Сирийский рубеж 3 (СИ) - Дорин Михаил

— Что не так, Сан Саныч? — спросил у меня Каргин.

— На ПСО поставили молодого парня. У него опыта мало, — не стал я врать.

— Вот и будет набираться, — махнул рукой Виктор Викторович.

Кто ж против. Когда-нибудь Могилкину всё равно предстояло бы выполнить первый боевой вылет.

Экипажи ПСО под прикрытием Ми-24 взлетели в направлении района дежурства. Тут настала очередь запускаться и выруливать «тяжёлой артиллерии».

Мгновенно над лётным полем воцарился неимоверный гул. Начали запускаться Су-24 с полной бомбовой загрузкой. Следом загудели двигатели Су-25.

— 105-й, режим 11, — доложил в эфир Бунтов, который был ведущим группы Су-24.

Его пара стояла на исполнительном старте и прогревала двигатели. Воздух буквально рвался от нарастающего гула. Но это было только начало.

— 105-й, режим 12. Паашли! — скомандовал командир полка.

Секундная тишина и тут воздух разорвал гул форсажей. Ощущение было такое, будто стёкла ещё немного и выпадут. «Рашпиль» мчался по полосе, подняв нос. Совсем немного и он оторвался от бетонной поверхности.

И так в течение пятнадцати минут практически вся штурмовая и бомбардировочная авиация полка ушла на задачу. Началось томительное ожидание и нервное прослушивание канала управления.

— 5000 занял.

— Наблюдаю. Пристроился справа, — вёл Бунтов переговоры в эфире.

Что-то больше разобрать было сложно. Вертолёты и вовсе не слышно. Больше всех давали команды операторы Як-44.

— Выходим на боевой. Главный включил.

— Готов к работе.

— Понял.

Все фразы произносились быстро, чётко. Даже при плохом качестве связи я всё прекрасно разбирал.

— Строго по времени, — приговаривал Каргин, прохаживаясь вдоль окон.

— 201-й, понял, вышли на боевой, — подтвердил оператор Як-44 местоположение группы Тобольского.

Я продолжал себе отмечать, где примерно сейчас находятся вертолёты. То же самое делал и руководитель ближней зоны и Шохин.

Совсем немного времени остаётся до удара. Представляю, какое сейчас напряжение в кабинах самолётов и вертолётов. Я взглянул на экран локатора. Несколько меток уже практически у самой границы с Турцией. Пожалуй, нет уже пути назад.

— Внимание! Сброс, — доложил Бунтов.

Каргин быстро подошёл к телефону и позвонил с докладом командующему. В эфире продолжались бодрые доклады о сбросах бомб.

Прорвался даже Тобольский. Его группа отработала по целям.

— Понял. У всех… — начал говорить оператор Як-44, но прервался.

В эфире продолжалась свалка, в которой и позывной то разобрать было нельзя.

— Понял, на обратный. Всеми отработал.

— Вышел вправо. Готов на обратный курс.

— Вправо… крен… Не пойму…

Последняя фраза меня насторожила. Голос был какой-то напряжённый.

— Владимирович, у кого-то что не так, — сказал я, подойдя ближе к динамику на его рабочем столе.

— 501-й… эм…

— Повторите, 501-й, — переспросил оператор Як-44.

— 501-й, иду по обратному. У меня что-то с управлением.

Это был Могилкин. Если какой-то отказ, ему нужно садиться и не геройствовать.

— Саныч, что скажешь? — спросил у меня Каргин, который только что услышал о проблеме.

— Пускай подбирает площадку и садится. Второй вертолёт ПСО подберёт, — сказал я.

— Нет, на аэродром пускай летит. Если может, конечно, — дал Виктор Викторович команду Шохину.

— Ни в коем случае, товарищ полковник! Это же управление. Сейчас его вертолёт на морально-волевых тянет, — возмутился я.

— Если не получится, тогда подберёт площадку, — отмахнулся Каргин.

— Нет. Володя, дай команду подбирать площадку, — настоял я.

Понятно, что руководитель полётами может послать и меня, и Каргина. Руководящие документы ему позволяют в таких ситуациях не выполнять указаний даже командиров и начальников.

Шли секунды, а Шохин так и не давал команду на посадку.

— Вова, дай команду, — продолжал настаивать я.

