Цветок забвения. Часть 2 (СИ) - Мари Явь

В такие моменты я помогала ей тем, что держала её волосы и не путалась под ногами. Обидно, но это правда: я только мешалась. Взрослея, Дева слабнет телом, но крепнет сущностью. От меня теперь было мало пользы, поэтому я охотно уступила ей место, предпочитая тихо созерцать.

Со стороны это выглядело так, будто я понукаю ей, поэтому, каждый раз проходя мимо нас, мати одобрительно кивала. Каждый раз она замедляла шаг, а её улыбка пробирала до мурашек.

— Что с тобой? — спросила Чили, заметив слёзы на моём лице. — Готовишься стать Плачущей госпожой? Смотри не переусердствуй.

— Мне страшно.

Чили посмотрела в ту сторону, где скрылась хозяйка сада. Ненавидя мою пару, мати даже не представляла, насколько сама ненавистна ей. Имбирь соперничала с Виолой в звании врага номер один. Чили помнила, чем закончилась их встреча в лесу. Она замечала, как в приступе негодования Имбирь привычно заносит надо мной ладонь, но останавливается, натолкнувшись на предостерегающий взгляд.

— Я знаю, Ива, как это бывает, когда тебе причиняют боль самые близкие люди. Но она тебя и пальцем не тронет. Этого ты бояться не должна.

— Я боюсь не её, а тебя.

— Чего? — обронила она, и я спрятала лицо в густой копне её волос.

— Почему, каждый день имея дело со смертью, видя столько погребений, мы так уверены, что нас это не коснётся? Что если ты оставишь меня, Чили?

Она вздохнула, будто я беспокоилась о ерунде.

— Испытание стихий не убьёт нас.

— Почему ты так уверена? — Я указала на скрывающийся в облаках пик, куда уходили все воспитанницы в конце своего обучения. — Там бушуют ветра, которые растерзают нашу кожу. Воздух там настолько тяжелый, что пригибает к земле, а солнце, в самом деле, может сжечь. Всё то, что так ласково с нами здесь, убивает там.

— Да, Внешний мир куда безопаснее.

— При чём тут это? — проворчала я, и Чили неловко предложила:

— Просто… если бы мы спустились вниз, это бы приравнялось к испытанию стихий. Сама подумай, сколько Дев спустилось с той вершины, и сколько вернулось из нижних земель? Природа там по-своему беспощадна, а люди доделывают то, с чем она не справилась. Будет непросто, но…

— Ты поэтому так мечтаешь туда попасть? — перебила я.

— Может, я мечтаю туда попасть, чтобы это исправить.

— По-твоему, нужно что-то исправлять?

— Моё рождение указывает на это, — напряженно ответила Чили. — Мне не изменить мнение Дев о Внешнем мире. Может, будет легче изменить сам Внешний мир?

— И как ты это сделаешь?

— С помощью техник. Девам под силу остановить все войны словом. Они могли бы приказать людям соблюдать законы Детей и, объединившись с ними, править миром.

— Это не понравилось бы Калекам и Старцам, которые никогда не признают превосходство Дев и Детей. Они бы тоже объединились, и началась бы новая война.

— Им бы пришлось сражаться против обычных людей, вряд ли отшельники пошли бы на такое.

— Почему? Они только этим и занимаются. Как и все мужчины.

Чили склонила голову на бок, в долгом молчании разглядывая моё лицо.

— Ива, часть меня счастлива, что ты их ненавидишь, но лишь потому что я сам мужчина и ревную тебя.

— Ты не мужчина.

— Тебе удобнее так считать, ведь мысль, что ты любишь меня именно поэтому, сведёт тебя с ума.

— Нет, я люблю тебя, потому что ты моя пара, — заявила я смущённо, но убеждённо. — Ты самая красивая и сильная из Дев. Я обожаю твой голос, особенно если ты говоришь о «настоящем единстве». А ещё ты знаешь про «цветок». Когда ты ко мне прикасаешься там, я готова тебе простить всё на свете, даже эти дурацкие разговоры.

— Да. Потому что я мужчина.

— Перестань! Не говори о них!

Но она даже не подумала, становясь лишь более настойчивой. Это было делом принципа, чертой характера: Чили всегда настаивала на своём. Но на этот раз это выглядело чем-то большим, чем банальное упрямство. В её глазах застыла боль.

