В недрах ангелы не живут - Василий Федорович Биратко

адского вращения оно стремилось освободиться от желудка и вытиснуть мозг через уши. Глаз глубины светился все ярче и ярче на фоне темно-синих нисходящих потоков холодных вод воронки, вихрь брал ее с поверхности у самого ледяного свода.

Тело с раздутым пузырем оказалось легче, и вода выдавила меня на поверхность, теперь я просто падала в бездну в центре туннеля, и, о, чудо, скорость замедлилась. Око сжималось, создавая избыток давления газов из воздуха и водяных капель, и я на мгновение зависла в плотной пелене тумана. Мир прекратил свое существование, лишь легкое вращение, которое иногда пододвигало меня к мощному потоку, зацепив его ластом, отбрасывало назад, раскручивая еще сильнее. Правильно говорил Принц, не везет мне в смерти… Вдруг из тумана, словно навстречу Титанику, выплыл огромный айсберг, и я со всего маха налетела на него, попав в полуметровую расщелину. Шарик лопнул, колючка, торчащая из ноги, встала как распорка, плюс мое копье, прижатое к телу, прошлось меж ног и так же превратилась в распорку, далее память моя запоминать весь хаос не захотела, взяла и отключилась.

И снова до здравствует Жизнь!

Но и без коматоза нельзя.

Память меня надолго не покинула, просто я привыкла прятаться за ее отсутствие. Перед самой моей кончиной айсберг врезался в каменные зубы тверди и раскололся на куски, я выпала на островок, возможно, бывшего жерла вулкана. Оно представляло собой круглую площадку с многочисленным нагромождением каменных клыков в десятки метров высотой, и, главное, воздушная воронка водоворота опускалась как раз на него, наполняя воздухом. Сотни тысяч циклов эту местность обрабатывает водоворот Центр, не тронутый водой, остался островком, а за его габаритами вода вымыла кольцевой каньон, нагадывая разрезанный по окружности бублик. Бушующие потоки воды, вращаясь, проскальзывали за габариты жерла, порой отходили от стен, образуя просвет в метр шириной. Но если в него попадало что-то огромное, нарушая ход воды, диаметр воронки сужался и накатывал на каменные зубы. В этом грохочущем мире я нашла островок спасения, но зачем мне оно?

– Раз мой ад выглядит так, значит, надо обустраиваться. Начнем с осматривания своих владений, – горестно вздохнула я.

Сняла ласты, засунула за повязку, хоть одно удовольствие походить босыми ногами. И здесь не все гладко: попадавшиеся острые камушки покалывали мою тонкую кожу на стопах, распухшую от воды. Обошла по периметру, местами вода бешено вращающимся цилиндром все же подходила ближе к скале стеной, и я могла достать ее рукой.

– Ой! – крикнула я, когда в руку больно что-то ударило. – Кусаешься. Надежная клеть, просто так не сбежишь. Интересно, в аду кормят? И чем?

Островок оказался приличный в поперечнике, напоминал лабиринт из торчащих камней и скал. Одно грустно, что он больше походил на свалку, или точнее на кладбище. Сюда падало все, что есть в мире: от древесины водорослей до живых существ, а скорее их мертвых тел. В подтверждение моих рассуждений под ноги шлепнулась рыба-игла.

– Вот и обед, скудноват, однако.

Побродив по лабиринту, вышла к середине. Жерло потухшего вулкана было завалено хламом вперемешку с костями, средь них проглядывались скелеты афалий, и все это залито водой. Потрясение было на уровне нервного срыва, я ушла от проклятой ямы, протиснувшись в расщелину скалы, и погрузилась в уныние. Казалось, прошла целая вечность, пока желудок мой не потребовал пищи. Как ни старалась я его заглушить и умереть, свернувшись калачиком, ат нет, спазмы живота доводили до нестерпимой боли. Пришлось выйти размяться, и, к моему огорчению, но большой радости желудка, на скале висел кальмар, и совсем свежий, хотя, похоже, он хотел умереть своей смертью. Отсекла камнем щупальце, принялась жевать его старческое мясо, живот радостно урчал, как щенок над огромной костью. Жизнь приходила в норму, уныние сменилось бренной апатией – пить, жевать, с…, ничего лишнего: ни смерти, ни любви.

– Эй, Принц, ты не прав, не везет мне ни в чем.

Вдруг средь рева водопада послышался слабый рык, дополненный ультразвуком. Страх и радость перемешались во мне, и я тихонько пошла на рык, который доносился с того места, где я оставила на скале кальмара. Выглянула из-за скалы, холодный пот прошиб меня до ног: возле камня, стараясь достать добычу, извивалась большая камелия. Она немного отличалась от своих сородичей, имея крохотные конечности-руки возле самой головы. Цеплялась ими за камни она медленно ползла вверх, срывалась и делала новую попытку. Жалость пробила меня до глубины души. Она, созданная для подводного мира, ободрала все бока, но стремилась выжить в этой преисподней, не лезла в адский омут.

– А чем не подруга? – высказалась вслух, чем привлекла внимание земноводной.

Она рыкнула и скрутилась в спираль. Увидев меня одинокой и мелкой, она распрямила пружину в прыжке. Но меня не обманешь, я понимала, что силы у нее не те. Ее прыжок закончился, где и начинался. Поднявшись на метр, змея упала в полутора метрах от места старта.

– Прекрати истерику, мы с тобой в этой ловушке надолго, то есть до конца циклов своих, – Подумав, я добавила: – хотя можно ускорить время, просто сигануть в водоворот.

Немного постояв напротив ужаса вод, я бросила ей свой метровый кусок щупальца, она проглотила мгновенно, затем повернулась к скале и принялась за старое.

– Значит, ума у вас маловато, – сделала я заключение. – Делится не хочешь и помощи не просишь.

Взяла длинную кость, чье-то ребро, подошла со стороны и столкнула тушу на землю.

– Оказывается, мы с тобой одинакового ума, – рассмеялась я, когда камелия, растянув пасть, заглотила припасы целиком. – Почему я не оставила себе кусок?

Камелия, медленно протискиваясь меж крупных валунов, уползла к центру, там немного повозившись, просунула голову с жабрами в воду, смочила их, потом нашла более широкую прогалину средь нагромождений и ушла в воду.

Живот мой успокоился, мысли забегали с новой силой: выжить, значит, можно, но выбраться… Безделье не по мне, снова стала нарезать круги вдоль края жерла. Под ногами попадались острые камни, коряги, от боли я их поднимала и бросала за борт. Так и не заметила, что, делая последующие круги, я уже искала, чего выбросить, оставив после себя дорожку из желтого песочка. Так прошел цикл, соседка не появлялась. Ей хорошо – сожрать стокилограммового кальмара, можно и десяток циклов отсыпаться. Забравшись повыше на уступ зуба скалы, умостилась для сна, чтоб не проснуться в желудке подруги.

Разбудил меня шлепок, второй, третий… По скале словно из пулемета стреляли гистаминами. Они не выдерживали удара и лопались, как пузыри. Один больно врезался мне в ухо, я скатилась вниз