Жар-птица - Андрей Владимирович Козырев

Тридцать первого декабря я отложил дела, чтобы пойти с семьёй в Большой театр на балет «Щелкунчик». Я смотрел на сцену, а краем глаза наблюдал за моей одиннадцатилетней дочерью, разделяя её волнение. Я по-детски болел за силы добра, которым противостояли силы зла. Возможно, потому, что такое же противоборство мы наблюдали в реальной жизни. Вот только добрых волшебников рядом с нами не было. Можно было надеяться только на себя. И тем не менее я встречал Новый год с оптимизмом и большими надеждами.

Часть вторая Движение вверх. Трудности нарастают 1992-1994

Глава 3 Создание СНГ

Наши новые партнёры на постсоветском пространстве были решительно настроены против былой зависимости от имперского центра, но одновременно искали новые формы совместной деятельности с Россией. Всё-таки гуманитарные, культурные и экономические связи между нашими странами были очень тесными. Мы вместе двигались к новым отношениям буквально наощупь. Но некоторые принципиальные подходы, казалось, для всех нас бесспорны. Мы готовы были сделать всё возможное, чтобы избежать противостояния между бывшими советскими республиками. Трагический пример Югославии показал, какой может быть цена внешнеполитических ошибок. Цена наших промахов могла оказаться ещё более катастрофической с учётом ядерного оружия, размещённого на территории бывшего Советского Союза.

Создание СНГ давало нам шанс на превращение потенциальных конфликтов в новые возможности. И мы делали всё, чтобы этот шанс не упустить. В 1991–1992 годах прошла серия встреч между лидерами постсоветских государств и их министрами иностранных дел. В результате был подписан ряд двусторонних договоров и деклараций. Так постепенно выстраивалась основа отношений внутри СНГ и одновременно укреплялись личные отношения между лидерами.

Несмотря на очевидные успехи, министерство иностранных дел России сталкивалось с абсурдными обвинениями в том, что оно пренебрегает новыми независимыми государствами в своей одержимости Западом. Эти обвинения исходили от коммунистов и националистов, которые настаивали на неоимперской политике. Наш курс они называли «предательским». Надо признать, что нас критиковали не только политики. Непонимание новых реалий демонстрировали и некоторые СМИ. Они придумали термин «страны ближнего зарубежья», с помощью которого вольно или невольно исключали участников СНГ из контекста внешней политики. Этот термин, ставший популярным в 1991 году, был воспринят нашими партнёрами крайне негативно. Они видели в нём попытку перевести их в страны «второго сорта», ограничить их независимость. Я старался не использовать это двусмысленное выражение.

Проведение новой внешней политики буксовало не только из-за политических, но и из-за технических проблем. Никто в бывшем советском МИДе не специализировался на работе с советскими республиками. Эту работу координировал аппарат ЦК КПСС.

Мы подумали, что каких-то специалистов со знанием бывших союзных республик можно найти среди партийной бюрократии. С лёгкой неохотой мы предложили должности некоторым из них, но встретили отказ. Большинство партаппаратчиков к этому времени занялись бизнесом, кто-то просто отошёл от дел. Но главное — им всем категорически не нравилось новое направление российской внешней политики.

В конце концов я предложил пост первого заместителя министра, отвечающего за работу с парламентом и бывшими советскими республиками, демократически настроенному депутату Фёдору Ше-лову-Коведяеву. Он явно выделялся среди других независимостью мышления, умением ярко формулировать мысли и даже манерой одеваться. Высокий, с аккуратно подстриженной бородой, в цветном пиджаке, который особенно выигрышно выглядел на фоне унылых серых костюмов большинства депутатов. Он даже носил галстук-бабочку — советские карикатуристы любили изображать с такими «проклятых капиталистов». Как представитель парламента, Шелов-Коведяев сопровождал Ельцина в Казахстан в августе 1991 года, и я обратил внимание на его здравые суждения по поводу отношений с соседями. Во время августовского путча его можно было видеть среди других депутатов-демократов, участвовавших в защите Белого дома. Сначала Ельцин отказывался поддержать его кандидатуру, ссылаясь на отсутствие у него дипломатического опыта. На что я возразил: дипломатов с необходимым нам опытом работы нет в принципе. Так Шелов-Коведяев стал моим первым замом и оказался весьма полезен на этой должности, особенно в начальный период становления нашей внешней политики.

Именно он создавал департамент СНГ в министерстве иностранных дел и подбирал дипломатов для службы в новых независимых государствах. Это было непростой задачей. Кадровые дипломаты не были готовы осваивать новую сферу. Традиционно самой престижной считалась работа в отделах, занимавшихся Европой и США. Практика до того момента была такова, что «западники» получали зарплату в твёрдой валюте страны пребывания, а те, кто работали в восточноевропейских странах, в «мягкой» валюте социалистических экономик. Советские дипломаты по понятным причинам отдавали предпочтение «вражеским» странам. И в постсоветской России они по-прежнему стремились работать на западном направлении. Между тем нам в департаменте СНГ и новых посольствах нужны были не просто специалисты, а профессионалы самого высокого класса. Им предстояло выстраивать отношения с новыми правительствами, в которых зачастую оказывались люди без международного опыта. При этом вопросы, которые нужно было решать в рамках СНГ, имели исключительно важное значение. Это и построение институтов Содружества, и безопасность, и общая валюта, и миротворческая деятельность…

Мы пообещали молодым дипломатам, которые согласятся заниматься СНГ, ускоренное продвижение по службе и другие стимулы, и это сработало. Вскоре у нас была хорошая работающая структура, готовая ответить на вызовы постсоветского пространства. Однако к этому моменту стало ясно, что Шелов-Коведяев утратил интерес к СНГ. Как-то я предложил ему недельную командировку в Женеву, чтобы он мог получить представление о том, как работают признанные международные организации, и с этого момента он стал там частым гостем, предпочитая заседания комитетов по разоружению работе со странами СНГ. Что не ускользнуло от внимания прессы и Ельцина, который прямо спросил меня об этом. Я ответил, что моему заму нужно приобретать международный опыт, чтобы использовать его в работе с дипломатами СНГ. Но честно говоря, даже мне самому такое объяснение показалось малоубедительным. Ситуация усугублялась тем, что мой первый зам упустил и другое направление своей работы — взаимодействие с парламентом, где оппозиция буквально атаковала министерство именно за его подходы к вопросам СНГ. Частые поездки Шелова-Коведяева на Запад подливали масла в огонь. В результате президент принял решение уволить моего первого заместителя. На его место был назначен куда более опытный дипломат Анатолий Адамишин, ранее работавший советским послом в Италии. Адамишин, надо признать, выполнял свои обязанности более профессионально, хотя и с меньшим пылом и политической энергией.

Восьмого января 1992 года министры иностранных дел стран СНГ собрались в Москве, чтобы продолжить обсуждение вопросов, затронутых на декабрьских саммитах глав государств. В течение следующих двенадцати месяцев такого рода коллективные встречи министров проводились более двадцати раз. Помимо этого,