Детектив Замка Хэльдиборн (Сказки про домовых) - Игорь Всеволодович Гиркин

рукой осерчавшего хозяина тяжелой палки, Дай-Каш, конечно же, легко уклонился, но, войдя во вкус, он, словно очумелый, опрокинул крынку и принялся метаться по горнице, будто в ужасе… А Решикрут, гоняясь за ним, споткнулся о кочергу и, растянувшись со всего маху на полу, крепко разбил нос… Пользуясь тем, что хозяину не до него, Дай-Каш нырнул в печную трубу и был таков…

Понятное дело: едва Серый Кот вечерком вернулся к себе домой, встретили его, мягко говоря, неласково… Проще сказать — помелом угостили. Едва ноги унес. Глядя вслед удирающему по огороду коту, хозяин Решикрут в ярости орал:

— «Только посмей еще раз вернуться, негодный зверь! Хвост оторву! Утоплю в кадушке! Собакам скормлю!»

Домовик торжествовал! Никто не помешает ему теперь в своё удовольствие спать на печи! Но, как всегда бывает, любой по-настоящему нехороший поступок неизбежно «аукнется» тому, кто его совершил. Это сейчас у людей, как они сами говорят, «Справедливость идет кривыми путями». А тогда, в старые добрые времена, Справедливость была еще очень молода, легка на подъем, всюду вовремя поспевала и тщательно заботилась о собственной репутации.

Не успел еще Дай-Каш как следует примоститься на лежанке за печной трубой, а в Дом уже, воспользовавшись образовавшейся в результате его подлого поступка лазейкой, проник мутный противный Злыдень. Тихонечко так пролез, незаметно… Мелкий он был еще, не отъелся… Но будь то днем раньше, домовой его заметил бы непременно, а тут — проглядел, потому как плохие дела — они что людям, что домовым, что даже нам — котам, глаза застят и нюх ослабляют. Шмыгнул Злыдень в дальний угол и затаился до времени…

И начались в Доме нестроения. Что ни день — то новая беда. То мыши всю крупу погрызут, то, ни с того, ни с сего, крыша протекать начинает, то печка задымит, то лошадь захромает… А потом и хозяин хворать начал — кашель, ломота в костях, глаза слезятся…

Сначала Дай-Каш ничего не замечал — ведь Злыдень, пока силы не набрал, прятался очень ловко. Но, по мере того, как хозяйство все больше разваливалось, заподозрил Домовик недоброе. Стал беду выслеживать. Ну и выследил, конечно. Как-то, сделав вид, что крепко спит за печкой, выждал момента и ровно в полночь незаметно наколдовал себе «острый глаз», да и выскочил из-за трубы, как только хозяин во сне кашлять начал. Смотрит Дай-Каш — а на груди у Решикрута сидит Злыдень и жизнь понемногу вытягивает… Спрыгнул Дай-Каш с печки — и на врага!

— «Ах, вот ты где?! Не спрячешься теперь! Ну, сейчас задам я тебе трепку! Убирайся из Дома немедленно!»

— «А-а-а-а…, это ты, коллега?!?» — Злыдень спокойно обернулся к домовику: «Чего кричишь-шумишь? Залезай сюда, садись рядом! Я не жадный — вместе жизнь из хозяина высасывать будем!»

Дай-Каш опешил… Как застыл на месте. А потом возмутился:

— «Какой я тебе коллега, Злыдень проклятый!!! Я — домовой! Я сейчас тебя прогоню!»

А Злыдень ему и отвечает с усмешкой, противной-препротивной:

— «Это ты раньше домовым был! А теперь в такого же злыдня, как и я, превратился уже наполовину! Подлый поступок сделал? — Сделал! Пользу для себя и удовольствие от него получил? — Получил! Совесть тебя не мучает? — Нисколько! Что, думаешь, не знаю? Да не стесняйся — залезай хозяину на шею… Сильный у тебя мужик, надолго его нам обоим хватит!»

— «Это какой же я подлый поступок совершил?» — изумился Дай-Каш (по простоте своей и молодости он искренне полагал, что по настоящему хорошо всё, что приносит ему пользу).

— «А кота домашнего кто глубокой осенью на улицу выгнал? Кто его перед хозяином опозорил? Живет теперь котик ваш в дупле в дремучем лесу, питается чем попало и с тоской ждет зимы. Чтобы, быть может, замерзнуть насмерть… Я бы на твоем месте сходил бы к нему — порадовался, горем его насладился… Ну, да успеешь еще!» — Злыдень хищно оскалил тонкие длинные зубы и облизнулся прозрачным языком.

— «Так он же меня донимал все время! Царапал! На печке спать мешал! Грязь от него в доме была!» — начал оправдываться ошеломленный Дай-Каш.

И Злыдень тут же радостно откликнулся:

— «Вот-вот! Правильно! Не жалей его! И хозяина своего не жалей! Тоже никуда не годится! Тарелку с кашей, небось, забывает для тебя ставить? Жмот он! Давай скорее ко мне, кровь у него сладкая-пресладкая… молодая, еще пока здоровая!»

Но, хоть и юн был Дай-Каш, хоть и плохо, видать, воспитывали его наставники (тогда ведь о современных «Колледжах-за-Печкой» слыхом еще не слыхивали), а на увещевания Злыдня не поддался:

— «Ах ты, мерзость какая! Нет! Не бывать тому! Я тебя прогоню!»

Легко сказать, да трудно сделать. От нехорошего поступка силенок у домового поубавилось, а Злыдень отъелся уже, заматерел. Согнать его с груди хозяина у Дай-Каша еще худо-бедно получилось, а вот вытурить из Дома — ну никак! Забился Злыдень в самый холодный угол и шипит оттуда, дразнится:

— «Не прогонишь — не прогонишь! Кишка тонка! Все равно своего хозяина не убережешь! И Дом твой я весь выстужу, добро расточу, стены червями источу, бурьяном от Света Белого скрою, а хозяина упокою! И сам таким же злыднем как я станешь!»

Так и стал жить Дай-Каш со Злыднем в одном Доме. Туго пришлось домовому! Дни и ночи, глаз не смыкая, следит он за врагом, но все — напрасно. Нет-нет, да и удается тому сделать какую-нибудь очередную гадость. Выронит ли хозяин чугунок с вареной картошкой, сядет ли на лукошко с яйцами, прищемит дверью палец, или в самый неудобный момент почувствует острый камешек в уже надетом валенке — тут Злыдню и пища! Ругань, злость и огорчение — ему слаще мёда! С каждым днем становится вражина чуточку сильнее, а домовой слабеет…

Наконец, и сам хозяин почувствовал недоброе. Ранним осенним вечером, когда холодный ветер гонит по уже подмерзшей земле последние осыпающиеся листья, зашла в Дом деревенская старушка-ведунья. Встала у порога, внимательно оглядела избу пронзительными глазами, ярко блестевшими из-под низко повязанного серого платка, пожевала губами… Заметив нахохлившегося в своем углу растолстевшего Злыдня, изумленно подняла брови, а потом, переведя взор на печку, где прятался измотанный и исхудавший домовик, осуждающе покачала головой, после чего обратилась к нетерпеливо ожидающему её вердикта Решикруту:

— «Ну что тебе сказать, батенька мой?! Нечисть в Доме завелась! Сидит в дальнем углу Злыдень, пьет по ночам твою кровь, а Домовой твой негодный за печкой бока пролеживает!»

— «Мудрая Доброведа! Помоги, прошу тебя! Будь добра!» — тихо и с поклоном произнес Решикрут.

— «Помочь