Горячая шестерка - Джанет Иванович

Я отнесла телефон на кухню и насыпала Бобу в миску сухого корма. Налила себе чашку кофе и съела кусок пирога. Остался всего один кусок, и я отдала его Бобу.

– Ты ведь не ешь мебель, верно? – спросила я.

Бабушка устроилась у телевизора и смотрела канал, передающий прогноз погоды.

– Не суетись сегодня насчет ужина, – сказала она. – У нас еще кое-что осталось от твоих биточков.

Я согласно кивнула, но она сосредоточилась на погоде в Кливленде и меня не видела.

– Пожалуй, пойду пройдусь, – сказала я.

Бабушка кивнула.

Бабуля выглядела хорошо отдохнувшей. Я же чувствовала себя так, будто побывала под паровым катком. Поздние визиты к Ганнибалу и бабкин храп начинали сказываться. Я выбралась из квартиры и пересекла холл. Пока ждала лифта, едва не уснула.

– Я вымоталась, – сказала я Бобу. – Мне надо выспаться.

Поехала я к дому родителей. Когда мы с Бобом ввалились в квартиру, мама, мурлыкая что-то под нос, делала яблочный пирог.

– Это, верно, Боб, – сказала она. – Бабушка рассказывала, что у тебя собака.

Боб рванул к маме.

– Нет! – завопила я. – Не смей!

Боб остановился в двух футах от мамы и оглянулся на меня.

– Ты знаешь, что я имею в виду, – сказала я Бобу.

– Какая воспитанная собака, – восхитилась мама.

Я стащила кусок яблока из пирога.

– А бабушка тебе не рассказывала, что она храпит, что встает на заре и часами смотрит канал прогноза погоды? – Я налила себе кофе. – Помоги, – обратилась я к кофе.

– Она наверняка пропускает стаканчик перед сном, – объяснила мама. – Она всегда храпит, если выпьет.

– Не может быть. У меня в доме нет спиртного.

– Загляни в стенной шкаф. Она обычно бутылку там держит. Я постоянно вытаскивала оттуда пустые бутылки.

– Ты хочешь сказать, что она сама покупает спиртное и прячет в стенном шкафу?

– Она не прячет. Она просто держит там бутылку.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что наша бабушка – алкоголик?

– Нет, разумеется, нет. Она просто слегка выпивает. Говорит, это помогает ей уснуть.

Может, и моя проблема в этом. Может, мне тоже следует пропускать стаканчик перед сном. Беда в том, что меня выворачивает наизнанку, если я пропускаю слишком много. А уж коли я начала пропускать, то трудно сказать, когда становится слишком много, а потом уже поздно. Один стаканчик обычно тянет за собой другой.

Жара в кухне, казалось, проникала даже под мою теплую рубашку. Я чувствовала себя пирогом в духовке, от которого идет пар. Освободилась от рубашки, положила голову на руки и тут же заснула. Мне снилось, что на дворе лето, что я загораю на пляже в Пойнт-Плезант. Подо мной горячий песок, надо мной жаркое солнце. Кожа коричневая и хрустит, как корка пирога. Когда я проснулась, мама уже вынула пирог из духовки и гладила мою рубашку. В кухне пахло, как в раю.

– Ты когда-нибудь начинала ужин с десерта? – спросила я.

Она тупо смотрела на меня. Как будто я спросила, не приносит ли она в жертву кошек каждую полночь по средам.

– Предположим, ты одна дома, – попыталась я объяснить, – и у тебя клубничный торт в холодильнике и мясо в духовке. С чего бы ты начала?

Мама думала с минуту, широко раскрыв глаза.

– Не припомню, чтобы я когда-нибудь ела одна. Даже представить себе такого не могу.

Я застегнула рубашку и надела куртку.

– Мне пора. Дел невпроворот.

– Если хочешь, приходи сегодня ужинать, – предложила мама. – Можешь взять с собой бабушку и Джозефа. Я собираюсь жарить свинину и сделаю пюре.

– Ладно, но насчет Джо я не уверена.

Я подошла к двери и увидела ковровую машину, стоящую за моим «Бьюиком».

– В чем дело? – спросила мама, следуя за мной. – Что это за парни в этой дикой машине?

– Хабиб и Митчелл.

– Почему они стоят здесь?

– Они следят за мной, но ты не волнуйся.

– Что ты хочешь сказать – «не волнуйся»? Разве можно говорить такое матери? Я буду волноваться. Они похожи на гангстеров. – Мама обошла меня, подошла к машине и постучала в стекло.

Стекло опустилось, и выглянул Митчелл.

– Как делишки? – спросил он.

– Почему вы следите за моей дочерью?

– Она вам сказала, что мы за ней следим? Зря. Мы не любим беспокоить матерей.

– У меня дома есть пистолет, и я не задумываясь им воспользуюсь, – заявила мама.

– Будет вам, леди, не суетитесь, – сказал Митчелл. – Что это у вас за семейка? Все настроены так враждебно. Мы же просто ездим за вашей дочкой, и все.

