В недрах ангелы не живут - Василий Федорович Биратко

перетянула ногу, засунув вывихнутую ногу в подходящую дыру во льду, резко крутанула свое тело, легкий обморок, и конечность стала на место.

– Ну, и на том спасибо, что осталась.

Сдув немного воздуха, отчалила в неизвестном направлении, а Принц, если захочет меня догнать, догонит. Рельеф небосвода мне что-то напоминал, я уже его видела. Точно, это было около пяти сотен циклов назад, когда была моложе, и когда первый раз угнали у меня медузу. Да, первый коматоз, Город я еще не знала, значит, он далековато, но если все выходят из Лона Матери, то, учитывая свой возраст, я не должна отплыть далеко от нее.

– Подожди, меня могли подобрать воспитатели.

– Нет, у меня не могло быть воспитателей. Во-первых, я уродец. Хи-хи. Не-е-ет, я самка. Ладно, хватит. Я появилась, насколько помню, уже достаточно взрослой.

– Но так не бывает, – возразила я себе. – У тебя от постоянных отключек памяти кот наплакал, тем более детской.

– Как говаривал Валерион, таких не берут на воспитание, а раз живу и не помню о воспитателях, то я такой и родилась, а значит Лоно Матери недалеко, и его можно навестить.

– Но как ты можешь навестить то, что ты мечтала увидеть впервые.

– Хватит болтать с собой, а то точно с ума сойду. Лучше проверить эту догадку, тем более местность смутно знакома, и спешить некуда.

Пятьсот циклов – это где-то пять лет, только кто придумал эти годы, никто не знает, почему именно 102цикла = 1 год, а не ровно сто? Ученые вечно мудрят. Так сколько мне циклов? Попробуем сосчитать. Восемнадцать лет, наверное. Мне их не считал никто, сама старалась ставить татушки по одной в год, посещая Город, может, когда и лишнюю поставила, это так красиво! Вряд ли татушки годовые с указанием цикла отсчета. Ёк-клмн, я не умею множить. Забавляясь арифметикой, на автопилоте плыла на подсознательном уровне в желаемую сторону. Я так делала часто, мое второе я, которое не могу контролировать, помнит больше. Но как я начинала отсчет, если детство не помню? Вроде бы страж при первой выдаче медузы измерял меня, сопоставлял все размеры и отношения по таблице сверстников. Значит, я родилась уже взрослой. Так мальком я бы не выжила без опекунов, а они, в свою очередь, мне бы обязательно ставили татушки, хотя бы самую первую, пока не обнаружили, что я уродец.

– Ха-ха-ха. Первая татушка ставится непосредственно при приеме мальков в клинике, она такая клевая. Сейчас посмотрим. Ёк-клмн, у меня ее нет! – после осмотра выразилась я.

В размышлениях я встретила стайку медуз с афалиями, которые направлялись в Город. После краткого приветствия они рассказали свою историю о том, как долго ждали малька, но Лоно перестало выдавать их, после того как из нее вышла взрослая уродливая особь, которая, обезумев, чуть не удушила стража, покусала сенсорные усы ската, затем ушла в глубины.

– Но как это возможно? Скаты могли ударить его током, – сердце тревожно застучало, просясь наружу, в мозгу сквозь туман всплывали те первые циклы жизни.

– Разряды тока у скатов ограничены, и в местах скоплений особей стражи периодически делают разрядку на небосвод, чтоб нечаянно не врезать в толпу.

– А что далее было с бешенной афалией, его нашли?

– Где там, он исчез с такой быстротой в направлении южного водоворота, что никто и не думал его догонять. Уродцы всегда уходят туда, откуда пришли, в преисподнюю. Да и догонять себе дороже, внизу, не взирая на холод, постоянно дежурили стаи рыжих бестий, они-то и отлавливают всех мутантов. Но что этот урод сделал с Маткой, как он проник туда, никто не знает.

– Я как раз собирала-сь, – запнувшись, поспешила исправится. – Собирался посетить Лоно, думал, и мне воспитанника дадут.

Сама в страхе прижимала к голой груди воздушный шарик, конец которого пропустила между ног, чтобы не навлечь гнев сородичей.

– Ты еще молод, да и опоздал, уже пять лет нет ни одного малька. Выродок осквернил святое место, и Юпитер больше не хочет нашего вида в его Вселенной. Мы вымираем.

– В мире есть все условия, чтобы исправить, главное, вовремя заметить и не упустить шанс, – я потянула воздух из шарика и нарочито закашлялась. – Вы не могли бы пополнить мой шарик кислородом, что б дотянуть до Лона?

Конечно, у нас его хоть отбавляй, мы всегда странствуем группой, и наши медузы в безопасности, растут, как животы морганов, – засмеялись они в ответ.

– Допустим, как у меня вышло, – продолжила я. – Мою медузу разрезала камелия, но я сумел ее убить. Вокруг никого нет, догнал утопающую камелию, отрезал часть шкуры, поднялся к небосводу, там оказался воздушный пузырь. Слишком горький газ в нем, но дышать можно. Не рискнул бы погрузиться, так и выпал бы в осадок. Дрейфую по течениям в надежде встретиться со стражем, чтобы получить новую, а встретил вас. Все в жизни идет навстречу тебе, только мы порой больше ноем, чем работаем.

– Это верно.

Загомонили в ответ.

– Присоединяйся к нам, мы плывем в Город. Это, правда, дальше, чем к Лону, зато безопаснее, и кислорода хватит на всех.

– Спасибо большое, но я хотел увидеть своими глазами священное место. И раз до него уже близко, то я продолжу путь паломника, – дрожала я всем телом, перепугавшись насмерть, вдруг заподозрят.

– О, уважаю особей, которые чтут легенды, и приклоняются перед святынями. А то эти ученые весь мир перевернут с ног на голову, дай им только волю. Ты слышал, что один молодой афалий сказанул, что Вселенная – не бескрайний лед с наполненными сферами жизней, таких, как наша.

– Разве может быть иначе? – я подогрела интерес у собеседника.

– По его мнению, Вселенная пуста, и в ней летают ледяные шарики Миров.

– Кощунство эти все их гипотезы, а как же тоннель, по которому Бог посылает нам мальков? Он ведь существует с незапамятных времен. Длина его до сих пор не измерима. Если во Вселенной ничего нет, то почему растет холод, пустота не может иметь температуру, нет вещества – нет чему греться или остывать. Пустота – это абсолютный ноль, ни минус, ни плюс. Мы знаем, что на десятки километров лед, далее мороз растет, и все же оттуда приходят к нам здоровые согретые молодые афалии. Значит, там есть теплый Мир: через пустоту не пройдешь, нужна опора, чтобы плыть, идти. А раз в туннеле вода, значит, и потусторонний мир – водный, согретый своим ядром. И мальки к нам плывут, как рыба на нерест. Воду сохранить и пополнить может только лед. Вселенная – это