Призраки прошлого. Структурная диссоциация и терапия последствий хронической психической травмы - Онно Ван дер Харт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
ХАРАКТЕРНЫЕ ЧЕРТЫ ВНЕШНЕ НОРМАЛЬНОЙ ЧАСТИ ЛИЧНОСТИ
При первичной структурной диссоциации ВНЛ является «основным владельцем» личности (Fraser, 1987). ВНЛ принадлежат все элементы личностной системы за исключением того сегмента, который поступает в ведение другой диссоциативной части – АЛ. Сфера АЛ при первичной структурной диссоциации характеризуется гораздо меньшим объемом, чем при более сложных уровнях диссоциации, который зависит от доли травматических переживаний, не интегрированных в ВНЛ.
Психическая эффективность ВНЛ
ВНЛ в чем-то схожа с личностью до травмы, но чем-то и отличается от нее. Один из факторов, определяющий степень различия, связан с психической эффективностью и как следствие с психическим уровнем. Психическая эффективность ВНЛ обычно выше, чем АЛ, но ниже того уровня, который был достигнут индивидом до травматизации, поскольку незавершенные действия, связанные с травмой, снижают психическую эффективность. Это происходит из-за того, что трудности с интеграцией АЛ и связанных с ней травматических воспоминаний способствуют незавершенности некоторых психических тенденций к действию (см главу 9). Кроме того, может варьировать и уровень адаптивного функционирования ВНЛ. Психическая эффективность ВНЛ индивида, пережившего травму, может оказаться слишком низкой для согласования активности тех или иных систем действий и их компонентов. Чем ниже эта эффективность, тем больше вероятность того, что индивид прибегнет к замещающим действиям вместо того, чтобы активировать тенденции, которые требуют высокого уровня психической эффективности.
При доминировании ВНЛ пациент и сознательно, и неосознанно избегает стимулы, связанные с травматическими воспоминаниями (то есть ВНЛ проявляет фобию в отношении травматических воспоминаний и связанных с ними стимулов; см. главу 10). Такое фобическое избегание служит сохранению или усилению амнезии, анестезии и блокирования эмоциональных реакций. Оно не является самоцелью, скорее помогает ВНЛ включаться в повседневную жизнь, отбрасывая то, что трудно интегрировать. Однако психическое избегание влияет на способность ВНЛ организовывать, координировать и использовать те тенденции к действию, которые принадлежат области АЛ.
Некоторые люди, пережившие травму, могут годами относительно нормально функционировать как ВНЛ, тогда как их АЛ остается неактивной или находится в латентном состоянии. Порой они демонстрируют относительно высокий уровень психической эффективности, за исключением того, что они не способны интегрировать травматический опыт. Такие ВНЛ обладают сильно развитой способностью тормозить активность АЛ. По всей видимости, они обладают достаточными навыками, энергией и возможностями для того, чтобы избегать некоторых стимулов, напоминающих о неинтегрированном опыте, а также тормозить эмоциональные реакции на те стимулы, от которых не удается уклониться.
Однако не все люди, пострадавшие от психической травмы, могут удерживаться на таком уровне функционирования (Janet, 1909a; Tichener, 1986) В этих случаях АЛ является источником постоянных вторжений травматического опыта в ВНЛ, а также доминирует в сфере сознания индивида, нарушая таким образом функционирование ВНЛ в целом. Состояние некоторых индивидов, пострадавших от психической травмы, может варьировать в рамках континуума декомпенсации (Wang et al., 1996), оставаясь иногда в рамках нормативных колебаний психической эффективности. Жане (1904/1983b) отмечал, что многие пострадавшие от психической травмы теряют «способность ассимилировать новый опыт… как будто бы их личность в определенный момент времени замерла и уже больше не в состоянии развиваться, вбирая в себя или ассимилируя новые элементы» (p. 532). Поэтому все части личности индивида, страдающего от последствий психической травмы, ограничены в их способности учиться на опыте и решать задачи адаптации.
Основной проблемой, стоящей перед ВНЛ при первичной диссоциации личности, является интеграция тенденций к действию, которые находятся в ведении всех систем действий, направленных на функционирование в повседневной жизни. В данном случае речь может идти либо об интеграции разных тенденций (двух или более) между собой, либо об интеграции какой-то одной тенденции к действию, которая принадлежит разным системам (например, бег может быть элементом защитных действий, игры или отношений привязанности). Когда та или иная тенденция оказывается соединенной ассоциативной связью с травматическими воспоминаниями, она может стать нежелательной для всех систем действия, в которые она включена, и будет избегаться ими, так как напоминает о травматическом опыте и может активировать АЛ.
Почти потеряв сознание от удушья, Хильда пыталась убрать со своей шеи руки душившего ее мужчины. Впоследствии она стала избегать движений руками в области шеи, поэтому у нее возникали проблемы, когда ей нужно было помыть шею, надеть бусы или шарф. Простое безобидное действие – поднести руки к своей шее – стало для нее невозможным, вызывающим необъяснимый страх. Именно так «скомпрометировавшие» себя тенденции к действию могут влиять на функционирование индивида в рамках нескольких систем действий.
Некоторые действия повседневной жизни предполагают интеграцию ряда низкоуровневых тенденций, принадлежащих разным системам. Например, обед в компании требует больше усилий, активации большего числа навыков, чем принятие пищи в одиночестве. Когда мы находимся в обществе друзей или знакомых за столиком кафе, мы должны интегрировать действия, относящиеся к разным системам: регуляции энергии, социального взаимодействия и игры. Более простые ситуации повседневной жизни требуют от нас активации относительно автоматизированных и простых тенденций к действию. Однако для адаптации к другим ситуациям, например, к жизни в сложной социальной среде, необходимо осуществлять сложные операции в сферах восприятия, чувствования, мышления и поведения. Эти сложные тенденции к действию невозможны без творческой интеграции разных тенденций и элементов систем более низкого уровня (Cosmides & Tooby, 1992; Hurley, 1998). Осуществление сложных тенденций к действию не всегда протекает в сфере обыденного осознания, иногда это совершается неосознанно, например, в актах художественного творчества. Сложные тенденции к действию помогают адаптироваться к разнообразию условий внешнего мира, достигать перемен к лучшему в нашей жизни, расширять кругозор и самоосознание. К ним относится бесчисленное множество психических и поведенческих действий: сложные навыки в социальной, коммуникативной сфере, регуляция аффекта, умение работать с компьютером, управлять машиной, развитые способности к анализу, поиски духовного смысла и неисчислимые проявления творчества. Чем ниже уровень психической эффективности, тем в меньшей степени ВНЛ способна исполнять эти сложные интегративные задачи. Например, ВНЛ может справляться с повседневными заботами, но не находить смысла в жизни, не испытывать радость от когда-то волновавших творческих порывов. В других случаях ВНЛ индивида, пережившего травму, может адаптироваться к образу жизни, в котором задана внешняя структура и организация,
