Собрание сочинений - Леонид Трефолев

3 марта 1878

РУСНАЦКАЯ ПЕСНЯ

                            Трели соловьиные,                               Песни лебединые                            Ночью притаившися,                               Слышу у калины я.

                            Ох, моя калинушка,                               Гордая, зеленая,                            Как ты пышно выросла,                               Солнцем не спаленная.

                            Нежно ты румянишься                               Под ночною зорькою;                            Но зачем ты славишься                               Над осиной горькою?

                            Не гордись, не важничай,                               Барыня-калинушка, —                            Ведай, что здоровое                               Деревцо-осинушка…

                            Листья на осинушке                               Трепетно колышатся.                            В этом робком трепете                               Голоса мне слышатся:

                            "Да, мы листья горькие,                               Но зато здоровые;                            Вынесем безропотно                               Наши дни суровые.

                            Вырастем, сравняемся                               Мы с калиной свежею;                            Как она, не будем мы                               Деревцем-невежею".

Белорусская поэзия

ПАН ДАНИЛО

(Белорусская песня)

                    Поехал пан Данило на страшную войну,                    Оставил мать-старуху да верную жену.

                    Ему старуха пишет: "Сынок родимый мой,                    У нас в семье неладно, вернись скорей домой.

                    Жена твоя гуляет все ночи напролет                    И выпила до капли из бочек сладкий мед.

                    Все сукна износила, замучила коней,                    И денег ни полушки не водится у ней".

                    Данило воротился и смотрит палачом,                    Жена его встречает, невинная ни в чем,

                    Сынка в объятьях держит… Суровый человек,                    Данило, саблю вынув, ей голову отсек;

                    Внимательно и зорко он осмотрел подвал:                    Никто из бочек меду ни капли не пивал;

                    Сундук тяжелый отпер: целехонько сукно,                    Убитою женою не тронуто оно.

                    Отправился в конюшню обманутый злодей;                    Овса и сена вдоволь у бодрых лошадей.

                    Он бросился в светлицу: там золото лежит,                    А мать его, старуха, над золотом дрожит.

                    "Здорово, мать, здорово… Жена моя в избе,                    Ее убил я саблей, но грех весь на тебе;

                    Твой первый грех, что рано Данило овдовел,                    А грех второй, что сын мой теперь осиротел,

                    А третий грех… покайся, родная, пред концом…"                    Данило речь не кончил, он досказал свинцом.

1868

Сербская поэзия

СКУТАРСКАЯ КРЕПОСТЬ

(Сербская легенда)

1

                      Печально, задумчиво царь Вукашин                         По берегу озера ходит;                      Он тяжко вздыхает и с горных вершин                         Очей соколиных не сводит.                      Хотел он твердыню построить вдали,                      Опору для сербской прекрасной земли,                         Но злая нечистая сила                         По камню ее разносила.

                      Никто Вукашину не может помочь:                         Работают все без измены,                      Что сделают днем, то развалится в ночь —

                         Фундамент, и башни, и стены.                      И зодчие, в страхе молитвы творя,                      Толпами бегут за чужие моря:                         Царь выстроить крепость торопит,                         И головы рубит, и топит.

                      Скутарское озеро плещет волной                         О берег со злобою дикой,                      И вот выплывает сам царь водяной                         И речь начинает с владыкой:                      "Здорово, приятель, земной властелин!                      К тебе выхожу из подводных долин,                         Услугой платя за услугу                         Любезному брату и другу.

                      Сердечно за то я тебя полюбил,                         За то, Вукашин, ты мне дорог,                      Что в озере много людей утопил:                         По верному счету — сто сорок.                      Тяжёлым трудом разгоняя тоску,                      Они мне построят дворец из песку,                         И царство подводное наше                         Блистательней будет и краше.

                      Запомни же ныне советы мои!                         Несчастие можно исправить,                      Лишь женщину стоит из царской семьи                         Живую в стене замуравить, —                      И будет твердыня во веки сильна…                      А есть у тебя молодая жена,                         И братья твои ведь женаты…                         Решайся, не бойся утраты!"

                      И царь возвратился домой: на крыльцо                         Идет он, как прежде, угрюмый.                      Но вдруг у него просияло лицо                         Зловещею, тайною думой:                      "Спасая от смерти царицу-жену,                      Из братьев моих одного обману,                         И крепость себе над горою,                         Сноху замуравив, построю.

                      Брат средний Угдеша разумен, толков,                         Не хуже меня лицемерит;                      Но младший брат Гойко совсем не таков,                         Он царскому слову поварит.                      По силе — он витязь, младенец — душой,                      И, нужно сознаться, хитрец небольшой;                         Его обману я, слукавлю,                         Княгиню его замуравлю".

2

                      За царскими братьями едут гонцы:                         Они потешались охотой.                      Сваливши медведя, пришли молодцы,                         Смущённые тайной заботой:                      Зачем их призвали? Быть может, теперь                      И царь Вукашин разъярился, как зверь,                         Недавно убитый с размаху?                         Быть может, готовит им плаху?

                      Но царь очень весел, сидит за столом,                         Не морщит суровые брови,                      Не учит придворных бичом и жезлом,                         Не требует крови да крови.                      И братья смиренно к нему подошли,                      Ударили оба челом до земли                         И оба промолвили разом:                         "Явились к тебе за приказом".

                      "Приказ мой, о братья, храните от жен,                         Храните до самого гроба!                      Вы знаете, братья, чем я раздражен,                         Какая свирепая злоба                      Терзает мне душу, сосет как змея:                      Не строится горная крепость моя.                         Казну золотую я трачу,                         А вижу одну неудачу.

                      Известно мне средство исправить беду.                         Но стоит великой утраты.                      От вас послушания рабского жду, —                         Нас трое, и все мы женаты,                      И наши подруги цветут красотой:                      Царица моя — словно месяц златой,                         Княгини — как звезды… Но вскоре                         Постигнет их лютое горе.

                      Из них кто пойдет на Баяну-реку,                         Домой во дворец не вернется,                      Ее на ужасную смерть обреку:                         Живая в стене закладется.                      И будет твердыня грозна и сильна.                      Врагов в нашу землю не пустит она.                         Нам дороги жены… Но, боже,                         Прости нас! — отчизна дороже.

                      Ни слова об этой! Решит все судьба:                         Кто завтра придет на Баяну,                      Хотя бы царица, — она мне люба,                         По ней сокрушаясь, завяну, —                      Но первый, клянуся, возьму молоток                      И буду безжалостен, буду жесток:                         Царицу в стене замуравлю                         И крепость над нею поставлю!"

                      Все трое клянутся молчанье хранить,                         Целуют святое распятье:                      "Да будет над тем, кто дерзнет изменить,                         Во веки господне проклятье!"                      И братья поспешно ушли из дворца;                      У них трепетали от страха сердца,                         А царь Вукашин усмехался,                         И ночью царице признался:

                      "Жена, не ходи на Баяну-реку,                         Домой во дворец не вернешься,                      Тебя на ужасную смерть обреку:                         Живая в стене закладешься!"                      И хитрый Углеша поведал жене,                      Кто будет на утро заложен в стене.                         Лишь Гойко, поклявшись святыней,                         Молчал пред своею княгиней.

3