Только вперед! - Денис Старый

Пристрастилась к фастфуду из будущего. А ведь доказано, что много такой еды есть-то нельзя. Иди поспорь с женщиной, страдающей чревоугодием!

— Ваше превосходительство, вы же хотите что-то сказать, что адресовано непосредственно мне? — подталкивал я Миниха.

Его скупое выражение эмоций было на лицо, и хоть что-то показывало бы, то я мог бы подумать, что он наслаждается моментом и томит меня в ожидании. Может, так оно и есть.

— По моему ходатайству и по воле государыни вам надлежит отправиться в Петербург при первой же оказии. В Петербурге же сформировать отдельный усиленный полк по своему усмотрению и после показать возможности полка комиссии… — командующий всё же усмехнулся. — Господин бригадир Норов.

Я не знал, как мне реагировать. Наверное, стоило бы порадоваться. Но это было настолько неожиданно, что я, конечно же, растерялся.

— Такие метаморфозы… — задумчиво сказал я.

— Вы чем-то недовольны?

— Я не знаю, как относиться к этому.

— Вот я, со своей стороны, рад. Причём и тому, что вы, наконец, покидаете расположение моей армии, и я смогу навести должный порядок. И тому, что и сам считаю, что вам стоило бы дать некую волю, чтобы проявить себя, — сказал командующий.

— Ба-ба-бах! — пусть и далеко, но звук мощного взрыва резанул по ушам.

— Что? Что это могло быть? — строго спрашивал командующий, пристально смотря на меня.

Я не сразу ответил. Улыбался. Фролов сработал.

— Ба-бах! — ещё один выстрел, но уже чуть тише.

А потом ещё раз дала серия взрывов, как я определил — вторичная детонация.

Диверсионная группа моего отряда взрывает вражеские склады. Был расчёт на то, что Фролову удастся использовать замешательство в турецком войске или же даже полную анархию. Она неизменно наступает после смерти визиря и большей части его свиты из генералитета.

— Ваше высокопревосходительство, докладываю: моим отрядом уничтожены два оружейных склада неприятеля, а также склад с фуражом и провиантом, — подобравшись, тут же доложил я.

В кабинет командующего ворвались. Фельдмаршал негодующие посмотрел на вбежавшего Степана Апраксина.

— Как смеете вы? — взревел фельдмаршал.

— Визиря убили… а ещё не менее шести турецких генералов, — выпалил Апраксин.

— Ваше высокопревосходительство, докладываю: моим отрядом…

Рекомендация почитать:

Тяжело в ученье, легко в бою? В бою Громов побывал. Настало время учёбы. Главное, чтобы лучшая гимназия Петербурга в процессе не рухнула https://author.today/reader/484550

Глава 8

После тяжёлого, длительного, изнурительного плавания Крым и Севастополь возвращаются в родную гавань, к родным берегам, в порт постоянной приписки — в Россию!

В. В. Путин

Петербург

8 июля 1735 года

— Принц, а вы, оказывается, небезнадёжный рассказчик, — сказала Анна Леопольдовна и улыбнулась Антону Ульриху.

Казалось бы, что гендерные роли поменялись. Анна делает комплименты, Антон же — словно та девица краснеет и принимает похвалу. Вот только при этом разговоре, по крайней мере, Анна, и даже не думает о гендерах. Ей так проще воспринимать своего мужа, как друга, а не как мужчину.

Если бы ни чувство вины, которое испытывала Анна Леопольдовна, что собиралась отравить Антона, то и таких эмоций и чувств у неё не обнаружилось бы. Еще Антон Ульрих удобен для Анны, как собеседник. Перед ним не нужно прихорашиваться, что в последнее время все чаще лениться делать великая княжна.

— Я слышала, мой друг, что вы который день ругаетесь с Ушаковым? — спросила Анна Леопольдовна.

— Всего лишь третий день, — тоном хвастливого мальчишки отвечал Антон. — Такое впечатление, что Ушаков сходит с ума. Несколько дней назад и вовсе смотрел на меня, осматривал, как и медикусы не делали перед тем, как допустить к вам.

— Прошу вас более этого не делать, — жестко сказала Анна. — И не напоминать мне о тех унижениях, и не ссориться с Ушаковым.

Антон Ульрих с непониманием посмотрел на свою жену. А внутри него начинала зарождаться обида. Ведь всё, на что только решается этот человек не самого сильного характера, всё это ради неё, ради Анны Леопольдовны. Он дает отпор Ушакову, грубит Бирону, решается смотреть прямо в глаза государыне. А она, Анна, — вот так. Он все, она… А она прекрасна.

— Вижу, что сердитесь. Ну разве стоит нам ссориться хоть с каким-нибудь вельможей? А все замечают, что Андрей Иванович Ушаков в последнее время набрал весомый политический вес, — разъясняла своему мужу обстановку Анна.

«Нам! Она сказала нам!» — возликовал Антон.

Со стороны, человеку, который прожил уже некоторое время на белом свете и может считаться мудрым, показалось бы, что сейчас происходит не разговор двух взрослых людей. Скорее, это похоже на то, что девочка захотела поиграть с мальчиком в дочки-матери, при этом Анна Леопольдовна — мама, в то время как Антон Ульрих — не муж, а несмышлёное дитя, сын.

Но даже такое общение, практически подчинённое, Антону нравилось. И он уже понемногу начинал доверять своей жене, хотя они всего лишь второй раз беседуют вот так непринуждённо, по-дружески. Но по мере того, как Антон Ульрих осваивался в компании Анны, он начинал проявлять себя. Пока робко… Но все же.

— Я не смею на вас обижаться. Между тем, сударыня, я бы хотел сам выбирать, как и когда защищать ваше доброе имя, — сказал Антон и испугался своих слов.

Анна Леопольдовна с удивлением посмотрела на своего мужа, хмыкнула, привстала с кресла. Мотнула копной плохо расчёсанных волос. Антон Ульрих прямо умилился, завидев, насколько по-свойски, как даже во многих королевских семьях себя не ведут, выглядела Анна Леопольдовна.

Ему бы понять, неопытному парню, что, если девушка в твоём присутствии читает позволительным вести себя таким образом, когда она не расчёсана, когда у неё не уложено платье, когда она позволяет себе не самые лучшие манеры — вот тогда стоит задуматься, что это. И когда придет понимание… Антону это может не понравиться.

Скорее всего, Антон Ульрих просто перешёл в разряд «подружка». Такой, своего рода, отстойник для мужчин, в которых женщина, собственно, мужчину и не видит. Одни могут попасть в «отстойник» как просто удобные, в чём-либо помогающие женщине. Другие там оказываются по причине того, что женщина не может решительно отказать, ну или вынуждена терпеть. Как мужа, с которым так или иначе придётся совместно проживать.

А ещё Анна Леопольдовна чувствовала перед Антоном… Всё же женщина решилась его убить и сделала для этого всё. Главное —