Если Мельпомена выбрала тебя - Ксения Сингер

Вертолет, набирая скорость, летит вдоль ущелья. Слышу нарастающий свист и поток холодного воздуха, врывающегося в появившиеся под ногами отверстия в полу. Пот со лба льется ручьем и капает на приборную доску. Но почему он красный? До меня вдруг доходит. Джой ранен. Нам лететь больше часа. Он может потерять слишком много крови.

– Рико, осмотри Джоя. Ему необходимо наложить тугую повязку выше раны. Посмотри, там над тобой справа аптечка. Положи ему под голову свою куртку, а моей закрой. Пои его водой.

Вертолет начинает дребезжать. Джой сквозь стон кричит:

– Уходи вверх и на левую педаль. Иначе машина попадет в завихрения и ее стукнет о стену ущелья или она начнет падать.

Вот она причина. Воздушные завихрения, которые входят в какие-то моменты в резонанс друг с другом в интерференционно-дифракционном поле воздушной среды и в минимуме лишают летательный аппарат подъемной силы или швыряют его на стену ущелья по касательной.

– Рико, включай приборы и проводи измерения. Джой, ты можешь еще говорить? Нам надо связаться с базой. Необходимо подстраховаться. Вдруг ты сознание потеряешь, а нам еще садиться, да и врачи чтобы наготове были.

Под команды диспетчера на полностью расчищенной для нас посадочной площадке наша машина относительно плавно приземляется. Медицинская бригада спускает Джоя.

– Рико, нам необходимо все приборы отнести в лабораторию.

Рико смотрит на меня, в его глазах ужас. Он не может говорить. Он жестом показывает окружающим на меня. Вокруг меня тоже начинают суетиться. Я сопротивляюсь. Мне надо срочно в лабораторию. Но меня тащат в медицинскую машину. Успеваю заглянуть в ее боковое зеркало. Вместо лица вижу кровавое месиво. Это действует.

После того как в медпункте мое лицо помыли, выяснилось, что на самом деле все у меня обстоит намного лучше, чем казалось. Всего-то шишак на лбу, кровоподтек под глазом и ранки на коже головы чуть выше лба в нескольких местах, которые и были причиной такого обильного кровопускания.

Рядовое население базы относится к нам в связи с последними событиями с сочувствием и уважением, зато начальство старается не смотреть в нашу сторону. Все ждут возвращения генерала. Мы же с Рико не испытываем никаких волнений по этому поводу. Но где-то подкорка сигнализирует, что это спокойствие от недопонимания ситуации.

После обеда я засела в лаборатории. Надо было проанализировать данные, найти подтверждение сегодняшней догадке. К полуночи основная работа была сделана. Совсем немного все же осталось на утро. Не успела, поскольку мне надо было поговорить с Рико, чтобы он не болтнул лишнего. Нас завтра определенно будут допрашивать о случившемся. Еще в самом начале Яков мне четко дал понять, что здесь прослушиваются и просматриваются все помещения вплоть до туалетов. Одна была надежда, что Рико помнит наши детские игры с тайными жестами.

Еще из лаборатории я позвонила в медсанчасть, справилась о Джое. Недавно закончившаяся операция прошла успешно. В левой ноге и правой руке осколки прошили только мышцу, а в правой ноге задели и кость. Похвалили, что вовремя и правильно наложили кровоостанавливающие жгуты. Я начинаю рассказывать об этом Рико, и, как бы вспоминая, что было, мы обговариваем наши позиции. Упоминание о папе должно отсутствовать, как и то, что я еще раньше научилась мало-мальски управлять вертолетом.

Я проснулась еще задолго до побудки, с пониманием того, что головомойки не избежать. Ладно если только мозги промоют, хоть бы голову не оторвали. Они ребята лихие: в кандалы и в тюрьму. Главное, чтобы не досталось Джою и Якову. Для них это может иметь серьезные последствия.

За два часа до завтрака я уже в лаборатории. Здесь и находит меня Яков. Глядя на мой внешний вид, качает головой. Начинаю рассказывать, что я поняла, нашла причину потери управляемости и падения дрона здесь, в горах, и знаю, как это устранить. А он, абсолютно не слыша, что я ему говорю, взывает к моему разуму, что я должна подумать, что буду говорить генералу, поскольку каждое произнесенное слово может иметь последствия. Я не могу его остановить, а мне надо, чтобы он услышал меня и выслушал. И поэтому я ору, изображая фельдфебеля на плацу:

– Рядовой Яков, слушай, что я тебе говорю.

От неожиданности и удивления он замирает, замолкнув. Я же, воспользовавшись этой паузой, начинаю громким голосом рассказывать о взаимодействии интерференционно-дифракционных решеток в различных потоках с определенными параметрами и их резонансе, постоянно апеллируя к расчетам в моем отчете.

– Резонируют составляющие уравнений третьего порядка. Глянь сюда, при этих условиях они в разы перекрывает члены низших порядков.

