Копье и Лавр - Федор Кукин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В манере боя чужестранки тоже ощущалась выучка, но совсем иная. То была выучка самоучки, долго упражнявшейся наедине и без поддержки наставников. Самообладание и точность отметались, давая волю силе и агрессии. Скимитар в ее руке плясал как коготь рыси, как жало скорпиона, неистовый и жаждущий крови. Каждый замах — лязг челюстей, каждый выпад — бросок змеи, каждое парирование — свирепый оскал. Будто сражаешься с хищником, который хочет разорвать тебя на куски и сожрать.
Смуглянка не давала Аристе ни мига передышки. Каждый удар сердца девушке приходилось либо отбивать удар в ногте от своей кожи, либо хвататься за редкую возможность контратаки. Лезвие гладия тоже не раз уже оказывалось рядом с темной кожей противницы, но всякий раз тщетно. Когда смуглянка не успевала парировать замах Аристы, она просто изгибалась изящно, как змея, и уходила от удара.
Отогнав от себя противницу мощным рубящим взмахом, Ариста отскочила к кромке учебного поля. Сердце сейчас лопнет. Она не может продолжать бой, пока не переведет дух.
***
Сероглазая дикарка была хороша. Неожиданно хороша.
Древний поэт писал: мастер смерти подобен прекрасному хищнику. Одни звери проворны, другие свирепы, а иные хитры. Но всякий хищник прекрасен, когда настигает добычу и лишает ее жизни. Так и тот, кто обучен искусству смерти, настигает противника и питает стальной клык его кровью.
Ничего подобного не было в манере боя дикарки. Не было в ее движениях ни красоты, ни грации — лишь холодная, отстраненная точность. Меч в ее руках пресекал и сдерживал Тамриз, грубо рвал узоры ее ударов. Хищная красота ее выпадов была бессильна перед этой безжизненной, безвкусной техникой. Будто сражаешься не с человеком, а со злым духом, в чьем теле нет крови, только холодный воздух.
Уже не раз начинала Тамриз победную атаку, и всякий раз меч дикарки рисовал на пути безжизненные, безобразные линии. Это злило и выматывало, как злит лопнувшая струна инструмента при исполнении прекрасной песни.
Едва увернувшись от мощного рубящего взмаха, Тамриз отскочила к середине поля. Сердце саднило от напряжения. Она не может продолжать бой, пока не переведет дух.
***
Передышка длилась недолго. Уже через пять ударов сердца девушки бросились друг на друга. На сей раз не было насмешек и кличей. Только тяжелое дыхание да свист стали.
Вдруг зрители на галерее подались вперед, кто-то вскрикнул. Тамриз поймала клинок Аристы лезвием своего скимитара и с силой навалилась вперед. Ариста не выдержала напора и упала на одно колено. Тамриз нажимала все сильнее, продавливая оборону противника, ноготь за ногтем продвигая лезвие скимитара к плечу Аристы.
Их лица оказались на расстоянии не более одной ладони.
— Какая грубая кожа, — прошептала Тамриз, хищно глядя на обнаженное плечо Аристы. — Не знаю даже, возьмет ли ее моя сталь.
Тамриз нажала еще раз и с наслаждением полоснула клинком по плоти. Ариста зарычала от боли: плечо разрезало до костей. Струя крови хлынула на песок учебного поля.
Но прежде, чем первые капли крови упали на землю, Ариста выбросила голову вперед и впилась зубами в смуглую шею соперницы.
Теперь закричала Тамриз. Ручеек крови хлынул Аристе в рот. Кровь была горячей, пряной и неожиданно сладкой на вкус. То был вкус чудес Востока, сладких яств и баюкающей роскоши.
Ариста оторвалась от нежной темной кожи и выплюнула кровь на учебное поле. Алые капли и ручейки из двух ран замарали чистый белый песок. Несколько капель Ариста выплюнуть не успела, и они пряными ягодами скользнули в ее гортань.
Ариста Гракх и Тамриз Хеменид смотрели друг на друга, стиснув зубы, тяжело дыша, не выдавая боли ни единым звуком.
Капитан Ио поспешно сошла с галереи.
— Кто пустил первую кровь?
— Я, капитан, — единым вздохом выпалила Ариста.
Рой мыслей пронесся в тот миг в ее голове. Никто ничего ясно не видел, они пустили кровь почти одновременно, это будет слово против слова. Быть может, дело и выгорит.
А потом пристальный взгляд Ио уперся ей в лицо, и Ариста горько пожалела о сказанном. Уличная привычка — схитрить ради быстрой выгоды — вновь, как и в ночь первой встречи с капитаном, взяла верх над разумом. И вновь вышла боком: как Ариста ни старалась, она не выдержала испытующий взгляд командира. Капитан увидела и прочитала ее ложь.
Негодование Ио выдали только глаза; лицо капитана Фаланги осталось непроницаемым. Она повернулась к воспитанницам на галерее.
— Тамриз Хеменид, дочь императора с востока, прошла испытание кровью и доказала свое право учиться в Стратегиконе! Вы видели ее храбрость и честь, по чести же к ней и относитесь! Поскольку дормиторий нынче переполнен, новая воспитанница займет вторую комнату оружейной! Пусть кто-нибудь подготовит ее для гостьи!
На галерее началось движение. Капитан Ио быстро зашагала в свою ставку. Ариста хотела было догнать ее, что-то сказать, добавить. Но краткий взгляд капитана через плечо дал понять: не о чем тут говорить. Что сделано, то сделано.
***
Ариста окунула полотенце в воду и резко прижала к плечу. Рану щипало и кусало, разрезанные края противно пульсировали.
Потому и надо было промыть рану ночью, когда Стратегикон уже спит. Не хотелось днем ловить на себе то сочувственные, то презрительные взгляды воспитанниц, терпеть сострадательные хлопоты Тигоны и долгие тирады Окасты о позоре. Потому Ариста весь день ходила с простой перевязкой и только сейчас, в темноте, взялась смыть с плеча засохшую кровь.
— Если тебя это утешит, ты меня ужалила ничуть не менее больно.
Ариста развернулась, мигом сгруппировавшись в защитную стойку. Свет звезд отражался в двух тёмных лукавых глазах. Смуглянка примирительно подняла руки. Вокруг прокушенной шеи обвился лоскут плотной мягкой ткани.
— Не бойся. Мы ведь больше не в схватке.
— Я тебя не боюсь, — пробурчала Ариста.
— И хорошо. Тут найдётся ещё полотенце?
Ариста молча указала на второе полотенце на гвоздике. Тамриз развязала ткань на шее, смочила полотенце, приложила к ране. Ариста отметила, что тонкая
