Жар-птица - Андрей Владимирович Козырев

взаимоотношения Москвы и Праги. В 1991 году, когда Российская Федерация ещё была частью СССР, президент Чехословакии Вацлав Гавел пригласил Бориса Ельцина посетить его страну по протоколу, соответствующему визитам глав независимых государств. До этого момента российский президент таких предложений не получал.

Встреча двух демократических президентов была действительно исторической. Прежде всего для российских демократов, которые получили официальную международную поддержку. Борис Панкин, тогда советский посол в Праге, действуя по собственной инициативе и рискуя навлечь на себя гнев Горбачёва и советского МИДа, лично сопровождал Ельцина. И это повысило официальный статус визита. Во время встреч в столице Чехословакии Ельцин публично осудил ввод советских войск в Прагу в 1968 году — тогда, ещё в социалистической Чехословакии, Москва положила таким образом конец «Пражской весне» и либеральным реформам.

В апреле 1992 года Гавел прибыл в Москву с ответным официальным визитом. Тогда был подписан договор о дружбе и сотрудничестве, который предусматривал равноправные отношения, основанные на свободе выбора и общих демократических ценностях. Интервенция 1968 года была на этот раз осуждена письменно как неоправданное применение силы, недопустимое в международных отношениях. Был подтверждён вывод советских вооружённых сил из Чехословакии и обсуждены связанные с ним финансовые и материальные вопросы. Как и в других подобных случаях, Россия возвращала здания и землю, которые занимали советские военные. В ответ Прага взяла на себя обязательства помочь с организованной эвакуацией военных и техники.

Договор, подписанный таким авторитетным в глазах мирового сообщества человеком, как Гавел, был очень важен для российского президента. Ельцин благодаря этому быстрее вошёл в клуб демократических мировых лидеров и заложил надёжную основу для новых отношений с восточноевропейскими государствами. Конечно, коммунисты и националисты в российском Верховном Совете сделали всё возможное, чтобы провалить ратификацию договора. Они заявляли, что этот документ даст красный свет юридическим претензиям на репарации со стороны других государств Восточной Европы. Нам было что им ответить. Мы сознательно внесли в договор такие формулировки, которые подобные претензии исключали. Новая Россия не должна была отвечать за грехи СССР. Во время визита Гавела мне удалось обсудить с ним и вопрос расширения НАТО на восток. Гавел объяснил своё стремление присоединиться к НАТО прямо и ёмко: «Я просто хочу присоединиться к западным демократиям в полной мере. А вы?»

Я тоже хотел.

В ноябре 1992 года подобный договор о дружбе и сотрудничестве был подписан и с Венгрией. И этот документ содержал официальное осуждение, причем довольно в сильных выражениях, советской интервенции 1956 года. Подписание произошло во время визита Бориса Ельцина в Будапешт. Там же российский президент сделал символический жест: посетил могилу и почтил память Имре Надя, либерального премьер-министра Венгрии, который был казнён в 1956 году. Принципиально важно: это была официальная церемония. Российский президент публично принёс извинения за вторжение советских войск в Будапешт и передал документы из архивов КПСС и КГБ. Всё это произвело на меня сильное впечатление. Основа для новой внешней политики была таким образом заложена.

После официальных мероприятий Борис Ельцин выступил перед прессой. Он был очень эмоционален, и журналисты смогли убедиться, что события 1956 года действительно вызывают у него негодование. Уже позже, оглядываясь назад, я подумал, что, возможно, он уже тогда принял решение пойти на компромисс с оппозицией внутри страны, согласиться с отставкой Гайдара. Если это так, то демократические шаги во внешней политике, наверное, могли быть для него своего рода компенсацией за отступление во внутренней. Отставка Гайдара произошла вскоре после визита в Венгрию — 15 декабря 1992 года.

В этом заключалась какая-то особая ирония: именно в Венгрии правительство Гайдара впервые продемонстрировало эффективность во внешнеэкономической деятельности. Во время визита Ельцина был согласован общий объём долга Венгрии в размере 1,7 миллиарда долларов и достигнута договорённость о способе его погашения. Половину суммы Венгрия обязалась компенсировать передачей России военной техники и запчастей к ней. Другие договорённости касались энергоносителей и товаров потребления. Эти соглашения открыли путь для возобновления экономических связей между двумя странами, и российско-венгерская торговля стала быстро расти. Венгерские дипломаты принадлежали к числу лучших в Восточной Европе.

На протяжении всей своей работы в МИДе я поддерживал дружеские отношения с министрами иностранных дел Гезой Есенски и, позже, с Ласло Ковачем. Именно с ними мы готовили Будапештскую конференцию на высшем уровне СБСЕ и знаменитый Будапештский меморандум 1994 года.

До того как разногласия по поводу расширения НАТО омрачили отношения России с Восточной Европой, основные проблемы нашего партнёрства находились в экономической сфере. Новый российский бизнес был заинтересован в продаже нефти и других минеральных ресурсов на Запад. Никакого желания возрождать отношения с восточноевропейскими государствами у него не было. Что и понятно: десятилетиями в основе этих отношений лежал не расчёт, а политико-административные решения, которые оказались нежизнеспособными в условиях свободного рынка. Новые экономики и в России, и в Восточной Европе стремились избавиться от бартерных сделок и запутанных обменных курсов. России и её бывшим социалистическим партнёрам предстояло пройти через глубокие рыночные реформы, прежде чем осязаемые экономические связи могли получить развитие на новой основе. То же самое относилось к бывшим советским республикам, где перемены происходили ещё болезненнее.

К сожалению, политические и управленческие ошибки в значительной мере осложнили этот переход. Венгрия оказалась исключением из правил. Уход команды Гайдара из правительства стал ударом по строительству новых экономических отношений между молодыми демократиями. На смену реформаторам пришли «крепкие хозяйственники» с советским опытом управления. Сменивший Гайдара Виктор Черномырдин и его правительство вскоре вернулись к советской практике — наказывать экономически прозападные режимы в Восточной Европе и СНГ. Даже в тех случаях, когда это вредило российской экономике. Такой подход в дальней перспективе всегда оказывался контрпродуктивным.

По этим причинам соглашение об урегулировании долга с Чешской Республикой было достигнуто только в мае 1994 года, три года спустя после визита Гавела в Москву. Ещё более поразительной была задержка при подготовке соглашения с Болгарией. Президент Болгарии Желю Желев приезжал в Москву с официальным визитом в октябре 1991 года. Тогда между Российской Федерацией и Болгарией была подписана декларация о сотрудничестве, которая устанавливала полноценные дипломатические отношения между двумя странами. Договор о дружбе был подписан в августе 1992 года, во время встречи лидеров России и Болгарии в Софии. При этом соглашение об урегулировании долга в 100 миллионов долларов было достигнуто только в мае 1995-го. Польский президент Лех Валенса и Борис Ельцин подписали новый договор о дружбе и сотрудничестве в мае 1992 года в Москве, но вопросы взаимной задолженности ждали своего решения ещё три года, тогда она была просто списана