– Я запишу номер вашей машины, – сказала мама. – Если с моей дочерью что-нибудь случится, я все расскажу полиции.

Митчелл нажал на кнопку, и стекло поднялось.

– У тебя ведь на самом деле нет пистолета? – спросила я.

– Я соврала, чтобы напугать их.

– Гм. Ладно, спасибо, я думаю, теперь все будет в ажуре.

– Твой отец мог бы воспользоваться своими связями и найти тебе хорошую работу в приличном бизнесе, – сказала мама. – Дочку Эвелин Наджи очень хорошо устроили, она работает на фабрике, и у нее оплачиваемый трехнедельный отпуск.

Я попыталась представить себе Зену за конвейером фабрики, но ничего не вышло.

– Не знаю, – заметила я, – не думаю, что на фабрике у меня будет хорошее будущее. – Я забралась в «Бьюик» и помахала матери на прощание.

Она в последний раз сурово взглянула на Митчелла и вернулась в дом.

– У нее, верно, климакс, – сказала я Бобу. – Легко возбуждается. Не стоит обращать внимания.

Глава 7

Я поехала к офису в сопровождении Митчелла и Хабиба.

Когда мы с Бобом вошли в приемную, Лула смотрела в окно.

– Смотри, у этих двух придурков ковровая машина.

– Ага. Они при мне с рассвета. Говорят, их наниматель теряет терпение по поводу Рейнджера.

– И не он один, – заявил Винни, высовываясь из своего кабинета. – Джойс полностью лопухнулась, и я чувствую, что заработаю на этом деле язву. Не говоря уж о больших бабках, которые я могу потерять из-за Морриса Мансона. Так что лучше шевелись и ищи этого козла.

Может, мне повезло, и Мансон уже давно на Тибете, и я никогда больше его не увижу.

– Что-нибудь новенькое есть? – спросила я у Конни.

– Ничего такого, о чем тебе хотелось бы знать.

– Все равно расскажи, – попросила Лула. – Забавный случай.

– Вчера Винни заплатил залог за парня по имени Дуглас Крупер. Этот Крупер продал машину пятнадцатилетней дочери одного из наших замечательных сенаторов. По дороге домой после покупки ее задержала полиция за то, что она ехала на красный свет. К тому же у нее не было прав. Машина оказалась краденой. Теперь самое интересное. Эту тачку описывают как «Роллсваген». Ты никого не знаешь по имени Дуглас Крупер?

– Также известный как дилер, – сказала я. – Я с ним в школе училась.

– Ну, теперь ему долго бизнесом заниматься не придется.

– Как он отнесся к своему аресту? – поинтересовалась я.

– Плакал, как ребенок, – сказал Винни. – Омерзительное зрелище. Позор для преступников всех времен и народов.

Просто ради интереса я пошла к нашим досье посмотреть, нет ли у нас чего на Синтию Лотте. И не удивилась, ничего не обнаружив.

– У меня дело в центре города, – сказала я. – Ничего, если я Боба здесь оставлю? Я вернусь примерно через час.

– Если только он не полезет в мой кабинет, – заявил Винни.

– Ага, ты бы так не говорил, будь на его месте коза, – заметила Лула.

Винни шваркнул дверью и закрыл ее на задвижку.

Я сказала Бобу, что вернусь через час, как раз к ленчу, и направилась к машине. В ближайшем банкомате я взяла с карточки пятьдесят долларов и поехала на Грант-стрит. Я заметила у Дага два ящика с духами «Дольче вита», когда возвращала ему машину. Тогда духи показались мне чрезмерной роскошью, но сейчас, когда у него проблемы с полицией, он может скинуть несколько долларов. Не то чтобы я стремилась воспользоваться тяжелым положением человека... но, черт побери, речь ведь идет о «Дольче вита».

Напротив дома Дага стояли три машины. Одну я знала, она принадлежала моему другу Эдди Газзара. Мы с ним выросли вместе. Сейчас он полицейский, женат на моей кузине Ширли Плаксе. Еще одна машина оказалась «Кадиллаком» лет пятнадцати от роду, но все еще при своей родной покраске – нигде ни пятнышка ржавчины. Я не хотела особо задумываться, и все же машина очень походила на ту, что принадлежала Луизе Грибер. Интересно, что делает здесь бабушкина приятельница?

Внутри крошечный дом был забит людьми и товарами. Даг, совершенно обалдевший, переходил от одного посетителя к другому.

– Все надо распродать, – сказал он мне. – Я закрываюсь.

Разумеется, там был и Лунатик.

– Эй, дружок, это несправедливо, – заявил он. – У парня был бизнес. Он ведь имеет право на бизнес, так? Я хочу сказать, как же насчет его прав? Ладно, он продал девчонке краденую машину. Так мы все делаем ошибки. Я ведь прав, верно?

– Совершаешь преступление, получаешь срок, – заявил Газзара, держа в руках стопку джинсов «Ливайс». – Сколько ты за них просишь, Даг?