Шпага испанского типа (сборник) - Г. Мишаков

– А я от бабы! – обволакивая улыбкой, доверительно сообщил Пётр Дёмин. – Было на книжке сто двадцать и… – он махнул рукой. – За два дня.

Моторист блаженно зажмурился. Он его не слышал, оставшуюся часть пути подавленно молчал.

Снова уйдя в свои мечты, юноша опять орудовал ветошью так, как будто его кто-то подгонял. Он успел полюбить своё судно и охотно делал любую работу. «Волочаевск» совсем не казался ему изношенным, негодным. Он не понимал, почему его нужно отправлять «на гвозди» и не верил в это.

Когда он поднялся на верхнюю палубу, яркий свет резанул глаза. При в едён на я в порядок, она показалась незнакомой. Радовали глаз надраенные латунные части. Вода за бортом изгибалась густым бутылочным стеклом, слепила солнечными зайчиками. Ярко зеленела картошка на огородах Андреевки на противоположной стороне залива. Перед огородами серел, без признаков жизни, пришедший на отстой сторожевик.

За камбузом, на высокой деревянной скамейке, нежились на солнце три женщины.

Они вполголоса пели, покачивая в такт ногами:

Ай – яй, в глаза – ах тума – ан,Кружи – и – тся га – ла – ва.Стою едва я на ногах,А я ведь не пьяна – а.

Женщины пели, демонстративно не замечая мужчин. Только крайняя, миниатюрная чёрненькая, увидев Петра, потупила взгляд. Тот довольно ухмыльнулся, наклонившись, юноше показалось громко, сказал: «Моя блядюшка!»

За обедом говорили о завтрашнем «Дне рыбака» и о приближении тайфуна. И о том, и о другом – возбуждённо, с шутками и смехом. Юноша слушал с нетерпеливым восторгом – неужели ему повезет, и он увидит настоящий тайфун! Однако, когда речь заходила о тайфуне, в интонациях чувствовалась какая-то озабоченность, напряжение, словно говорили о дополнительном рабочем дне.

Анатолий в рубахе и без штанов сидел на койке, рассматривая свои детские изуродованные полиомиелитом ноги. Левая у него была короче правой, отчего он хромал.

– Тут жидкость какая-то скапливается, – говорил он, морщась, щупая распухшее покрасневшее колено. – Мне её уже отсасывали. В больнице. Года два назад разгружали мы вагон с цементом в Березайке. Мешки бумажные, рваные, навалены, как попало, до потолка… Пообещали нам за вагон двести – сразу на руки, как разгрузим. На четверых. И вот, чувствую, хрустнуло в коленке. Аж слёзы из глаз!

– А ты сходи в больницу, пусть тебе опять пососут! – ухмыльнулся Морозов.

– Да сходи! Сходи! – окрысился Анатолий. Морозов загоготал. По – детски, с ямочками на щеках, улыбнулся «Витёк первый». Юноша оторвался от чтения и с сочувствием посмотрел на Анатолия. Он уже слышал, что при устройстве на работу у Анатолия были какие-то медицинские сложности. Наверное, на это и намекал Морозов.

– Ещё помогает компресс из спирта или из бычьей желчи, – Анатолий посмотрел вверх, уловив сочувствующий взгляд юноши. – Из бычьей желчи лучше…

– Мне б только до зимы. Зимой я ложусь в больницу, месяца на три. Имею право, у меня документ есть. Лежу, книжки читаю, телевизор смотрю! – Анатолий мечтательно зажмурился.

– Что ты там всё читаешь? – с интересом спросил он, вновь подняв голову.

– «Труженики моря» Гюго, – ответил юноша, не прерывая чтения.

– Гю – го? – переспросил Анатолий, как бы пробуя это слово на вкус. – Интересная? Дай потом почитать, а?

– Да я уже прочитал, на, возьми! – юноша с поспешной готовностью закрыл книгу и протянул Анатолию, радуясь возможности ему услужить.

– Возьми, читай! – повторил он и смутился, потому что до сих пор не решил, как называть Анатолия – на «вы» или на «ты».

– Я её уже пять раз читал, – быстро заговорил он, чтобы объяснить свою поспешность и скрыть смущение. Он без сожаления прервал чтение ещё и потому, что дочитал до главы «Твоей жене, когда ты женишься». Он не мог смириться с нелепой добровольной гибелью человека, способного победить морское чудовище, стихию, в одиночку вырвать у моря паровую машину! Человек, против которого всё и вся, месяцы живёт среди воды и камней, питаясь ракушками, выполняет немыслимо тяжёлую работу – и побеждает! Тем горше его бессмысленная гибель. Юноша восхищался Жильятом и презирал Дерюшетту – как можно Жильяту предпочесть красавчика священника! Он вообще не понимал, как мужчина может быть священником или артистом балета!

– Ну, вы, читатели, долго будете ковыряться? – напирая на «читатели», подстегнул компанию Морозов. Он, как всегда, собрался раньше всех.