— Мы уже не дети, Ива. Хватит притворяться, что ты ничего не понимаешь. Ты ведь раньше остальных поняла, что я — другой.

— В этом нет ничего плохого.

— Конечно, нет. Но стоит мне захотеть жить среди своих собратьев, чтобы не считать себя жалким уродом, ты сочтёшь это предательством. Ты никогда не поддержишь меня. Ты не пойдёшь со мной.

— Опять ты про Внешний мир.

— Да, потому что этот мир не может дать мне главного! — заявила она, и я нахмурилась.

— Так твоё «главное» — не дом, не Метресса и не я, а «собратья» Внешнего мира? Наши враги?

Она резко отвернулась, обхватив голову руками.

— Я чувствую, как схожу с ума… — прошептала Чили, и я притянула её к себе, устраивая её голову у своей груди. Она быстро успокаивалась при таком раскладе.

— Ты просто устала. Хватит на сегодня, тебе нужно отдохнуть. Пойдём, я помогу тебе расслабиться. Приготовлю тебе ванну, сделаю массаж, а потом накормлю.

Я замечталась…

— Давай лучше я накормлю тебя, — предложила тихо Чили, и я вообразила, что она хочет угостить меня особенной «сладостью».

Так и вышло. Предвкушая, я охотно следовала за ней, не задавая вопросов, пока не поняла, что она идёт к персиковому дереву, оставленному мати без присмотра.

— Погоди, Чили. Слышишь? Стой. — Я схватила её за руку, но она даже не обернулась. — Что ты собираешься сделать? Эй!

Она решила отомстить мне, жестоко подставив перед Имбирь?

— Это ведь всё из-за неё, — рассудила Чили. — Ты боишься уйти со мной, потому что эта сука избила тебя однажды, просто заподозрив в побеге. А у меня не было силы защитить тебя в тот момент. Но теперь ты не должна бояться этой женщины, Ива. Тебе пора освободиться от её удушающего влияния. Это будет первым шагом.

— Хватит! Это не смешно!

— Похоже, что я шучу?

— Это же святое, Чили! Это её единая! Не подходи к ней!

— Однажды ты сказала, что этот мир — мой дом, а вы в нём гости. Но почему-то именно гости командуют мной и всё на свете запрещают. Мне запрещает мать, запрещает Мята, а теперь и ты тоже.

Перепуганная, я отпустила её руку и потянула за многострадальные волосы.

— Ну ничего себе! Что дальше? Подожжёшь их?! — прошипела Чили, только теперь показывая, насколько взбешена разговором со мной. Моим непониманием. Тем, что я не даю ей желаемое. И речь не о персиках.

До дерева оставались считанные шаги, а моя убедительность была на нуле, поэтому я села на землю и скрестила руки на груди.

— Придётся обрезать волосы, чтобы добраться до этого дерева, Чили.

— Вот как?

— Реши, что для тебя важнее. Я или эти, чтоб их, персики!

Улыбнувшись моей наивности, она подошла и с легкостью подняла меня с земли, закидывая себе на плечо. Я вскрикнула, потрясённая. Принимая как данность свою слабость, я даже не представляла, насколько Чили стала сильнее.

— Нет, не делай этого, — умоляла я, отчаявшись. — Никто здесь ничего не берёт силой. Остановись! Мне больно. Ты пугаешь меня. Ты ведёшь себя как…

— Как мужчина. Дошло наконец?

— Прекрати! Слышишь? Иначе я расстанусь с тобой! Я не прощу тебе этого! — Я набрала в грудь воздуха побольше. — Никогда не прощу!

Чили даже не замедлилась, хотя это был самый верный, болезненный удар, какой я только могла нанести. Сопротивляться дальше было бессмысленно. Я не видела, но почувствовала как она, остановившись под деревом, выбирает самый лучший плод. После чего срывает его и тут же впивается зубами. В её горле зародился стон.

— Ого. Обожаю персики, но это просто… Не знаю, месть или запрет сделали его таким сладким. Как думаешь?

Чувствуя себя идиоткой, я бросила:

— У Виолы спроси!

Я была готова к последствиям. Чили обещала распрощаться со мной, если я ещё раз упомяну её. Но вместо этого Солнце тихо протянула:

— Почему бы и нет. Раз уж мы решили сегодня избавиться от всех страхов.

Неторопливо вкушая лакомство, она пошла прочь от дерева, меня, как видно, собираясь оставить на десерт.

— Хочешь попробовать, Ива?