Жар-птица - Андрей Владимирович Козырев

валютный фонд и Всемирный банк, новые независимые государства смогут делать заимствования на международных рынках. «В этой ситуации, — сказал Ельцин, — очень важно всем постсоветским государствам добиваться вступления в ООН».

Он напомнил, что Украина и Белоруссия являются членами — основателями ООН изначально.

Другие республики, включая Россию, по процедуре должны будут подать заявления на вступление как новые государства. Сообщение о том, что Россия, в отличие от Украины и Беларуси, не является членом ООН, поразило всех своей нелепостью. Было видно, что никому из лидеров это раньше не приходило в голову, и сейчас они готовы принять любое разумное решение. У президента России такое решение было.

«Давайте согласимся, — предложил Ельцин, — что Украина и Белоруссия должны использовать свой членский статус в ООН, чтобы помочь другим вступить в организацию как можно быстрее». Он подчеркнул привилегированное положение двух государств и апеллировал к их моральному обязательству помочь остальным. «Что касается России, продолжал он, — она сможет взять на себя бремя обязательств Советского Союза, вытекающих из международных договоров, включая Хартию ООН. Таким образом, она также останется членом всемирной организации, но как „страна-продолжатель“.

Такое решение никак не ущемляет права новых независимых государств».

Это предложение было с облегчением поддержано всеми участниками саммита как самый лёгкий и безболезненный выход из неловкой ситуации. Но всё оказалось не так просто. Кто-то вспомнил, что процедура предполагает наличие проекта документа, подготовленного экспертами, который должен быть вынесен на обсуждение. Но именно этого мы хотели избежать. Я предвидел неминуемое сопротивление со стороны Украины и Белоруссии, и знал по опыту, что белорусский министр иностранных дел Пётр Кравченко готов спорить часами по поводу текста любого документа. Но саммит заканчивался, время было позднее, все устали…

Я шепнул Ельцину, что проект резолюции, касающейся ООН, уже есть, хотя он и не был роздан вместе с остальными проектам. Это был краткий текст на полстраницы, который легко можно было прочитать вслух и принять без голосования. Ельцин сходу понял мой замысел, и его реакция была быстрой — верный своей склонности к импровизации, он объявил, что я подготовил текст, но по ошибке не распечатал его в достаточном количестве копий, за что ему, Ельцину, сейчас приходится извиняться. Несмотря на это, он верит в то, что ошибка его министра иностранных дел не должна помешать главам государств принять правильное решение.

Голос Ельцина звучал так раздражённо, что, казалось, он готов был уволить меня на месте из-за моей мнимой ошибки. И эта ставка сыграла — никто не хотел проблем, меня хорошо знали, и я был в тёплых отношениях со многими из присутствовавших. Кроме того, все участники встречи хотели закончить её на оптимистической ноте хотя бы в международных делах, внутренние были в слишком плачевном состоянии. Все быстро согласились, что нехватка бумажных копий — не проблема, и подготовленный мной документ был принят после прочтения вслух.

Сразу же после заседания Кравченко и его коллеги из украинской делегации попытались убедить своих начальников оспорить резолюцию как некорректно принятую. Но ужин был уже накрыт, и главы государств настроились праздновать, а не спорить. Тем более что само по себе решение казалось всем здравым и правильным.

Но в тот момент мы ещё не знали, как поведёт себя ООН. Успех наших усилий зависел от избранного генерального секретаря ООН Бутроса-Гали и уходящего главы ООН Хавьера Переса де Куэльяра. Оба фактически поддержали нашу позицию. Бутрос-Гали просто приказал сменить табличку с надписью USSR в Совбезе ООН на другую — Russian Federation. Это был один из редких моментов в истории, когда судьба великой державы зависела от решения генерального секретаря. Как правило, сам высший руководитель ООН зависит от постоянных членов Совета Безопасности, имеющих право вето при его назначении.

На нашей стороне оказался и постоянный представитель Советского Союза при ООН Юлий Воронцов. Он мог или заблокировать усилия Российской Федерации стать государством — продолжателем Советского Союза, или наоборот, «уволить» СССР из всемирной организации, что он и сделал. Опытный дипломат, он сразу воспринял нашу идею, когда я объяснил её суть по телефону. После смены таблички Воронцов спокойно занял место Российской Федерации и выступил на заседании Совета Безопасности уже как постоянный представитель России, сделал это как само собой разумеющееся, будто речь шла о пустяке. Если бы он отказался это сделать и возразил против замены, вопрос наследования превратился бы в международную проблему. После того как Воронцов показал пример, за ним последовали советские послы во всём мире, присягнув на верность России. Российская Федерация беспрепятственно заняла своё законное место великой державы.

Итак, 21 декабря 1991 года главы восьми новых независимых государств подписали в Алма-Ате протокол, по которому все они становились членами СНГ и признавали легитимность роспуска Советского Союза. А уже 23 декабря Европейский Союз и всё международное сообщество в соответствии с решением глав государств — наследников СССР и участников СНГ официально признали Россию как государство — продолжателя СССР, ядерное государство и постоянного члена Совета Безопасности ООН.

В соответствии с нашим запросом Европейское сообщество и США выразили также свою готовность признать другие бывшие советские республики, как только эти государства «предоставят гарантии» приверженности демократии, защиты прав меньшинств, поддержки нераспространения ядер-ного оружия и уважения нерушимости границ.

Первые шаги во внешней политике

Как министр иностранных дел я мог видеть своими глазами, с какой надеждой лидеры по всему миру воспринимали трансформацию России. Это было очевидно во время визита Бориса Ельцина в Италию 17 декабря 1991 года. Визит был запланирован намного раньше, но неожиданно превратился в первую зарубежную поездку президента Российской Федерации как главы независимого государства. Ельцина приветствовали как уважаемого лидера великой страны, решительно двинувшейся по пути реформ. Поменять пришлось лишь немногие детали протокола, а Декларация о дружеских отношениях, которую подписали президенты России и Италии, осталась неизменной. В то время Вашингтон и многие другие европейские столицы всё ещё вели переговоры с президентом СССР Михаилом Горбачёвым и его министерством иностранных дел. Наша поездка продемонстрировала прозорливость итальянских дипломатов и политиков, которые предвидели, с кем в ближайшем будущем им придётся вести дела в Москве.

Красота римской исторической архитектуры покорила Ельцина, который, как известно, был профессиональным строителем. Наши итальянские коллеги постоянно говорили о демократических реформах в России, подчеркивали, что это шанс вдохнуть новую жизнь в культурное и духовное наследие России как части европейской цивилизации. Во время короткой прогулки по центру Рима мы с Ельциным говорили о том, насколько же нелепы заявления русских националистов, считающих, что демократия западного типа, тесные связи с Америкой или членство в НАТО