Сирийский рубеж 3 (СИ) - Дорин Михаил

— Саныч, ещё раз спасибо. Ты ж мне жизнь спас. Такое не забывается, — сказал Димон, и я похлопал его по плечу.

— Вот и не трать эту жизнь только на карьеру и всякую ерунду, — подмигнул я, развернулся и ступил на рампу Ил-76.

Спустя 20 минут мы уже взлетели и взяли курс на Средиземное море. Через Турцию нам никто бы пролёт не дал, а в Иране и Ираке сейчас война. И не менее ожесточённая, чем в Сирии.

Отсюда и «крюк», который пришлось делать через Грецию, Болгарию и Румынию. Но длительный перелёт заставил меня слегка осмыслить будущее совещание. Я попытался узнать у представителей конструкторского бюро на борту, какова программа этого совещания, и почему именно моё экспертное мнение необходимо.

Но все только отшучивались, мол людям из Министерства Авиационной промышленности нужны доказательства, что катапультное кресло работает. А моё присутствие — железобетонный показатель надёжности данной системы. Также хотят услышать, кто же лучше Ка-50 или Ми-28.

— Просто хотят на тебя посмотреть, — улыбнулась старший инженерной бригады.

— Вы меня как слона везёте на обозрение всем в зоопарк? — удивился я.

— Сан Саныч, ни в коем случае. Ты не кипятись. Там же и товарищ «генеральный» будет, и старший лётчик-испытатель фирмы. Ты понял, к чему я клоню? — подмигнул он мне.

В общем, это что-то вроде смотрин или собеседования. Я начал вспоминать, как меня генерал Чагаев пытался подкупить возможностью заниматься испытательной работой. Да и Батыров сказал, что команда отправить меня в Люберцы была дана Василием Трофимовичем.

Но назад дороги нет. Всё равно мы летим на Чкаловскую, а потом мне ехать в Москву в госпиталь. Можно съездить и в Люберцы.

Самолёт через несколько часов приземлился в Подмосковье. Погода здесь не чета сирийской. Осень уже вовсю вступила в свои права.

Ветер задувал за воротник кожаной куртки. Капли мороси оседали на плечах, а под ногами хлюпали лужи.

Мне предложили место в одном из микроавтобусов РАФ, которые за испытательной бригадой прислало руководство конструкторского бюро. Тот самый груз и вертолёт, привезённый из Сирии, должны были доехать до Ухтомского вертолётного завода грузовым транспортом.

— Не были в Люберцах? Хороший городок! — восхищался подмосковным городом один из инженеров, когда мы выехали за территорию аэродрома Чкаловский.

— Кто бы сомневался, — тихо сказал я.

Мне же по душе мой Торск, который ещё и был родным для моего предшественника. Впрочем, климат Подмосковья и Калининской области одинаковый.

Больше часа мы добирались до окраин Люберец. При въезде у меня сразу сложилось мнение о нём, как о простом рабочем городке.

В Люберцах две основные железнодорожные платформы — Ухтомская и Люберцы. И обе недалеко от самого завода Камова.

— Мы ж к своим машинам относимся ласково, Сан Саныч. У нас даже завод на улице 8 марта находится,

Дома в основном сталинской и хрущёвской постройки. Но мне на глаза попались и три дома с эркерами.

— Интересные дома, — обратил я внимание своего соседа, который мне и рассказывал о городе.

— Это район «Люмпенка». Местные так называют.

Остановившись на перекрёстке, я заметил большое здание какого-то учебного заведения. Перед входом стоял памятник Гагарину. Совсем свежий и ещё не облюбованный птицами.

— В этом техникуме учился Юрий Алексеевич, — объяснил мне один из инженеров.

Присмотревшись, я смог разглядеть большой транспарант на фасаде здания в честь предстоящего Дня Великой Октябрьской Социалистической революции. А рядом с самим памятником уже проходили репетиции пионеров.

— А вот и Наташино! — воскликнул мой сосед.

— Что? — переспросил я.

— Мы въехали в Наташино. Скоро и сам завод покажется.

Инженер объяснил, что в Люберцах есть ещё громадный завод сельскохозяйственной техники, на который приезжал даже Фидель Кастро. И конечно же сам вертолётный завод, к проходной которого мы подъезжали сейчас.

