее Алимбек Джунушев. А в качестве шеф–повара был утвержден покровский казак Сергей Суриков. Народам Кыргызстана ничего не говорила эта фамилия, но зато его лицо и ярко–рыжие кудри знали многие московские сановники. Для правителей республики Сергей стал чем–то вроде талисмана — под него давали кредиты в настоящих зеленых американских красавцах! Может, благодаря ему республике опять подфартит?

По замыслу режиссеров Сергей должен был сниматься в полной казацкой экипировке, даже с шашкой. Это было связано с тем, что у казаков среди женского населения Европы была репутация крутейших мачо, легендарных сверхмужчин. И это несмотря на то, что единственная возможность полномасштабно продемонстрировать свои мужские качества им представилась аж в 1813 году — в победоносной французской кампании.

Это кажется невероятным, но ведь факт, что выступления фольклорных казацких ансамблей собирают в той же Германии полные залы; при слове «казак» все немки предпенсионного возраста мечтательно закатывают глаза: о шён, зер шён! А те знай себе сапогами по сцене молотят, ухарски свистят, молодечески гикают. Конечно, после тирольских «соляри–хи, соляри–хи» в кожаных шортах и с гейским прононсом впечатление казаки производили мощное. В общем, приезжайте, милые фрау к нам, на Иссык — Куль. Может быть, вы найдете здесь то, что бесплодно ищете всю жизнь у себя дома. Такой вот, кроме основного, в этом жесте подтекст имелся.

Однако главный смысл казацкого вкрапления был в том, чтобы показать миру открытость кыргызстанского общества, в основном исповедующего ислам, его толерантность. Приезжайте, христиане, иудеи, буддисты, конфуцианцы и синтоисты, все приезжайте. Добро пожаловать на Иссык — Куль! Если вы не забыли свои доллары, иены и фунты дома, вас накормят здесь плотно, дешево и вкусно.

Для информационной поддержки мероприятий во все информационные агентства мира были разосланы факсы следующего откровенного содержания: «Шикарная ботва высокой ликвидности для пипла и халява для вас лично».

Ведь журналисты всех стран и континентов как бы очень любят халяву, то есть бесплатно кушать и пить водку, очень много водки. Однако эта манера никоим образом не связана с их материальным состоянием: журналистская профессия вовсе не самая низкооплачиваемая. Дело скорее в том, что журналюг постоянно гложет подспудное желание унижать окружающих: своим разнузданным поведением, напускной алчностью. Это таким образом журналисты со своим профессиональным комплексом неполноценности борются. Как и почему он возникает?

Этот комплекс — следствие ощущения беспомощности, неспособности что–то изменить, бесконечного личного унижения. Ведь журналисты вынуждены знать всю политическую кухню, подоплеку каждого события и явления. Однако пиплу–то они обязаны представлять удобоваримые, адаптированные версии этих событий и явлений — для его спокойствия, веры в осмысленность существования. Образно говоря, в организме общества журналистика вынуждена выполнять роль печени, которая, вбирая в себя всю грязь, очищает кровь, — ведь для обеспечения жизнедеятельности кровь годна только чистая. Ну не могут же журналисты в самом–то деле позволить себе открытым текстом писать то, что сочтут необходимым донести до общества. Например, что современная медицина больных не лечит, а калечит, поэтому нужна только врачам и фабрикантам таблеток. Но ни в коем случае не обществу! Что по такому–то политику, популярному и народом любимому, тем не менее виселица плачет. Да их же в порошок сотрут, по судам затаскают. Наконец, элементарно с работы выпрут — зачем владельцу газеты или телевизионного канала какие–то проблемы? В первую очередь ему нужно деньги за рекламу получать…