Впервые за последнюю неделю юноша ступил на землю. Он уже привык не замечать постоянную мелкую дрожь палубы, её плавное покачивание. Ощутив под ногами твердь, он на миг представил, что вернулся из плаванья, и радость захлестнула сердце.

В баню пошли не прямо, вначале решили заглянуть на остров. Круглая, похожая на каравай сопка острова соединялась с берегом узким перешейком. На острове располагался рыбокомбинат и новая часть посёлка с многоэтажными домами и магазинами.

В промтоварном Витёк с Анатолием долго разглядывали костюмы – щупали материал, тёрли двумя пальцами подкладку, придирчиво вчитывались в этикетки. По – хозяйски расхаживал по залу Морозов, оценивающе поглядывая на продавщиц и покупательниц. Юноша выбирал, на что потратить деньги, когда получит зарплату. Нужны брюки и куртка, рубашка, носки, ботинки. Наморщив лоб, он подсчитывал, сколько нужно для этого денег и останется ли что-нибудь, чтобы послать матери и сестре. В отделе радиотоваров Витёк долго не хотел выпускать из рук «Селгу» – элегантный кожаный кирпичик на узком длинном ремешке – переключал диапазоны, крутил настройку. Нехотя возвратил он приёмник продавщице, и, уходя, ещё раз поглядел на полку, куда поставили его радио.

– Эх, галстуки мне идут! – с завистью к самому себе произнёс Анатолий. – Хочу купить широкий, с блёстками, с бисером чтоб, – мечтал он вслух. Морозов и Витёк ушли вперёд, Анатолий из – за хромоты поотстал. Юноша, чтобы не оставлять его одного сдерживал шаг.

– Поработаю тут год, может, больше, – продолжал Анатолий, – деньги все на книжку! Костюм себе куплю, шубу, детям одёжу. Ей – деньгами. Приеду, рублей шестьсот – семьсот выложу, сразу закрутится! Деньги она любит!

– У меня и машина есть, – похвалился он, разомлев от мечтаний. – Инвалидная, а гоняет – знаешь как!

Морозов и Витёк остановились у продуктового. Когда подошёл Анатолий, они стали рыться в карманах. Морозов собирал мелочь, считал, потом нырнул в магазин и быстро вернулся с двумя бутылками «плодово – выгодного». Вчетвером же ввалились в аптеку. Ни «бычьей желчи», ни спирта там не оказалось. Позубоскалив над Анатолием насчёт того, что «может тебе клизма поможет» – благо она висела на видном месте – направились в баню.

Юноша с уважением поглядывал на своих спутников, они представлялись ему тройкой старых испытанных друзей, а их небольшие переругивания и взаимные подтрунивания – проявлением мужской дружбы, не склонной к объяснениям в любви. Они повидали жизнь и приняли его как равного – и сердце его наполняла благодарность.

Баня находилась в старом посёлке, что примыкал к заливчику под названием Китовый. Её продолговатое здание белело в конце улицы из частных домов. У колонки набирала воду молодая женщина. Морозов недвусмысленно крякнул, а поравнявшись с ней, осклабился:

– Пойдём с нами, молодая – красивая! Спинку потрёшь! – он переглянулся с Витьком и Анатолием, делая своё приглашение как бы от всех.

– Нет, – понимающе улыбнулась женщина. – У меня муж в море.

– Вот и хорошо, что в море! – так же дурашливо произнёс Морозов.

– Нет, – сказала она серьёзно, – тогда ему удачи не будет.

Она опять осветилась улыбкой, по – видимому, представив мужа. Женщина лег ко подн я ла полные вёдра, а вся четвёрка глядела ей вслед – не обернётся ли, не улыбнётся ли ещё раз.

Из бани, распаренные, разомлевшие, сразу направились домой – напрямик через сопку, по другую сторону которой и строился порт Зарубино. Поодаль крайнего дома Витёк заметил старую радиолу. Наверное, играя, её сюда затащили дети. Витёк проверил начинку ящика и, оглядываясь на дом, под насмешки Морозова и Анатолия, прихватил с собой. На пустыре Витёк опустил находку на землю и занялся отделением шасси с деталями от ящика. Уморившись гоготать, Морозов с Анатолием пошли дальше. Юноша остался помогать своему тёзке. Морозов мощно затянул «Матросскую штрафную»:

Раскинулась бухта широко,В ней малый охотник стоял.А там всё вдали у причалаМоряк нарушитель мелькал…

Вдвоём они сломали полированный ящик радиолы. Днище с привинченным шасси Витёк взял подмышку и не скрывал радости. Тропинка начала забираться вверх. Оттуда докатывался голос Морозова:

Напрасно подруга ждёт друга домой,Ждёт друга с двумя кубарями.А он к ней вернётся из роты штрафнойВ бинтах и с двумя костылями.

День угасал. Ветер свежел, гнал по небу мглистую рвань облаков, теребил полынь по краям дороги. С вершины сопки открывалась серая бугристая водяная даль.