А пока за окном были стройные ряды деревьев большого парка. Я разглядывал липы, клёны, лиственницы, рябины, вязы, дубы и многих других представителей местной флоры. За кронами деревьев можно было разглядеть аттракционы, которые в это время года уже не работали. Видимо, мы сейчас объехали центральный парк Люберец.

Как мне подсказали, он носит название Наташинский парк. А в его центре есть и самые настоящие Наташинские пруды.

— Приехали, — объявил водитель, когда мы подъехали к воротам на проходной завода.

Все начали выгружаться. Выйдя на улицу, я осмотрелся по сторонам и глубоко вдохнул воздух этого рабочего городка. Интересное сочетание керосина, гари и свежести парка.

— Товарищи инженеры, я вас рада приветствовать! — подошла к нашей группе молодая девушка.

Выглядела она не совсем по-советски. Стройная фигура. Волосы для объёмности сострижены слоями, прикрывают лоб и шею. На голове филировка в виде «пёрышек». А сама причёска с боковым пробором налево. Крупные серьги с какими-то тёмными камнями. Всё это прекрасно сочетается со светло-синим пальто и туфлями-лодочками.

— Не знаешь её, Сань? — подошёл ко мне сзади один из инженеров, кивая в сторону девушки.

— Не-а. Первый раз вижу.

— Зря! Это наша Анечка. Военный корреспондент газеты «Правда».

Странно. Мне казалось, что в этом издании только один военкор. И я его хорошо знаю.

— Мне сказали, что с вами приехал лётчик из Сирии. Где он? — спросила эта самая Анечка, пожимая руки инженерам.

Ещё более странно. Чем я так заинтересовал ещё и газету «Правда». Совсем недавно давал интервью Лёхе Карелину. Нарасхват просто!

— Вот наш Сан Саныч, — показал на меня один из представителей конструкторского бюро.

Девушка улыбнулась и быстро подошла ко мне, застучав каблуками по асфальту.

— Александр, меня зовут Анна. Военкор газеты «Правда». Не уделите мне несколько минут? — показала она свои документы.

Следом девушка протянула мне руку, но совсем не так, как это делают дамочки её фактуры и внешности. Своим движением она не предлагала поцеловать ей ладонь. Да и рукопожатие у неё было достойное.

— Здравствуйте. Вы извините, но я опаздываю на совещание. Если дождётесь, то после поговорим…

— В этом нет необходимости. Ещё никто не приехал, так что вы не опаздываете. Я всё рассчитала, молодой человек. Так как? — протараторила Анна.

— Никак. Не понимаю, что я могу вам рассказать?

Анна улыбнулась и обошла меня слева. Затем аккуратно потянулась к уху.

— Думаете, я буду вас спрашивать про ваше участие в рейде на Рош-Пинна? А может про события в Идлибе и успешную операцию против «Чёрных орлов»? Или вы думаете, что я не в курсе, как вы давали интервью Алексею Карелину в мае этого года в Сирии? Меня интересуют иные вопросы, товарищ Клюковкин, — зашептала девушка.

А вот меня уже сильно интересует, кто рядом со мной. И начинают одолевать смутные сомнения в реальной должности этой дамы.

Свою фамилию я не называл девушке. Да и осведомлена она о таких серьёзных операциях.

— И, кстати, у меня для вас подарок, — сказала Анна и достала из сумки плотный конверт.

«Передать моему другу А. Клюковкину». Почерк на лицевой стороне был Карелина.

— А вы свою фамилию не скажете? — спросил я, раскрывая конверт.

— Краснова. Анна Леонидовна Краснова.

— Приятно… познакомиться, — сказал я, достав содержимое конверта.

В душе стало тепло и приятно. Да так, что я не сдержал улыбки. На нескольких фотографиях были запечатлены мы с Антониной на рынке в Дамаске. Приятные воспоминания о том, как я покупал ей платье, прогуливался по рынку и… какая была классная шаурма!

И ещё одна фотография была сделана в стиле селфи. Улыбающееся лицо загорелого Карелина, а где-то на заднем фоне мы с Тосей. Теперь ясно, кто сделал эти снимки.

— Спасибо. И Лёхе, и вам.

— Пожалуйста. У вас очень красивая девушка. Вы отлично смотритесь. И это чистая правда, — ответила Анна.

Что ж, как я после такого подарка могу не уделить внимание красивой журналистке!