— Нет! Клюковкин, уйди! Прекрати паниковать, — громко сказал Каргин.

Шохин поднёс тангенту и дал команду подбирать площадку и садиться. Причём повторил это дважды, но Могилкин молчал.

— Эм… 501-й. Не могу… удержать… Вращать начинает. И педали не работают.

Дождались!

— Так, а что теперь делать? — тихо произнёс Шохин.

Я быстро забрал тангенту у Шохина, который успел перед этим дать команду всем работать на приём.

— Скорость 120–130 установи. Аккуратно работай шагом. Не проваливай вертолёт, — дал я подсказку Могилкину.

— Да… да, пока в горизонте иду. Скорость 120, — ответил он.

— Ручкой управления сделай правый крен. Плавно только.

— Сделал, — спустя несколько секунд доложил Могилкин.

Сейчас у парня возможно один из самых сложных отказов — отказ путевого управления. Покинуть вертолёт он не может. У него на борту группа огневого прикрытия, а это 7 человек.

— Азимут, дальность? — быстро запросил у старшего помощника Шохин.

— 20°, дальность 35, — ответил руководитель ближней зоны.

— Это далеко. И под ним населённые пункты, — сравнил с картой Шохин.

Каргин в этот момент слегка побледнел. Ведь именно он давал команду, чтобы Могилкин продолжал полёт.

Глава 9

Я решил помочь полковнику и полностью погрузиться в проблему Могилкина.

— 501-й, пригодную площадку видишь под собой? — спокойно спросил Шохин.

— Нет. Холмы, расщелины, лесопосадки. Домов много. Куда садиться, не вижу, — громко доложил в эфир Могилкин.

Похоже, что придётся тянуть пацана на аэродром.

— Володя, дай аварийку. И переведи 501-го на другой канал, — предложил я.

— Поддерживаю, — сказал Шохин и включил вторую станцию, предварительно сменив на ней канал. — 501-й, вам на 7 канал переход.

— 501-й понял, — ответил Могилкин.

Пока я ждал выхода на связь со мной Могилкина, атмосфера в «аквариуме» КДП накалялась. И это не только из-за вышедшего солнца и жара от работающих блоков аппаратуры.

Динамики на командно-диспетчерском пункте продолжали разрываться от постоянных докладов. Экран диспетчерского радиолокатора был весь в метках от самолётов, которые слетались в Хмеймим после выполнения боевой задачи.

Руководитель ближней зоны только и успевал давать экипажам команды по порядку захода на посадку.

— 354-й, вам заход «рубежа». Занимайте 1000.

— Артек, 354-й, мне выработка нужна. Минут 10, — докладывал экипаж.

— Вас понял. На маяк 2100. 367-й, вам заход с круга 600.

— 367-й, у меня топлива много. Разрешите «с рубежа», а далее с проходом.

— 367-й, разрешил 1000, — ответил руководитель ближней зоны.

— 345-й, у меня мало топлива. Я готов с круга зайти.

— 345-й, вас понял. Вам курс к третьему развороту. Снижение 600.

— 378-й, а у меня уже 2700 остаток. Я слева от тебя 345-й.

— Тогда, 378-й, вам к третьему 600. 345-й, вам пока на курс 270°, — не останавливался руководитель ближней зоны.

И все эти фразы прозвучали меньше чем за полминуты.

— 501-й, Артеку, — запросил я Могилкина.

— Да… ответил… Иду на 500 метрах.

— Понял, — ответил я.

Тут же услышав эту информацию, руководитель ближней зоны начал растаскивать самолёты в разные стороны.

— Подборщики где? Живее. АТО ответь руководителю! Пожарку и команду техпомощи в готовность. У нас борт с отказом, — продолжал Шохин руководить службами на лётном поле.

Шум невероятный. Каждое слово и команда что-то означают и необходимы для общего процесса управления полётами.

— Володя, что там? Какой расход? Все сработали или нет, — спросил Каргин Шохина.

— Не до бомб сейчас, — ответил ему Шохин.

— Что у нас с 501-м? — поинтересовался Каргин.

— Он в азимуте 30 на удалении 25. Идёт на точку.

Сейчас у Могилкина однозначно есть правое скольжение и его начинает сносить.

— На отклонение педалей не реагирует вертолёт.

— Понял. Скорость 150 сделай, — подсказал я Могилкину.