Яков кивает и говорит:

– Чего ты так кричишь. Я все понял. Пошли.

Мы идем к генералу. У Якова к нему явное почтение, у меня никакого. Генерал, едва глянув на меня, приказал:

– Докладывай.

Ни здравствуйте, ни садитесь. Начинаю с постановки задачи и о решении, которое найдено. Аргументирую, почему было необходимо выбрать именно это ущелье. Вся моя речь отнюдь не экспромт. Может, генерал и Яков так думают, но это плод полубессонной ночи. Потом я рассказываю о героизме Джоя и говорю:

– Если вам необходимо его наказать, то лишь за то, что он, рискуя своей жизнью, спас нас.

– Ты видела нападавших?

– Я их очень хорошо видела через лобовое стекло вертолета.

– Сколько их было?

– Я думаю, чуть больше полусотни.

– Молодец, правильно оценила. Их было 54. Из какого оружия они вели огонь?

– У них были такие длинные цилиндрические палки с наконечниками. Они держали их на плечах. Вот ими-то они по нам и стреляли. Нас спасло, что их засыпало камнепадом.

Генерал как-то сжимается и весь конвульсивно вздрагивает. Мне кажется, что ему стало нехорошо и срочно нужен врач, а он начинает вдруг хохотать во все генеральское горло. Он пытается что-то сказать и не может. Наконец, пересилив себя, обращается к Якову:

– Ты тоже считаешь, что она решила задачу?

– Нет, я не одна, а с помощью Джоя и Рико.

– Яков, может, нам этот детский сад на КиссЮ отправить, если они тебе здесь больше уже не нужны?

Я не знаю, что такое КиссЮ, но очень надеюсь, что это не тюрьма.

– Да можно. Я только одного понять не могу, что могло вдруг спровоцировать такой камнепад. Не мог же он вдруг сам ни с того ни с сего в нужный момент и в нужном месте начаться.

Оба смотрят на меня. Я, не подумав, леплю:

– Нет, конечно, это…

И тут же поперхнулась, не могу же я им сказать, что это папа мне помог, меня направил и начинаю выкручиваться:

– Это если достаточно близко к скале подлететь. Нечаянно так получилось.

Оба смотрят на меня, потом друг на друга, потом снова на меня.

Мы выходим. Вижу, что Яков спокоен. Значит, пронесло. И здесь действует закон – победителей не судят.

После завтрака мне надо в медсанчасть. У меня там два дела: врач хотел еще раз посмотреть мои раны на голове во время смены повязки и главное – навестить Джоя. Предварительно справляюсь у дежурного медбрата о состоянии дел у раненого. Все внутри ликует: рефлекс есть и на правой ноге тоже. Джой лежит под капельницей. Одна нога и рука у него перебинтованы. Вторая нога, обутая в какую-то коробку, подвешена. Ему неудобно, что я вижу его в таком положении, но он все равно рад. Я благодарю его за наше спасение. Рассказываю, что мы нашли решение и сегодня после обеда уезжаем. Потом рассказываю, что у меня двое детей и мы все четверо дружная семья. Четвертого я не называю. Вижу, что эта информация расстроила Джоя. Я наклоняюсь и целую его.

– Алина, я тебя никогда не забуду.

– Джой, я тебя тоже. Спасибо еще раз. Я желаю тебе всего самого хорошего в жизни. Прощай.

Яков сопровождает нас до Скарди. Вертолет, на котором мы летим, значительно солиднее нашего лабораторного. Сдавая нас на руки молодому человеку, прощаясь, Яков говорит:

– Скоро увидимся. Тони довезет вас до КиссЮ. Там вы дождетесь меня. Я появлюсь примерно через три-четыре дня, и мы вместе полетим в Европу. Алина, я очень прошу тебя, только, пожалуйста, без фокусов.

Тони нас воспринимает, как будто мы два до неприличия потертых чемодана, которые хочешь не хочешь, а тащить надо. При этом лучше держаться так, чтобы никто не догадался, что они твои. Понять его можно. Сам он одет с иголочки, весь вылизан до блеска. Мы же с Рико образуем колоритную группу контраста на его фоне. Наши старенькие джинсы и линялые футболки органично дополняет фингал у меня под глазом, окрашенный багрово-красным цветом, шишка на лбу торчит, как рог, и еще перебинтованная голова. Вдобавок сползающие с нас джинсы, которые приходится постоянно поддергивать. Проблема в том, что мы никак не могли приспособиться к местному рациону, состоявшему в основном из мясных продуктов, а мясо ни я, ни Рико практически не едим. Мы оба и так не отличались могучим телосложением, но теперь выглядели, как два крепыша из дистрофического отделения. У нас была пара пересадок, и каждый раз мы летели в бизнес-классе, где приводили в некоторое замешательство стюардов нашим живописным внешним видом. От Сингапура мы продолжили путь на корабле, с которого мы, я и Рико, через несколько часов высадились под завистливым взглядом Тони в лодку, доставившую нас на атолл КиссЮ.